БОЛЬШЕ ВСЕГО ПОРАЗИЛА МОЛОДЕЖЬ

- Арман, вы первый и пока единственный представитель телевидения Армении, побывавший в охваченной гражданской войной Сирии. Это была ваша идея – отправиться в самое пекло, встретиться с нашими соотечественниками, привести оттуда уникальные видеоматериалы, рискуя жизнью, чтобы дать людям возможность, скажем так, из первых рук узнать, что происходит сегодня в Сирии?

- Собственно говоря, идея лежала на поверхности. В Сирии у нас многочисленная община – до начала войны озвучивалась цифра в 100 тысяч. Сегодня, конечно, картина изменилась - армян в Сирии осталось меньше, хотя конкретной статистики по этому поводу никто не дает. Страна находится в состоянии гражданской войны, и было бы логично, чтобы кто-то из наших телевизионщиков туда наконец-таки добрался. Этому способствовали и другие факторы: к примеру, когда российские коллеги-тележурналисты попросили у нас материалы из Сирии, выяснилось, что таковых просто нет. Видеоряды, которые мы выдаем в эфир, взяты из зарубежных информагентств. Между тем, будучи компанией, представляющей на сегодняшний день ряд СМИ, в том числе и телевизионных, мы встали перед дилеммой: оказалось, что какого-либо конкретного журналиста или оператора отправить в Сирию мы просто не имеем права.

- Почему?

- Потому что ситуация, с точки зрения обеспечения безопасности, неясна: в Сирии идет война, а основной рабочий костяк – это поколение журналистов, слабо представляющих себе принципы поведения в подобного рода экстремальных ситуациях. Они никогда не работали в военных условиях, и, учитывая непредсказуемость развития событий в Сирии, риск был велик. Словом, было решено, что поедет кто-то один и из руководства PanArmenian Media Group – точнее я. Мы обратились за помощью к нашему МИД и организаторам акции "Помоги брату", направлявшим в Сирию самолет с гуманитарной помощью. В итоге на борту этого самолета я и прилетел в Алеппо.

- Не раз приходилось слышать, что ситуация в Сирии сильно искажается СМИ в худшую сторону, а на самом деле не так все страшно, как это "раздувают" журналисты. Каким было ваше впечатление?

- С одной стороны, там идет гражданская война, и это сомнению не подлежит. Причем война ведется по очень странным правилам – по сути без правил. Но к этому я бы хотел вернуться позже. С другой стороны, Алеппо живет, есть относительно благополучные районы, а есть районы, где идут активные боевые действия, и там полная разруха, нет инфраструктуры, нет жильцов, люди эвакуированы. Я видел снаряды, которые падают на жилые кварталы, снайперов, стреляющих по детям, женщинам, по гражданскому населению. От всего этого никуда не денешься. Но все так или иначе познается в сравнении – это тоже факт. Если вспомнить ситуацию в Степанакерте в 1992-м и сравнить ее с тем, что происходит в Сирии, то это просто вещи несравнимые. Потому что в Алеппо, например, в относительно благополучных районах сохранились все инфраструктуры, худо-бедно работает сотовая связь, имеется электричество, функционируют магазины и т.д. Иное дело – психологическое восприятие. Я побывал в одном из армянских колледжей, выпускной класс которого эвакуировали из района Нор Гюха, находящегося на линии соприкосновения, в более безопасный район. В свое время у этих детей было большое комфортабельное здание, двор, футбольная площадка и т.д. А нынче весь класс ютится в одном помещении, в котором, впрочем, есть электричество, кондиционер. Преподавание идет своим ходом. Когда я спросил учителя, как они живут, посыпались жалобы на стесненные условия. Повторюсь: в сравнении с теми, которые у них были, условия действительно стесненные. Но если сравнить этих детей с их сверстниками, вынужденными сидеть на бетонном полу в холодных подвалах в бомбившемся Степанакерте, то понятие "тяжелые условия" обретает несколько иной окрас. Как учились эти "дети подвалов" военного Степанакерта? Жгли старые книги, чтобы хоть как-то согреть руки, иначе невозможно было держать ручку. Да, никто не сбрасывает со счетов ужасы гражданской войны, убийства, смертоносные снаряды, падающие на жилые кварталы… И сравнивая ситуацию с периодом мирной жизни, можно понять, что люди, вынужденные нести все тяготы военного времени, живут абсолютно другими реалиями.

- А что вы скажете о связи между армянской общиной Сирии и Арменией? Наличествует ли она в достаточной мере?

- Связь пока что очень слаба. Мне доводилось присутствовать там на ряде мероприятий, где слово "Армения" звучало только пару раз. Но давайте не забывать, что армянская община в Сирии много лет была самодостаточным организмом, имевшим самодостаточную структуру, организации, традиции, быт. Конечно, связь с Арменией есть – и посредством наших соотечественников, решивших приехать из Сирии в Армению, и посредством отдельных ведомств, в частности МИД. В Сирии очень активно работает наше посольство в Дамаске и консульство в Алеппо. Но в целом создается впечатление, что община настроена на то, чтобы самостоятельно искать пути решения стоящих перед ней задач.

- То есть репатриация как решение не рассматривается?

- Крайне нехотя. Определенный процент людей, безусловно, рассматривает репатриацию на родину в качестве основного варианта. Но большинство видят в этом выход только на крайний случай. Они не хотят уезжать из Сирии вообще. На данный момент все структуры диаспоры в Сирии заняты тем, чтобы обеспечить жизнедеятельность общины на месте. Все инфраструктуры для этого мобилизованы, объединены в штаб скорой помощи армянам Сирии. Ведется учет пострадавших - кто-то потерял жилье, кто-то – средства к существованию, кто-то – близких, у кого-то проблема с медицинской помощью, медикаментами. Всем им пробуют помочь, доставляется адресная помощь. Причем это не только помощь, что идет из Армении и Карабаха. Община своими силами тоже решает, скажем, вопросы продовольствия. В Сирии нет тотального голода – просто там все подорожало и сложно достается. На местах в штабах обеспечивается круглосуточное дежурство. Раненым оказывают помощь. Единство есть – это очень важно.

- Какое ваше самое сильное впечатление от увиденного в Сирии?

- Больше всего меня поразила наша молодежь. Речь идет о тех юношах и девушках, которые работают в штабах, дежурят, доставляют адресно гуманитарную помощь. В их глазах блеск, они полны энергии, готовности работать. В них нет никакой депрессивности. Это удивительно – ведь, казалось бы, именно молодежь, до сих пор видевшая только процветание и благополучие, по логике вещей должна была быть в психологически более подавленном состоянии. Старшее поколение пережило худшие времена, а молодежь – нет. Тем не менее многие молодые вовсе не кажутся подавленными. И это при той непредсказуемости ситуации, которая способна любого выбить из колеи. Я не думал, что увижу в Сирии нечто противоположное тому, что происходило во Вьетнаме, Афганистане, Корее – словом, везде, где крупное государство оказывалось втянутым в гражданскую войну.

- Вы имеете в виду логику ведения боевых действий?

- Именно. В Сирии этой логики я не обнаружил – по той простой причине, что ее нет. Точнее, она весьма странная. Открывать беспорядочную стрельбу из снайперских винтовок по гражданскому населению, по женщинам, детям, старикам с военной точки зрения - военное преступление. К тому же это не решает никакой военной задачи. Единственный смысл в том, что происходит, - наведение страха, ужаса на людей, выдавливание населения с насиженных мест, из своих домов. Я увидел и почти случайно заснял на камеру, как буквально в нескольких метрах от меня в ребенка пробуют попасть из снайперской винтовки – это как называется?! Стрелок промахнулся, но подобное происходит постоянно. С другой стороны, непонятно, что это вообще за малочисленные группы, стреляющие по мирным жителям. Не исключаю, что там есть идейная оппозиция и более серьезные, крупные вооруженные формирования, ведущие противоборство. Но эти силы неоднородны, в них можно найти кого угодно - от крайних радикалов до идейных оппозиционеров. Среди радикально настроенных – малочисленные группы, действующие по принципу мобильных полупартизанских отрядов. Они обстреливают жилые кварталы.

- Но ведь с ними борьба должна вестись особыми методами, силами спецназа?

- Должна, но не ведется. Я был свидетелем того, как некто (не буду называть его снайпером), вероятно, вооруженный винтовкой с оптическим прицелом, несколько раз открывает стрельбу. Для снайпера это недопустимо: он делает один выстрел - и все. Дальше ему придется менять позицию, ибо если против него будут бороться специально обученные войска, то снайпер просто не выживет. А здесь ничего такого не было, атмосфера полной безнаказанности, как у мальчишки, стреляющего из окна по воробьям и уверенного, что ему не ответят. Против таких групп применяют штурмовую авиацию, тяжелую технику. Но это неэффективный метод борьбы с полупартизанскими мобильными группами. Подобное пытались делать во Вьетнаме, когда напалмом сжигали целые деревни, и в Афганистане. И что? Неэффективность борьбы против вышеупомянутых групп приводит к множественным разрушениям городской инфраструктуры, жертвам среди гражданского населения. С военной точки зрения, ситуация для меня абсолютно алогичная. Система все больше стремится к общему хаосу, но в результате страдают именно мирные люди, неприспособленные, не имеющие элементарных навыков гражданской обороны.

- А конца, как я понимаю, не видно…

- Во всяком случае я его не увидел. Оперативная ситуация меняется каждый час. Скажем, дорога открыта, а через час закрыта, идут бои. Сейчас она под контролем повстанцев, через день - под контролем правительственных войск. Ситуация меняется хаотично, предсказать, что будет через минуту, практически невозможно.

- В достаточной ли степени обеспечивается информационный фактор в нашей общине в Сирии? Могут ли наши соотечественники оперативно посылать информацию?

- Проблема в том, что там очень мало кадровых ресурсов для обеспечения адекватной информационной работы. В мирное время в подобных ресурсах не было необходимости, посему единственным информационным ресурсом была газета "Гандзасар", выходящая в свет под эгидой ААЦ тиражом в 1000 экземпляров. Также есть корпункт канала "Еркир Медиа", периодически посылающий информацию и видеоматериалы. Сейчас рассматривается возможность запустить свою радиопередачу.

P.S. Премьера авторского проекта Армана Сагателяна "Сирийская осень арабской весны" состоится 7 декабря в 23.30 на телеканале "Армения".