"НЕ ПОТЕРЯТЬ СЕБЯ"

Когда приехавший в Ереван известный московский режиссер, руководитель Центра Мейерхольда и школы-студии МХТ им. Чехова Виктор РЫЖАКОВ увидел спектакль Заруи АНТОНЯН и пригласил ее к себе на учебу в магистратуре, это вряд ли кого-то удивило. Всем, кто видел ее спектакли, а уж тем более общался с Зарой, очевидно, что сделана она из материала какой-то редкой ценной породы - очень тонкого и твердого одновременно. А на форуме театральной молодежи в Кишиневе Заруи Антонян проявила себя, как в Ереване, Москве, Франции, Литве. Словом, как всегда, ярко и самостильно.

- Насколько мне известно, ты не только учишься в Москве, но успеваешь делать постановки далеко от российской столицы...

- Да, нас пригласили во Францию, в Лимож - выбрали трех человек делать совместную постановку лермонтовского "Мцыри". Антон, ученик Додина, который сейчас является художественным руководителем нашего курса, давно контактировал с театральным центром Лиможа. А потом, когда в Москву оттуда приехали ребята, возникло решение сделать такой эксперимент - их актеры и режиссер Центра Мейерхольда. После Москвы я чувствовала себя там просто прекрасно - маленький город, театр, который находился буквально в лесу, можно было отрешиться от суеты. Но было и сложно, ведь до этого я никогда так не работала: делаешь себе спектакль, когда придет Муза, никто не торопит. А тут выяснилось, что есть четкий срок и надо быть конкретной, собранной, отставить в сторону эмоции. Когда надо было выбрать произведение к постановке буквально за несколько дней, я, конечно, переживала трагедию. Наши ребята даже шутили - тебя в Сибирь ссылают или во Францию посылают? И ужасно скучала по Еревану - в напряженных ситуациях это чувство особенно обостряется. В прошлом году не удалось приехать, и получилось, что я не была в Ереване уже полтора года. А когда очень скучаю, или смотрю фильмы Пелешяна (это мой любимый режиссер), или слушаю Комитаса. Вот так, под Комитаса пришло "Мцыри"! Так и выбрала. На первый показ в Лиможе приехали наши московские преподаватели. Потом решили, что спектакль будет сыгран и в Москве.

- Отсюда вывод - прошел он как минимум хорошо. А не было сложно без знания французского работать, да еще над поэтическим произведением?

- Я не представляла, что смогу работать с этими ребятами полноценно и даже с удовольствием. У них есть такой принцип: режиссер не ставит мизансцен, работает с актерами, проводит тренинги, как бы доводит их до соответствующего состояния, когда произведение становится их органикой, а это требует серьезного диалога. Очень сложный процесс. Поэзию вообще сложно ставить - надо найти соответствующие средства выражения. Но у Лермонтова есть очень интересный момент - песня становится характеристикой многих его персонажей. Изучая его творчество, я прочла, что поэт всю жизнь помнил мотив мелодии, которую в три года ему пела покойная мать, какая эта песня, он не знал, а мотив помнил. Так в спектакле родились песни из подсознания Мцыри - правда, не грузинские, а армянские. Актер - это была его первая роль - был потрясен собственными чувствами. Как-то на репетиции он воскликнул: Zara! I want cry!

- Довелось читать твое большое интервью какой-то вильнюсской газете. Ты и там успела наделать шуму?

- Какой там шум - в Литве есть такие спектакли! Но это совсем особая история. К моему однокурснику Видасу Барейкису приехала жена Юрга - потрясающий, очень творческий и очень тонкий человек. И в Москве ей было тяжело. А поскольку она пишет, появились маленькие рассказы-зарисовки о маленьких людях в огромном мегаполисе, которых никто не замечает. Каждому персонажу она еще написала свою песню. Назвала все это "Метроном": метро - это же тоже один из ужасов большого города, поглощающий нас и уйму нашего времени. И вот все переживания нашей московской жизни вылились в такой спектакль-концерт с людьми и куклами, над которыми работали с литовским художником. Это свободный проект, но они его уже много раз играли, даже гастролировали с ним по Литве. Понимаю, что это смешно, но я, как всегда, была в панике - какая-то большая и страшная ответственность. Но Видас подставлял плечо: "Если у тебя не получится, просто сыграем хороший концерт. Ничего страшного". Я все же никак не привыкну так работать - загнанной во временные рамки.

- В твоем восприятии Москва встает каким-то ирреальным кошмаром - прямо Pink Floyd какой-то...

- Нет, я уже привыкла к этому большому городу, где все надо успеть-успеть-успеть! Это потрясающе - когда ты начинаешь пульсировать с этим ритмом. И наш руководитель Виктор Анатольевич Рыжаков, он удивительным образом умеет собрать нас и сказать: у вас неделя, вы должны сделать то-то, то-то и еще то-то. И получается! Наверное, это важно, когда ты перестаешь ограничивать себя банальным "я так не умею". Но я поняла, почему всех так влечет Москва, - она открыта любым мировым новшествам, в курсе всех новейших событий и открытий, в том числе творческих.

- Фантастический объем информации - это понятно. А что-то иное на более глубинном, мировоззренческом уровне эта учеба тебе дала?

- Во-первых, мне всегда было важно по-человечески полюбить моего учителя, моего мастера. Это у меня еще со школы. Если такого контакта нет, даже если он говорит гениальные вещи, я просто не воспринимаю его. И я очень счастлива, что встретила Рыжакова. А вообще вся эта информация - работа над текстом, новая драма, вся проблематика, которую мы обсуждаем... Мы живем в XXI веке, и все это становится особенно важным для театра. Ты общаешься с кучей интереснейших людей, восхищаешься - недавно нам читал лекции потрясающий драматург Вырыпаев... Очень важно во всем этом восхищении не потерять себя. Беседы, диалоги: ты с чем-то не соглашаешься, с тобой не соглашаются. Иногда даже начинаю думать - а хочу ли я вообще заниматься театром? Это такие честные вопросы, которые требуют честных ответов. Но мне кажется, нужно время, чтобы ты через свой собственный опыт оценил результат пройденного в Москве этапа, понял, во что это выльется.

- У вас на курсе ребята почти со всего бывшего Союза. Не сложно в такой интернациональной семье?

- Это так интересно - мы же почти круглые сутки вместе, и очень хотелось бы дальше не потерять связь друг с другом. Поразительно, но мы стали очень родными людьми. Это так важно - понять правду другого человека, услышать его. И при этом очень важно не отрываться от своих корней. В творчестве ты, наверное, каким-то особым чувством ощущаешь свои корни, свою историю, может быть то или иное явление твоим или нет - независимо от того, модно это или нет. Мы ведь часто видим спектакли - "вот так принято ставить в Европе, так - в Америке". А ведь в итоге появляются какая-то серость и безликость. Когда я поехала в летнюю школу института Гратовского, в первый день нас всех собрали и попросили петь свои национальные песни. Мне стало так неловко - не пою, никаких песен никогда не учила. И вдруг оказалось, что я их знаю, и много. Потом долго над этим думала.

- Другому человеку, уже успевшему добиться многого в большом мире, непременно задала бы вопрос: собираешься ли ты возвращаться в Ереван? Поскольку ответ очевиден, спрошу: чем бы тебе хотелось заниматься в Ереване по возвращении?

- Мне кажется, я больше не смогу играть, какой-то страх появился. Если честно, никогда не испытывала симпатии к драматическому театру. Мне кажется, актер должен выходить на драматическую сцену, только когда нужно сказать что-то очень важное. Сыграть еще одну роль, еще одну - этого у меня никогда не было. Куклы, пантомима - это совсем другое. Очень хотелось бы работать с текстом как режиссер. Это ведь проблема нашего армянского театра - нужно особое мастерство, чтобы на сцене работать со словом. А если ты еще получаешь от звучания текста удовольствие, надо же найти соответствующее решение. И чтобы обязательно на армянском языке. Еще хочется глубоко покопаться в актере - это ведь главная составляющая режиссерской профессии.

Сейчас меня очень интересуют тренинги и педагогика. Конечно, в театрах всех бывших советских стран практически одинаковые проблемы, но, слушая однокурсников, я понимаю, какое у меня перед ними преимущество, - мне есть куда возвращаться! Разговариваю с ребятами и понимаю, что я очень счастливый человек, потому что, оказывается, у меня было все - наш Театр кукол, Рубен Бабаян, который давал нам все: время, сцену, заботу и даже право на провал. А это такая роскошь!