СТАРЫЙ ЕРЕВАН В НОВОМ ЕРЕВАНЕ

Интервью с профессором, членом-корреспондентом Международной академии архитектуры (МААМ) Кареном БАЛЬЯНОМ

- Что вы можете сказать о ситуации с домом Африкянов?

- Странно, что разрушение именно этого дома вызвало такой ажиотаж в обществе. Может, потому, что он красный, выделяется в общем ряду черных особняков начала прошлого века? Я говорю - разрушение, так как перенос одного фасада без всей структуры дома, его интерьеров и внутреннего дворика - это и есть разрушение. История с домом Африкянов имеет больше идеологическое значение. Похожая ситуация была в конце 80-х, когда целое десятилетие все призывы профессионалов к сохранению исторической среды Еревана игнорировались и властями, и обществом, но в одночасье образовалась группа людей, начавших активно выступать за сохранение "черных" домов, но это были люди популистского толка, не заглядывающие в глубь проблемы и потому не способные к достижению положительных результатов. Очень скоро после этого начался процесс окончательного разрушения старого Еревана.

- В Ереване существовала и, собственно, несмотря на большие разрушения последних лет, все еще существует проблема, как вы говорите, "черных" домов. В чем ее суть? Ведь вы, Карен Владиленович, многие годы работали в системе охраны памятников.

- Да, в восьмидесятые годы целых восемь лет. "Черными" дома прозвали жители города из-за цвета туфа, которым выложены их фасады. Кстати, это местный ереванский туф, очень стильный, невероятно красивый камень. Почему-то современные архитекторы совершенно не обращают внимания на него, используя блеклые невыразительные породы. Так вот, ситуация со старым Ереваном, его "черными" домами, среди которых, как видим, были и из красного туфа, и даже кирпичные, имеет свою историю.

В середине 1970-х годов при офисе главного архитектора Еревана была организована небольшая структура, которая занялась обследованием застройки Еревана периода нахождения в составе Российской империи. Мариетта Гаспарян и Левон Варданян (автор нынешнего проекта "Старый Ереван") первыми выступили за сохранение этого слоя наследия. Именно тогда на этих зданиях появились красивые металлические таблички с указанием, что постройка охраняется. В утвержденных республиканских охранных списках значился, если мне не изменяет память, 171 памятник старого Еревана - периода, относящегося к нахождению Армении в составе Российской империи.

В 1980-е годы стали очевидны противоречия, которые образовались в застройке Еревана. Масштаб города увеличивался, и застройка старого Еревана стала восприниматься как что-то мешающее его развитию. И как контраргумент появились проекты, которые были призваны защитить старый Ереван - проект охранных зон группы Артема Григоряна, попытка реанимации старой застройки для участка Северного проспекта и района Сари Тага Леонарда Давтяна. В принципе подход, похожий на проект "Старый Ереван" Варданяна, но с важной особенностью: дома сохранялись на своих местах. Проекты Л.Давтяна не получили поддержки ни у властей, ни у профессионального сообщества. Однако проблема становилась все острее и превращалась в предмет для серьезного осмысления, в первую очередь архитекторами.

Одним из тех, кто попытался решить эту задачу, был Спартак Кнтехцян, архитектор, который отличался широтой взглядов и способностью к критическому осмыслению проблемы. Спартак Кнтехцян и его молодой коллега Ованес Гурджинян представили проект детского кинотеатра в виде объема, приподнятого на четырех ножках, под которым в целостности сохранялись "черные" дома-памятники и их среда.

- Что это был за проект, неужели так просто можно было решить казавшийся нерешаемым вопрос?

- Главной идеей проекта было совмещение двух масштабов существующей застройки - малоэтажной дотаманяновской и более крупной застройки по генплану 1924 года и последующих десятилетий. Кнтехцян обратился ко мне с тем, чтобы я с позиций сохранения памятников выступил экспертом на представлении этого проекта. На обсуждении в институте "Ереванпроект" в присутствии мэра и главного партийного руководителя города предложение Кнтехцяна было принято очень благосклонно. Однако с реализацией никто не спешил. Я стал активно пропагандировать подход Кнтехцяна и Гурджиняна. В течение нескольких лет я опубликовал цикл статей по проблеме сохранения старой застройки Еревана (главным образом статьи публиковались в газете "Ерекоян Ереван" и в журнале "Звартноц"; цикл получил награду Союза архитекторов СССР за лучшую публикацию).

В этот период появился еще один проект в схожей концепции - проект Дома дружбы Мартина Захаряна, опять же на Главном проспекте (визави больничным зданиям). В самом начале 90-х я представил в управление по охране памятников окончательно сформировавшуюся концепцию сохранения памятников Еревана в условиях урбанистического развития города. Таким образом, создавалась градостроительная концепция, в основу которой был положен синтез сосуществования двух средовых моделей: исторической застройки старого Еревана и урбанистического развития города. Однако все пошло в совершенно ином направлении.

- То есть все закончилось весьма спорным проектом "Старый Ереван", где в буквальном смысле под одной крышей предлагается собрать остатки царско-русского Еревана?

- Проект Левона Варданяна - результат сложившейся ситуации. Конечно, это стремление спасти хоть что-то из оставшегося, из того, сохранению чего было отдано столько сил. Но, конечно же, это муляж. Спрессованный из, будем реалистами, лишь немногих сохранившихся кусочков подлинной архитектуры (по существу - новодел), покрытый общей крышей, хотя над ереванскими двориками всегда было открытое небо, все это превратится в музей под крышей. Это будет не исторически сложившаяся среда, а ее имитация в виде одного целого объема. И излюбленная ереванскими застройщиками практика замещения свободных пространств объемами незамедлительно перекинется на остальные участки Главного проспекта. Этого будет требовать элементарная градостроительная логика. И открытые пространства Еревана - главная составляющая таманяновского плана - окончательно уничтожатся (именно этот процесс характерен для периода Третьей Республики). Я не знаю, как спасти старый Ереван, но это точно будет так.

Отдельными решениями ничего не исправить. Нужны новые, принципиальные подходы к городу. Могу лишь высказать парадоксальную мысль. Действительно, жалко терять даже те крохи, что остались от старого Еревана. Может, поступить более радикально, развить проект Варданяна, "растянуть" историческую среду на все пространство Главного проспекта, где она с одной стороны приблизится к Конду (роль которого в городе так убедительно аргументировал мой коллега Андрей Иванов), а на другом конце состыкуется с достаточно однородной староереванской средой улицы Анрапетутян. Но это будет уже модель современного города с фрагментами исторической среды, встроенными в сплошной зеленый массив бульвара. Более правдивое с точки зрения отношения к наследию решение вполне по плечу Варданяну.

- О каких противоречиях в застройке Еревана вы упомянули?

- Генплан Таманяна, составленный в 1919-1924 годах, был исключительно модернистским проектом. Ереван был первой в ХХ веке заново строящейся столицей. Таманян строил идеальный город, который должен был иметь единый облик. Вспомните аргументы, которые Таманян приводит, поясняя свой проект генплана, он приводит пример разрушения Парижа, других европейских столиц, напоминает, что город Ульм был разрушен на 80%, наконец, приводит пример Москвы, где план академика Щусева (1923 года) был утвержден и уже реализовывался. Таманян говорит о колоссальных затратах, произведенных при реконструкциях, и о том, что в результате были разрушены наиболее ценные кварталы с 6-8-этажными зданиями.

Главным аргументом Таманяна были те созданные в результате этих модернизаций прекрасные ансамбли, которые в европейских городах возникли в ХIХ веке на месте средневековой застройки. Но, конечно же, нужно оценивать все эти подходы к градостроительству, к существующей исторической застройке в контексте времени. В период Первой Республики, после обретения независимости, когда Таманян начал разработку Генплана Еревана, существующая застройка города воспринимались как колониальная, оба ее слоя - мусульманский и царско-русский. Лишь христианские церкви являлись символами национальной культуры, за их сохранение ратовал Таманян, однако они были разрушены, что называется, на его глазах. Как видим, в целом в Европе отношение к исторической застройке было иным, нежели сейчас. Такое отношение изменилось спустя десятилетия, утратив идеологический смысл и приобретя культурологический.

- Это все же вопрос культуры или идеологии?

- Идеология вмешивалась в застройку Еревана изначально. Конструктивисты с противоположными идеями формообразования - в застройку города, на главной площади появились здания в чуждой стилистике, что стало причиной конфликта между Таманяном и его единомышленником, главным архитектором города Буниатяном. Сталинисты посттаманяновского периода перекроили город, ликвидировав национальные принципы плана. Любопытно, что в этот период были выдвинуты и обвинения в уничтожении таманяновской модернизацией города его старой застройки. Но при этом именно после Таманяна вопреки его плану за счет сноса одной из сторон с исторической застройкой была расширена ведущая на площадь улица Амиряна для организации массовых шествий и в эвакуационных целях (широкие оси, открывающиеся с площади на Арарат и в сторону Арагаца, были ликвидированы).

Примеров много. В начальный период архитектуры модернизма в 1960-е годы была раскрыта большая часть Главного проспекта, и небольшие одно-двухэтажные фасады оказались на красной линии широкого бульвара с современными формами бетонных конструкций. Было очевидно, что этим частям старого Еревана вынесен приговор. Но именно тогда возник интерес к ним, эти дома приобрели ценность, и процесс разрушения приостановился. Однако продолжался процесс физического разрушения этих зданий, начавшийся еще в начале 1920-х годов (главным образом в 1923 году), когда все ереванские особняки были национализированы и стали покомнатно заселяться новыми семьями, шел резкий рост численности Еревана, продолжившийся до конца столетия. Превращение каждого дома в коммунальное жилье с жильцами без общих интересов, без собственной истории по отношению к дому неуклонно вело к его разрушению. Спустя столетие все эти постройки в глазах общества нуворишей стали казаться старым хламом. В глазах многих профессионалов - не более того. Сколько осталось из 171 памятника после модернизации Еревана последних 15 лет?

- Разве то, что произошло за последние 15 лет, - это модернизация? Это же уничтожение Еревана!

- Фактически да, но терминологически - очередная модернизация. Приняв на словах за точку отсчета генплан Таманяна, последующие строители Еревана не стали развивать его принципы, а наоборот, использовали метод перманентной модернизации, понимая под этим не новое развитие, а разрушение старого. Таманян был вправе рассчитывать, что, начав героически осуществлять его план создания новой столицы возрожденной армянской государственности, нация воспримет именно заложенный в нем созидательный смысл. Между тем недальновидными последователями стал использоваться механизм разрушения существующего, того, что на том или ином этапе стало казаться достойным разрушения. Поэтому были отвергнуты идеи модернизации среды с учетом сохранения старой застройки. И такой же подход характерен для периода Третьей Республики, который начался с бессмысленного разрушения опустевшего пьедестала на площади, затем став по существу основой градостроительной политики: попытка разрушения Летнего кинотеатра, разрушение Дома молодежи, фактическое разрушение кинотеатра "Айрарат", разрушение ансамбля площади Шаумяна, решение разрушить аэропорт, уродливая, безграмотная разрушительная реконструкция рынка, уничтожение среды вокруг Оперного театра и на Кольцевом бульваре и, наконец, проект уничтожения главного национального архитектурного ансамбля - площади Республики - путем реконструкции двух правительственных зданий. Современный Ереван лишен современного мышления (сознательно допускаю тавтологию), и именно это не позволяет формироваться свободомыслию, демократичности и сохранять среду города. Постройки Еревана, утратив национальные черты, обретают черты чуждых культур - в частности, ближневосточной архитектуры фундаментализма, синтезируя его с формами собственного сталинистского фундаментализма. Отсутствие демократических тенденций в обществе не способствует его прогрессу, и в определенной степени причина тому градостроительство и архитектурный язык. Свободный, созидательный дух весны 65-го зарождался в том числе и в открытых пространствах Еревана, в свободных формах его архитектуры.