АРМЯНСКИЙ ХУДОЖНИК ЛАТВИИ

Бабкена Степаняна судьба забросила далеко от родных мест. Вот уже четвертый десяток художник живет в Риге. Но он упорно называет себя не латвийским, а армянским художником, живущим в Риге. И, поверьте, не лукавит.

Практически ни один вернисаж Риги не обходится без Бабкена Степаняна. Без его помощи и участия. Природный глазомер помогает ему быстренько и со вкусом оформить ту или иную выставку. Вот и обращаются к нему с просьбой составить экспозицию, дать оценку работам, и Бабкен всегда рад помочь.

Вдали от дома

Бабкен Степанян был координатором от армян на первом Форуме народов Латвии (1988), проходившем в Риге на пике процессов обновления. Решения форума создали благоприятный фон для возникновения Ассоциации национальных культурных обществ Латвии - АНКОЛ.

ЭТО ЗОНТИЧНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ, КОТОРАЯ ЕДИНИТ ЛЮДЕЙ двадцати с лишним национальностей, проживающих в Латвии, в том числе и армян. Единит желанием не утерять национальные корни, передать свои традиции и культуру детям. Со времени проведения форума много воды утекло, страсти поутихли. Но Бабкен продолжает находиться в гуще мероприятий, проводимых армянской диаспорой, сплотившейся вокруг АНКОЛ и ее неизменного председателя – профессора Раффи Хараджаняна. А их немало: фестивальные циклы, выставки и концерты, творческие встречи и кинопоказы...

С армянской культурой, с родным языком Бабкен в дружбе и согласии. "У времени есть удивительное свойство, - утверждает художник, - люди долго не видятся, но вот встретились - и словно не было разлуки. Так же и с Родиной. Конечно, живя в Латвии, мы в чем-то отдалились от Армении. Но отдалились скорее политически, географически... Духовно же остались по-прежнему близки. Даже, осмелюсь утверждать, неотрывны".

Мастер структурного коллажа

На днях Бабкен Степанян праздновал юбилей: 60-летие. Друзей и близких созвал в рижский Музей счастливого искусства, где выставил на всеобщее обозрение только одну работу – последнюю по времени ее создания.

ТОРЖЕСТВО ПРОШЛО ШУМНО И ВЕСЕЛО. Местная богема явилась к художнику с подарками и поздравлениями. Вот некоторые из них.

Живой классик плаката Юрис ДИМИТЕРС:

- Бабкена Степаняна я знаю вот уже 10 лет, и все это время он для меня является эталоном не только профессионального художника, но и хорошего человека. И что самое главное: через его призму я теперь воспринимаю всех армян. В моем представлении они – добродушные, сердечные, порядочные и экстравертные. Латыши, в том числе и я, народ интровертный, потому мне и нравится общаться с Бабкеном: он меня раскрепощает.

Скульптор Гоча ХУСКИВАДЗЕ:

- Работы Бабкена Степаняна в основном маленького формата. Сегодня он выставил большую работы и приятно удивил меня. Художник сумел сохранить в монументальном полотне то, что он делает в малых формах. Это сложно. Не все монументалисты умеют делать миниатюры. Бабкен умеет и то, и другое. Он не увлекается новомодными течениями и в своем деле остается фундаменталистом. То, что делает Бабкен, может сделать только неординарный человек с большой внутренней энергетикой.

Художник Владимир ПАВЛОВ:

- С Бабкеном Степаняном я познакомился в 1989 году в Риге на благотворительной выставке, посвященной годовщине Спитакского землетрясения. С тех пор я считаю: то, что делает Бабкен - уникально. И не только в масштабах Латвии, где никто не работает в его манере, но и в мире в целом, где единицы занимаются структурным коллажем.

Компьютер?.. Нет, лучше голова!

Избранное Бабкеном Степаняном направление в творчестве называется структурным коллажем. Это когда вначале приходится нарезать множество мелких деталей, а после склеивать их в некое целое. Тут надо все заранее точно просчитать в голове и лишь затем начать манипулировать руками.

БАБКЕНУ ТАКОЙ ХОД РАБОТЫ ПО ДУШЕ, ведь у него ум технического склада. В свое время он окончил Ереванский политех, где учился на архитектора. Тем, кто в искусстве отдал предпочтение технике структурного коллажа, требуется воистину ангельское терпение. Устрашает ли это Бабкена? Вовсе нет, ему сызмальства присущи спокойный нрав и размеренность. Он кропотлив не только в работе: все в жизни делает дотошно. Вплоть до того, что когда ему в шумных компаниях "доверяют" нарезку салата, художник делает это столь основательно, что друзья подтрунивают: "Это что? Корм для канарейки?"

То, чем Степанян занимается в творчестве, внешне вроде бы подходит компьютеру. Но Бабкен и не пытается освоить замечательное достижение современной техники.

- Зачем он мне? Ведь рукотворное произведение обладает (и будет обладать!) совершенно иной ценностью. Я не из компьютерного поколения. Владение чудо-достижениями цивилизации стараюсь сводить к минимуму. К компьютеру, мобильнику, автомашине отношусь не без скептицизма. Эти вещи, разумеется, что-то дают, но одновременно что-то и отнимают. Мобильник у меня, конечно, имеется: нужен, никуда не денешься. Но, честно говоря, мне он напоминает собачий поводок: тебя все время дергают. Я и к домашнему-то телефону не всегда подхожу: работаю, хочу побыть наедине со своими мыслями, да мало ли что еще. Когда-то у меня водилась машина, но вскоре выяснилось, что я из тех автолюбителей, кто дважды радуется в жизни: когда покупает машину и… когда ее продает.

Начало начал

Интересно, а в кого Бабкен пошел своей усидчивостью? Кто в роду отличался ею?

- МОИ РОДИТЕЛИ БЫЛИ ОЧЕНЬ ИНТЕРЕСНЫМИ ЛЮДЬМИ. Папа 20 лет назад ушел из жизни, но не проходит и дня, чтобы я его не вспоминал. Он особо не занимался воспитанием детей: весь был в работе, но одно его присутствие уже подстегивало нас. Любил говорить пословицами, которые врезались в память. А как мне по жизни пригодилось его наставление: "Развивай глазомер! Хороший глазомер - это кусок хлеба". Отец был строителем. На своем веку участвовал в строительстве трех заводов.

Родители были совершенно разными людьми, но как-то гармонично дополняли друг друга. Отец говорил с нами по-армянски, мать - по-русски. Она у нас была пессимисткой, а папа - ярко выраженным оптимистом. Вроде Джакомо Пуччини, который однажды сломал ногу и попал в больницу. Близкие пришли проведать композитора и были встречены радостным возгласом: "Я так счастлив, друзья!" Видя недоумение в глазах приятелей, маэстро показал на свою загипсованную ногу: " Мне уже при жизни начали сооружать памятник!" Мой папа был оптимистом примерно такого рода. Мама, как это принято в традиционных армянских семьях, являлась хранительницей очага. Чрезвычайно волновалась за своих детей и всегда пыталась руководить их действиями. Ей было 98 лет, она уже с трудом передвигалась по дому, но все равно пыталась всех организовывать.

Дети - не счет в банке

- За 36 лет проживания в Латвии ты хорошо изучил ее жителей. Что тебе по душе в латышах?
- ИХ ОСТОРОЖНОСТЬ. И НЕ СТОЛЬКО В ВЫСКАЗЫВАНИЯХ, сколько в отношениях. По мне, стоит армянину с кем-либо познакомиться, как он тут же принимается называть нового знакомого своим большим другом. Но, увы, иногда проходит совсем немного времени, и "друзья" принимаются ссориться. Латыши в этом аспекте ведут себя иначе: надо очень постараться, чтобы войти к ним в доверие.

- А в другом вопросе какой подход тебе ближе: латышско-европейский, когда ребенка в 18 лет, можно сказать, выталкивают на улицу: живи, как знаешь, - или армяно-восточный, когда под опекой находятся и великовозрастные детки?
- Ты называешь две крайности, а для меня крайность - уже плохо. В жизни не должно быть места крайностям. Я своего сына никогда не вытолкаю на улицу, но когда он изъявил желание набраться самостоятельности - препятствий чинить не стал. Помнил прекрасный афоризм: "Дети - это не счет в банке, куда ты вкладываешь, а потом пытаешься обналичить всю сумму сполна. Да еще с процентами".

У Бабкена Степаняна богатое потомство: четверо наследников. Двое из них живут в Ереване, двое - в Латвии.

- Как ни парадоксально, никогда всех четверых вместе, одномоментно, я не видел. У меня то один гостит, то другой. Хорошие дети, я горжусь ими. Какую бы профессию ни избрали, творческое начало все равно в них просвечивает.

Бабкен говорит только о творческом начале, умалчивая, что его отпрыски - все четверо! - воспитаны в духе патриотизма и любви к Армении. А как же иначе? Ведь он сам - подлинно армянский художник. Пусть и живущий в Латвии.