ГРУЗИЯ: МОДЕЛЬ ПОЛИТИКИ И ОБЩЕСТВА

Современное грузинское общество и политика являются продолжением той модели, которая складывалась в Советской Грузии на протяжении десятилетий. Грузинская советская элита всегда, в особенности в последние три десятилетия существования системы, весьма скептически относилась к развитию производительных сил, что привело грузинскую экономику к значительному развалу уже в 70-е годы. Грузия переживала период значительного демографического спада, разные кризисные явления, связанные с социальными и ментальными проблемами. Задолго до развала СССР в Грузии пришли в упадок промышленность и сельское хозяйство, и, быть может, грузинская элита в этом смысле оказалась более дальновидной и адаптированной к надвигающейся катастрофе.

С обретением независимости грузинское общество отчасти интуитивно понимало, что наиболее важным политическим и экономическим ресурсом страны является эксплуатация коммуникаций. Грузинское руководство вполне успешно осуществило эту задачу, при этом не прилагая собственных организационных и инвестиционных усилий, а с помощью внешних политических и экономических интересов. Метафорой современной грузинской экономики и общества в целом является "дорога" и "труба", что стало символом успеха и респектабельности.

Только за последние 4 года Грузия получила около 10 млрд долларов в качестве поддержки, осуществлены некоторые проекты в сфере обслуживания и инфраструктуры, но практически ничего не было направлено на создание более или менее значимого промышленного предприятия. В незавидном положении находится и сельское хозяйство. Те кластеры, на которые сделана ставка, то есть виноделие и розлив минеральной воды, не могут стать локомотивом экономического развития. Грузинская элита, осознанно приняв транзитно-сервисную модель экономики и общества, привела страну к фактическому социально-экономическому тупику, так как транзит и сервис не обладают потенциалом, достаточным для решения более масштабных проблем.

Тразитно-сервисная модель создает некоторые иллюзии респектабельности и успеха и, конечно же, обеспечивает определенным приемлемым уровнем жизни около 20% населения, но не более. Вместе с тем эта же транзитно-сервисная модель не так уж и безобидна в политическом смысле: привела к дистанции, практическому разрыву отношений с Россией, что параллельно обусловило сильную экономическую зависимость Грузии от Турции и Азербайджана. В грузинском обществе одновременно возрастают тенденции тяготения к России и опасения Турции, что вполне естественно.

Сейчас, когда США и ведущие европейские государства проводят политику геополитического сдерживания и блокирования Турции, пытаясь ограничить ее региональную экспансию, Грузия не в состоянии предложить что-либо составляющее эту политику, предоставляя Турции зеленую дорогу в кавказском направлении. По существу ранее создаваемый евразийский коридор превратился в турецко-азербайджанский коридор. Но имеются и иные проблемы, связанные с тразитно-сервисной моделью, это намерения США и НАТО сотрудничать с Россией и воспользоваться возможностями ОДКБ.

Данные цели предполагают урегулирование некоторых вопросов между Евро-Атлантическим сообществом и Россией, в том числе и грузинский вопрос. Россия предложила свои коммуникационные услуги США и НАТО, что связано не только с проблемой Афганистана, а более долгосрочным присутствием альянса в Центральной Азии в аспекте глобального сдерживания Китая. Несомненно, возможное сотрудничество Запада с Россией предполагает одновременно политическое давление и попытки ее подчинения интересам атлантического альянса, чему Москва продолжает сопротивляться, но со временем так или иначе уступает по ряду направлений. В этой игровой ситуации наряду с конкретными конкурентными коммуникационными проектами, которые предполагают урегулирование, уступки и давление, роль Грузии как транзитной страны объективно снижается. Нужно понимать, что американцы отработали период перебора вариантов и сценариев для Южного Кавказа и определили формат функций для Грузии, то есть закрепили за ней транзитно-сервисные задачи, и даже задачи базирования обозначены в данном случае минимальным образом.

Это не могло устраивать Грузию, которая ожидала для себя иные роли, рассматривая себя буквально "вторым Израилем" в преддверии Евразии. Намерения США в отношении Грузии весьма серьезные, но вместе с тем достаточно ограниченные. При этом в Тбилиси, видимо, после Бухарестского саммита НАТО возникли подозрения и сомнения в отношении будущих намерений и планов США в регионе. Чикагский саммит НАТО заметно вдохновил грузинских политиков, поскольку было обещано решить вопрос о приеме Грузии в альянс на следующем саммите. Однако это может означать и то, что США, НАТО и Европейский Союз при рассмотрении вопроса о приеме теперь допускают наличие нерешенности вопроса о государственных границах и существование конфликтов. То есть прием Грузии в НАТО может означать фактическое признание статус-кво утраты двух провинций. Данное обстоятельство вполне вмещается в формат, приданный Грузии в геополитических планах, то есть закрепление за ней функций транзита и сервиса. Весьма надежная перспектива и довольно престижная роль, но одновременно и ограниченная в политическом и геополитическом смысле. Таким образом, транзитно-сервисная модель никак не может позволить Грузии решить экономические и политические проблемы.

Следует обратить внимание на то, что транзитная функция Южного Кавказа, хотя и останется актуальной еще длительное время, не приведет к созданию масштабного военного базирования, а предполагает только логистические задачи. То есть южнокавказский "панамский канал" представляется без какого-либо серьезного обеспечения в части внешнего военного присутствия, а страны, которым приданы данные функции, предназначены в стратегии США и НАТО для выполнения охранных задач. Наряду с этим выясняется, что Южный Кавказ в стратегической схеме НАТО рассматривается как соподчиненный регион, когда целью является Центральная Азия. Однако этот регион, хотя и привязан к глобальной стратегии сдерживания экспансии Китая, он в составе тех геостратегических направлений, где американцам явно не везет, и за последние 20 лет США по крайней мере дважды проваливали собственные усилия, откладывая решение задач. Таким образом, в целом евразийское направление для США не очень успешное, что не может не отразиться на транзитно-логистических проектах.

Рассматривая нынешнее положение и перспективы Грузии именно в рамках данной логики и аналитической концепции, можно утверждать, что события парламентских выборов вполне укладываются в планы США и не представляют собой нештатную ситуацию. Американцы уже практически дали оценку положению дел и обозначили возможные решения для установления стационарной ситуации в стране. Б.Иванишвили и его разнообразная, но вполне предсказуемая команда, несмотря на множество фактов и подозрений в причастности к интересам России, несомненно, могут быть абсорбированы политикой США. Новая команда, конечно же, столкнется с задачей пересмотра модели социально-экономического развития и геополитических задач. Но никакая элитарная группа в Грузии не в состоянии скорректировать и тем более пересмотреть тразитно-сервисную модель как знак поэтапного дистанцирования от США и Евро-Атлантического сообщества. Грузия не имеет ни должного потенциала, ни желания осуществить пересмотр данной модели, которая стала важнейшей составной частью грузинской философии и мировоззрения.

Следует также обратить внимание на то, что новые поколения грузин, которые, несомненно, имеют больше преимуществ перед предыдущими и формируют весьма интересные и адекватные взгляды, в значительной мере интегрированы с западным сообществом, не просто адаптированы к нему, но вполне успешно выполняют вполне конкретные политические задачи и услуги. Этим молодым людям нет никакого смысла лишать себя полученных преимуществ ради весьма туманных и сомнительных, а главное, сложных и трудоемких планов по изменению социально-экономической модели. Данные изменения для грузинского общества связаны исключительно с идеей сближения с Россией, где часть грузинской элиты уже успела приобрести роль и место, но все-таки большая и более творческая часть новых поколений грузин предпочитает связывать свои личные судьбы с западным обществом, где она ощущает себя более комфортно.

США и Европа поддержали и, возможно, сами спроектировали транзитно-сервисную модель для Грузии и вряд ли смирятся с переменой этой данности, что чревато большими неприятностями. Сейчас в Грузии разовьется некий постреформенный период, в результате которого будет осуществляться притирка различных политических группировок по сценариям США. Россия может надеяться на снижение уровня конфронтации с Грузией, но не более того. Еще надолго останутся противоречия по поводу утраченных провинций, но русские поймут, что они столкнулись с менее благоприятной ситуацией, которая возникнет при снижении конфронтации, когда она имела реальные аргументы обвинять Грузию в разных грехах. Выстраивание отношений с Грузией в режиме сохранения проблем окажется менее благоприятной перспективой для России, когда Запад сумеет продемонстрировать России тщетность ее опасений по причине приема Грузии в НАТО. Все это будет на грани фола и довольно демагогично, но придется с этим смириться во избежание новых витков напряженности в регионе.