Последние новости

МОЙ ДРУГ СВЕТЛАНА МОЛОТОВА

Увидел его впервые в августе 1991 года. В августе, сначала названном судьбоносным. А чем от него дальше, тем чаще о нем говорят как о судьболомном для большинства живших тогда в СССР. И множества их потомков. Увидел это незабываемое лицо именно в тот август, что потряс до основания устои советского строя, представлявшегося нам незыблемым и несокрушимым.

ДОЖДАВШИСЬ, КОГДА КОЛЛЕГА ИЗ "ИЗВЕСТИЙ" РАССТАЛСЯ С ТЕМ, в чьем облике меня поразили знакомые черты не сходством, а идентичностью с лицом человека, уже более 15 лет ставшего мне дорогим и близким душевными качествами, я подошел к журналисту с вопросом:

- Скажи, пожалуйста, с кем ты сейчас общался?

- С внуком сталинского наркома иностранных дел СССР Вячеслава Молотова и сыном ректора МГИМО дохрущевской эпохи Алексея Никонова - Вячеславом Никоновым, названным, очевидно, в честь деда. Ему сейчас 35 лет. А уже доктор исторических наук. Был секретарем парткома истфака МГУ. Работал в аппарате ЦК КПСС и президента СССР. А сразу после утверждения бывшего министра МВД Вадима Бакатина главой КГБ назначен его помощником.

Помнится, известинец и сам стал меня расспрашивать:

- А что тебя так заинтересовало в Славе Никонове?

- Лицо. Поразительное сходство с матерью.

- Но характером, говорят, в отца. Маму-то его откуда знаешь? Ведь она из поколения ближе к сталинской дочке, в честь которой и назвали ее Светланой.

- Общаясь с ней часто, почти десять лет, думаю, не ошибусь, если скажу, что как личность Светлана Молотова была более цельной. И одаренней сталинской дочки. Стала серьезным ученым-германистом. Много лет плодотворно работала в академическом институте. А самое главное - была человеком уникальных душевных качеств, другом редчайшей чуткости.

- Но где, когда и как ты с ней познакомился?

- В Тбилиси. В 1975 году. Случайно. В командировке от "Комсомольской правды". И заговорила во мне... память сердца.

Была осень. По приезде в столицу Грузии меня поселили в гостинице "Иверия" - самой современной и комфортабельной по тем временам, расположенной немного в сторонке от центрального проспекта Руставели. Жаль, что одной из примет ликвидации Союза и Грузинской ССР стал ее снос. Хотя еще печальнее явился до того поджог и разрушение несравнимо более значимой и по архитектурной, и по исторической ценности гостиницы "Интурист", в которой в XIX веке гостил и оставил об этих днях восторженные воспоминания сам Александр Дюма-отец.

Поселившись в уютном номере, сразу приступил к разработке порученной "Комсомолкой" темы грузинского гостеприимства, воспеванию которого задолго до моего появления на свет посвятили свои творения и вышеупомянутый знаменитый француз, и множество других деятелей мировой литературы и искусства. А уж коллеги-журналисты - несметное число. В том-то и состояла главная трудность: что нового можно внести в эту едва ли не мифологизированную тему?

НО МОЯ ОЗАБОЧЕННОСТЬ ЕЮ ПРЕРВАЛАСЬ ВНЕЗАПНЫМ СООБЩЕНИЕМ одноклассников по тбилисской 4-й мужской средней школе, в которой я проучился с 1-го по 7-й класс включительно, перейдя с 8-го в центральную музыкальную школу при Тбилисской госконсерватории по рекомендации композитора Сергея Васильевича Бархударяна. Но с прежними одноклассниками дружба продолжалась. И вот они ринулись ко мне с сенсационным для нашего круга сообщением о единственном из нас, к 40 годам еще ни разу не женатом - Оате Багратуни, женившемся наконец на молоденькой и симпатичной медсестре. По правилам тбилисского соученичества и товарищества я был обязан встретиться с молодоженами и поздравить со знаменательным событием. А Оат, надо сказать, являлся не только нашим одноклассником, но и оказался отпрыском армянской ветви царской династии Багратидов, родившейся в древней Армении и правившей ею ряд веков, именуясь Багратуни. Позднее проросла и грузинская ветвь, которая также правила несколько столетий Грузией, называясь Багратионами.

Живя по соседству с Оатом и проучившись с ним 7 лет (до моего переезда в Москву в 1968 году), мы с одноклассниками обнаружили в нем еще одно неординарное отличие от нас. Будучи тихим, застенчивым и робким, он поразительно преображался от алкоголя, точно менявшего его личность на полярно противоположную. Выпив спиртного, он кидался на поиски самых опасных субъектов среди окружающих и прохожих, как бы выискивая среди них воров, бандитов и даже убийц. При появлении последних он, будучи трезвым, удалялся или, как говорится, обходил их за версту. А под воздействием алкоголя самозабвенно хватал такого за шиворот и тряс, приговаривая: "Глаза выколю!" Пока мы не подбегали отводить его от потрясенного подобным обращением головореза. А наутро, слушая наш рассказ о происшедшем с ним, Оат зеленел от ужаса, доходя до обморочного состояния.

И все же наш одноклассник царских кровей был хорошим, добрым парнем. И я, конечно, без колебаний пригласил его с супругой в гости. А когда спустился в ресторан обсудить со знакомым поваром меню моего угощения, застал там неожиданное собрание. Все сидящие за столиками мужчины, встав, подняли бокалы в честь дамы, обедающей в одиночестве и кого-то мне, и, очевидно, не только мне, сильно напоминающей. Грузины в едином порыве пили за тост пожилого тамады:

- За прекрасную дочь выдающегося соратника великого Сталина Вячеслава Михайловича Молотова - Светлану Вячеславовну! Пожелаем ей счастья…

СЛУШАЯ ЭТО, Я УСПЕЛ СОСЧИТАТЬ 32 МУЖЧИН, по-офицерски вытянувшихся с бокалами в руках. В последующем не только в "Иверии", но и повсюду в городе шли разговоры о приезде в Грузию дочери Молотова.

Накрыв в своем номере праздничный стол в честь одноклассника и его избранницы, тепло и весело отметив с ними начало их супружества, мне захотелось самому проводить молодоженов к такси. Но на стоянке скопилась длинная очередь. А когда мы ее отстояли, внезапно откуда-то выскочившие четверо парней отпихнули моих гостей и стали усаживаться в машину сами. Пытаясь призвать их к приличию, я спросил:

- А где легендарное грузинское рыцарство? Разве можно отпихивать беременную женщину?..

В ответ они учинили драку. Но, получив неожиданный отпор, отступили. Однако через минуту кто-то, подкравшись сзади, ударил меня по голове чем-то твердым, очевидно, кастетом, от чего я потерял сознание. Очнулся в "Скорой", со швами по всему черепу. Отказавшись от госпитализации, попросил миловидную и доброжелательную грузинку-врача доставить меня в гостиницу. И мою просьбу любезно выполнили.

Весь следующий день я лежал с забинтованной головой в постели, а вечером послышался стук в дверь. Когда он повторился, пришлось отозваться:

- Войдите. Открыто.

В номер вошла моложавая, невысокого роста дама с лицом, излучающим доброту и одновременно удивление, сочувствие и сожаление:

- Простите за беспокойство. Я ваша соседка по отелю. Решила навестить, чтобы сказать, что вы здесь единственный, кто не обращает на меня никакого внимания. Но только сейчас поняла, что это уже не имеет значения. Вижу, с вами стряслась какая-то беда. Может, я чем-то смогу помочь?

Так мы и познакомились. А через несколько дней Светлана Вячеславовна взялась сопровождать меня к хирургам - снимать многочисленные швы с моей разбитой головы. И очень заботливо и умело организовала эту важную процедуру, приговаривая в адрес медперсонала:

- Прошу вас, очень аккуратно и очень осторожно с этой головушкой. Она нас еще много раз удивит и порадует…

Вскоре образовалась целая очередь из моих родственников, друзей и коллег, желавших познакомиться с дочерью самого Молотова, под портретами которого в сталинскую эпоху мы все учились и росли. И первое, что приятно удивило в ней не только меня, но и всех, с кем знакомили ее в дни пребывания в Тбилиси, а в последующем и в Москве, - абсолютное отсутствие малейших признаков высокомерия и гордыни. Скромная, доброжелательная и очень отзывчивая.

ЗАРОДИВШИСЬ В ГРУЗИНСКОЙ СТОЛИЦЕ, наша дружба продолжалась в Москве. И с каждым годом Светлана Молотова становилась все более близким и дорогим моему сердцу другом. Но только спустя несколько лет она поведала мне сокровенные подробности трагического поворота в своей семейной жизни. О том, как познакомилась и проучилась на одном курсе в МГИМО с будущим супругом - Алексеем Никоновым в годы наивысшего качества преподавания в этом вузе, его престижности и элитарности. И женившийся на Светлане Молотовой, дочери ближайшего соратника Сталина, успешный студент из образцового выпускника был произведен в ректоры Альма Матер. И успешная счастливая жизнь его с ней в этой роли продолжалась, пока пришедший к власти после смерти вождя Никита Хрущев, развенчав предшественника, не взялся и за его ближайшее окружение. Объявив об "антипартийной группе Маленкова, Молотова, Кагановича и примкнувших к ним…", отлучил их от власти и дел, соответственно лишил должности и зятя сталинского наркома.

О дальнейшем Светлана поведала мне только еще через год. Отвечая на вопрос, почему она так торопится домой из компании своих бывших однокурсников, которых впервые мне удалось собрать в ее честь, со слезами на глазах она призналась:

- Когда Алешу сняли без объяснения причин, он пришел домой очень расстроенный и злой. Позвал меня и заявил: "Считай, что с сегодняшнего дня мы с тобой больше не муж и жена. Но чтобы не разнеслись сплетни о нас, пускай внешне все останется, как прежде. Официально мы не разводимся. Но впредь ты сама по себе, а я - сам по себе. Делай что хочешь, с кем хочешь, но являйся домой не позже 12-ти ночи. И запомни: к сыну не подходи. Я сам буду им заниматься и воспитывать. А тебе - дочки…"

Этот эпизод из ее исповеди всплыл в памяти, когда по просьбе Светланы мне пришлось устраивать младшую дочь Никоновых - Ларису на работу в Агентство печати "Новости". Еще при жизни ее отца.

Делясь своим горем, Света горько плакала. И мне вдруг вспомнилась драма Ибсена "Нора, или Кукольный дом". Как же эта трагическая история похожа на описанную норвежским драматургом более ста лет назад! Она почти повторилась в советское время в семье, утратившей прежнее благополучие. Вдобавок любящую мать лишили на всю жизнь права и возможности общения со своим чадом, похожим на нее как две капли воды.

Нет и не может быть ни малейших сомнений в том, что мой незабвенный друг - Светлана Молотова, обожавшая сына со дня его рождения и до конца своей жизни, всегда заслуживала взаимной любви своего Славы. Заслужила и память о себе как замечательная женщина и мать человека, ставшего одним из крупнейших историков современной России и видным политическим деятелем.

Основная тема:
Теги:

    ПОСЛЕДНИЕ ОТ АВТОРА






    ПОСЛЕДНЕЕ ПО ТЕМЕ

    • ВЗЛЕТЫ, ПАДЕНИЕ И ВОЗРОЖДЕНИЕ АРМЯНСКОГО ДРАМА
      2023-11-24 10:25

      О чем рассказывают деньги 25 ноября в Музее истории Армении откроется новая выставка под названием «Драм в Армении: времена и отношения», посвященная 30-летию национальной валюты Армении.

    • "ЖИВУ ИДЕЕЙ СДЕЛАТЬ НАШ МУЗЕЙ ЛУЧШИМ В МИРЕ"
      2023-06-23 10:09

      Точнее, " уже два года живу идеей сделать наш музей одним из лучших в мире в своем роде и вернуть ему былую славу"... Об этом мечтает режиссер, заслуженный деятель искусств Армении и вот уже третий год директор Национального центра эстетики им. Г. Игитяна Ваан БАДАЛЯН. И трюизм "мечтать не вредно" в данном случае кажется неуместным. Потому что в Центре делают все и больше, чтобы мечта стала реальностью.

    • «НАУЧНЫЙ АРЦАХ» – ЗА ОБЩНОСТЬ ИНТЕРЕСОВ АРМЕНИИ И АРЦАХА
      2022-12-07 10:31

      В Научно-учебном центре экологического права им.А.Искояна ЕГУ 1 декабря состоялась презентация 3-го за этот год и 14-го по счету номера журнала «Научный Арцах». Дата проведения мероприятия выбрана не случайно: именно в этот день в 1989 г. Верховный Совет Армянской ССР и Национальный совет Нагорного Карабаха приняли совместное постановление «О воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха».

    • РОМАН «РУКИ-РЕКИ» - ПОСЛАНИЕ ИЗ ПРОШЛОГО В БУДУЩЕЕ
      2022-12-03 09:54

      Знаете, что происходит, когда в одном человеке сходятся физик и лирик? Большой взрыв! И рождается новый художник, с новой, совершенной матрицей! Как, в общем-то, и произошло с нашей героиней. Правда Лиана Шахвердян вовсе не физик по образованию, а математик. А математики не очень-то любят строиться в один ряд с физиками. Разные они очень. Одни ищут формулы, по которым решают задачи, другие пытаются объяснить, как работают эти формулы. Но, думаю, на сей раз нам простят столь вольное жонглирование определениями. Тем более, что речь пойдет не о физике, и не о математике, а о литературе, в которую Лиана Шахвердян ворвалась с оглушительным успехом.