РАСПЛАТА КАК БОЖЬЯ КАРА

Каждый день, возвращаясь из Центрального клинического госпиталя, я сознавал, что это может быть последним днем для еще вчера здорового, молодого, спортивного сложения талантливого военного врача Ваге Аветяна. То, что сердце стучало целых двенадцать дней в абсолютно неподвижной грудной клетке при исключительно искусственном дыхании, питании и кислородной подаче, – это настоящее чудо, которое сотворили наши врачи. Всякий раз перед тем, как отправиться в госпиталь, я звонил начальнику главного медицинского учреждения армии подполковнику Араму Асатряну. Он рассказывал о ситуации, и мы договаривались о времени посещения. Каждый день я вел записи в блокноте, никак не намереваясь их обнародовать. Как это часто бывало, думал, что вернусь к этим записям потом.

29 июня под вечер я позвонил Араму. Он ответил молчанием. В трубке был едва слышен шум глубокого дыхания. Остановилось сердце Ваге...

В тот вечер я уже думал не только о двух детишках Ваге, не только о его супруге - учительнице, матери-враче, отце и многочисленных родственниках в Армении, Карабахе и Иране, я думал и о детях убийц. О крохотных детях, которые, по сути, тоже осиротеют. Такова неизбежная расплата как Божья кара. И я решил обнародовать некоторые страницы из дневника.

КАК ТОЛЬКО ДО МЕНЯ ДОШЛА ВЕСТЬ ОБ ЭТОМ КОШМАРЕ, я уже знал, что брошу все дела и отправлюсь в дорогой моему сердцу Центральный военный госпиталь. Пока ехал, вспоминал, как двадцать лет назад вертолеты стаями летали из фронтового Арцаха, перебрасывая прямо с поля боя раненых, которых из аэропорта "Эребуни" организованно развозили по многочисленным ереванским больницам. Тогда только-только на базе железнодорожной больницы наспех создали военный госпиталь. Вспомнилось, как основатели армянской гуманитарной организации "Медицинская помощь США" супруги Вардгес и Мери Наджаряны оперативно организовали отправку для госпиталя в первую очередь сотен новых медицинских коек. Не мог не вспомнить и о том, что в Министерстве здравоохранения республики была тогда создана специальная служба по организации обеспечения оперативной первичной медицинской помощи непосредственно на поле боя и доставке раненых как в полевые, так и городские больницы Степанакерта и Еревана. Возглавлял эту службу тогдашний первый заместитель министра здравоохранения Дереник Думанян.

Было произведено более десяти тысяч операций. А самое важное - около восьмидесяти процентов спасенных вернулись на поле боя. Это ведь несколько дивизий. Цены не было этим ребятам, набравшимся уже бесценного боевого опыта, понюхавшим, что называется, пороху. Таков был поистине героический подвиг наших военных врачей. Тогда ведь вся наша отечественная медицина, можно сказать, была военной.

Я ПОДНЯЛСЯ НА ТРЕТИЙ ЭТАЖ ГЛАВНОГО КОРПУСА ГОСПИТАЛЯ. Здесь, помнится, где-то к концу девяностых министр обороны Вазген Саркисян в торжественной обстановке присвоил Вардгесу Наджаряну звание полковника медицинской службы и собственноручно накинул на его плечи китель с полковничьими погонами. По иронии судьбы именно здесь, на третьем этаже, сегодня находится отделение реаниматологии, где лежат трое военных врачей. Состояние у всех тяжелое. Один – при смерти.

В этот день, 18 июня, все трое должны были проводить плановые операции. Однако более тридцати больных в ЛОР-отделении, которым заведовал майор Ваге Аветян, не дождались своего лечащего врача. Как накануне вечером не дождались его дома дети – пятилетний Гарик и четырехлетняя Милена. Не добрались до своих детей и пациентов еще двое коллег Ваге – микрохирург капитан Артак Баядян и общий военно-полевой хирург Гарик Согомонян. Все они лежали на третьем этаже в реанимационном отделении. Еще трое с различными травмами находились в других медицинских учреждениях.

Я посетил их. Ваге без сознания, держится только на искусственном дыхании. Тяжелая травма черепа с анатомическим повреждением головного мозга. Подолгу беседовал с Артаком и Гариком. Состояние у них полегче, но только по сравнению с Ваге. У обоих переломы костей носа, сотрясение мозга, множественные следы избиений на теле. У Артака левый глаз обрамлен черным пятном. Я подробно записал их рассказ в блокнот. Но пересказывать не собираюсь: натурализм явно может помешать сути и смыслу цели, ради которой я взял в руки перо. Как врач, я знал, что Ваге ... не выживет. Знал, что двое его несмышленышей осиротеют. Сердце сжималось от боли. Молчать не мог. Блокнот стал дневником.

КАЖДЫЙ ДЕНЬ ЧИТАЛ МНОЖЕСТВО СТАТЕЙ И ЗАМЕТОК, ОПУБЛИКОВАННЫХ в нашей печати о трагедии в "Арснакаре". Смотрел телепередачи. Разделял общественное мнение. Однако в глубине души ловил себя на том, что в целом все мы не о том пишем. Не о том говорим. Превалирует в основном тема олигархов (имея в виду, конечно, в первую очередь хозяина "Арснакара"), страстно рвущихся в политику. Проблема эта нас волновала с самого начала рождения республики. Об этом мы много говорили и спорили с Вазгеном Саркисяном.

В очерке ''Неизвестный Вазген Саркисян", опубликованном в газетах и книге "Бездна", я выразил ему свою точку зрения о том, что столь частые выборы на всех уровнях непременно приведут страну и народ к чудовищному расколу, кризису, параличу, баррикадам, что если мы ничего действенного не предпримем, то большой беды не миновать. Перечислил целый список богатейших и могущественных государств, которые обходятся без прямых и тайных голосований. Вазген уловил ход моих мыслей и сказал: "Во всех этих странах нормальный парламент". Я ему ответил: "Убери из нашей Конституции зловещий соблазн, каковым является статус неприкосновенности депутата, а также целую прорву привилегий, глядишь, и у нас будет нормальный парламент". Так что проблема опасной политизированности олигархов, которые метят уже не только в законодательную власть, но и повыше, стояла у нас всегда. Это отдельный острый вопрос, требующий своего безотлагательного разрешения.

В контексте же нынешней трагедии в "Арснакаре" мы должны решать куда более конкретную задачу. Поистине прав был Аристотель, выработавший четкую формулу: истина конкретна. И в данном конкретном случае эта истина требует ответить на вопрос: кто такие эти столь притягательные для молодежи подонки? Что это за профессия такая – охрана ресторана или любого другого частного учреждения? Кто дал право обозначить эту опасную самодеятельность серьезным словосочетанием "служба безопасности"? Какую школу эти выкормыши новоявленных купцов заканчивали? Какие уроки проходили? Кто их кумиры? Говорят, они занимались каратэ. Вряд ли они освоили настоящие основы этого древнего мудрого восточного единоборства. Потому что в таком случае должны были знать, что каратэ – это целая философия, а не мордобитие. Каратэ – это действенная справедливость, запрещающая, скажем, двоим нападать на одного. Каратэ – это борьба. Но борьба морали против безнравственности.

ТО, ЧТО И КАК ПРОИЗОШЛО В "АРСНАКАРЕ", ДЛЯ НОРМАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА не поддается объяснению, ибо такое невозможно понять. Здесь речь явно идет о патологии. Причем этих типов нельзя считать даже шизофрениками. Люди, страдающие маниакально-депрессивным психозом, не в состоянии с невероятной ненавистью и главное – с циничной расчетливостью группами растаскивать по сторонам свои жертвы, которые никак не ожидали, что с ними так зверски обойдутся. Я не хочу ни писать о деталях, ни называть имена – детей их жалко. Это уже дело следователей, прокуроров, судей, адвокатов. В конце концов, не забудем о главном принципе римского права: слушай другую сторону. Хотя сам я уверен, что "другая сторона" будет не только оправдываться, но и, говоря словами Тютчева, "злословить жертву".

Никогда, наверное, не забуду лицо, глаза, голос Гарника Аветяна (отца Ваге), когда в присутствии врачей госпиталя и супруги президента Армении тикин Риты он после долгого молчания глубоко вздохнул и тихо произнес: "Никому не пожелаю... " И не смог завершить фразу.

...Я находился в палате, когда министр здравоохранения Армении Дереник Думанян беседовал с матерью Ваге Аветяна – тикин Ленорой. Оказалось, они учились на одном курсе в Ереванском государственном медицинском институте. Будучи врачом, она хорошо понимала тяжесть состояния сына. На реплику о том, что злодеи будут сурово наказаны, тикин Ленора тихо ответила: "Этот вопрос меня уже не интересует". Она дала понять, что ее волнует вопрос - как такое могло произойти вообще? Призналась, что знает и видит, как делается все, чтобы спасти сына. В какой-то момент в палате воцарилась мертвая тишина. Тикин Ленора прикрыла платком полные горя и тревоги глаза и еле слышно произнесла: "Постоянно вижу перед собой своих внуков. Детей Ваге".

ОДНИМ ИЗ ПЕРВЫХ ПОСЕТИЛ РАНЕНЫХ (ЭТО ИМЕННО ТОТ ТЕРМИН – "РАНЕНЫЕ") министр обороны Сейран Оганян, который долго находился у постели Ваге, а затем в палате у Артака и Гарика. Были даны все организационные распоряжения подчиненным. Это было поздно вечером. Узнав о том, что у ворот госпиталя собрался народ, министр остановил машину.

Разговор был важным и нужным. Было видно, с каким уважением относятся люди к министру обороны. Представившаяся тетей Ваге Аветяна женщина, стараясь скрыть слезы, сказала, что она преподает историю и считает, что все беды наши оттого, что школьные уроки, увы, вскоре забываются. "А без знания истории, своего народа, – продолжила она, – молодежь, особенно юноши, не могут быть патриотами. Вот и сегодня видим жестокость у молодежи. Настоящий патриот не может так зверски относиться к своему соотечественнику. Многие сегодня сереют и тупеют на наших глазах, опускаясь до уровня примитивных и пошлых героев нескончаемых телесериалов, которые всей своей нелепой сутью унижают и оскорбляют достоинство нашего народа". Один из родственников выразил недоумение по поводу того, что у нас появилась модная и прибыльная профессия так называемых частных охранников, готовых в угоду своим самодовольным шефам убить человека. Это уже не гражданин, это раб. Другой мужчина сказал: "Избивать человека - все равно что разрушить церковь".

В темноте я достал из кармана крохотную записную книжку и ухитрился написать прямо на обложке два слова "человек - церковь". Я не думаю, что это слишком уж пафосный и слишком высокий образ – "человек - церковь". Почему бы нет. В человеке, как в церкви, таится таинство, дух, душа, неповторимость, как в каждом хачкаре с уникальными узорами. Мой дедушка Маркос часто повторял по разным поводам: "Нельзя к незнакомому человеку относиться плохо только потому, что он незнакомый". В самом деле, кто знает - может, в этом самом незнакомом человеке сидит Месроп Маштоц или Нарекаци, Аветик Исаакян или Виктор Амбарцумян. Пусть даже простой смертный, но он - твой соотечественник. Человек - и все тут. Не офицер. Не врач. Не военный врач (хотя тем более что врач, военный врач). Повторяю: человек. Что такое незнакомый? Я не знаю, что это такое. Особенно у нас, особенно после того, что пережил наш народ в веках. В двадцатом веке. Переживает сегодня.

ВЕРНЕМСЯ К ФОРМУЛЕ "ИСТИНА КОНКРЕТНА". ПРЕСТУПЛЕНИЕ СОВЕРШИЛИ ЧАСТНЫЕ ОХРАННИКИ ЧАСТНОГО РЕСТОРАНА. Вот уже лет пятнадцать-двадцать общество считает их жалкими рабами, подобострастно обслуживающими неких идолов, разъезжающих по Армении с целой кавалькадой дорогих джипов. Читайте Библию. По какому такому закону эти частники работают? Есть ли какое-то хотя бы подзаконное положение о частном охраннике частного заведения?

С этими вопросами я обратился к начальнику следственного управления по особо важным делам, которое и занимается делом "Арснакара", Ваагну Арутюняну. Выяснилось, что такого положения нет. Собственно, если призадуматься, то и нужды в этом нет. Ведь в структуре полиции есть огромное Главное управление по государственной охране. Зайдите в любое, не только в государственное учреждение, заведение, помещение, где у входа восседает охранник, чаще всего вооруженный. Это официальное лицо, представляющее правительственный институт. Они подчиняются государственному полицейскому ведомству и получают зарплату от государства. Вот их, профессионалов, и нанимают те, кто нуждается в охране. Черт возьми, зачем же держать у себя целую дюжину лизоблюдов с бицепсами, заменяющими им аттестат зрелости, когда можно нанять всего лишь одного полицейского с дипломом специалиста и быть спокойным!

Ведь не случилось бы этой страшной трагедии, если бы там, в "Арснакаре", нес свою службу профессиональный охранник из полиции. Всего лишь один, действительно профессионал. В конце концов, можно при надобности и в полицию позвонить. Нет. Плевать на всех. Там, в "Арснакаре", не пахнет профессионализмом, и не только с охраной. Хоть обещал я не влезать в следственные детали, все же сделаю исключение: официант сам спровоцировал драку, зная, что за ним стоит целая дюжина, как писали в газетах, "ублюдков, мордоворотов, подонков, злодеев", а одну из статей, кстати, блистательных, озаглавили словом "Сволочи".

ВСЕ ЭТИ ДНИ, ДЕЛАЯ ЗАПИСИ В ДНЕВНИКЕ, Я, КАК И ТИКИН ЛЕНОРА, КАК И ГАРНИК, ДУМАЮ О ДЕТЯХ ВАГЕ. Есть маленькая девочка и у Артака, есть маленькие сынишки у Гарика, которые уже больше десяти дней не видят своих пап. Не стоит показывать малышам отцов с разбитыми носами и синяками под глазами. Но я не могу не думать о том, что ведь есть дети и у преступников, которых сегодня в открытой печати и на телеэкране на весь мир и поделом называют ублюдками и сволочами. У них есть жены, родители, сестры, братья, бабушки, дедушки, родственники, соседи.

В кабинете у Ваагна Арутюняна я, так сказать, изучил краткие биографии этих преступников. Не буду приводить данные о том, сколько у каждого из них детей и кто их родители. Скажу лишь о том, что, к великому сожалению, на этом горестном фоне есть уже еще одна драма: это их дети. Восемь маленьких ребятишек теперь должны расплачиваться за преступления отцов своим сиротством. Это ведь тоже наше общее горе. Ведь и они, эти маленькие существа, являются нашими не только современниками, но и соотечественниками. Ведь уже сейчас надо думать об их будущем. Ведь они будут жить в одном городе и рядом с детьми Ваге Аветяна.