ИСКУССТВО НЕ ОТДАВАТЬ ЗЕМЛИ

Ранней весной 1996-го в сырой, пасмурный день мы ехали в Карс, провожая делегацию Национального Собрания в Анкару. Как в старые и забытые времена, границу пересекли через Гюмри. Поездка была для нас тяжелой, мы в первый раз следовали по этому маршруту, в первый раз должны были увидеть Карс, в котором Чаренц оставил Карине Котанджян и свой дом из нетесаных камней на берегу реки...

ПО ПУТИ НАШЕ ВНИМАНИЕ БЫЛО ТАК ПОГЛОЩЕНО ЛЮБОЙ ДЕТАЛЬЮ, что мы не почувствовали, как оказались в аэропорту Карса, где сопровождающие нас сотрудники турецкой безопасности и полиции пригласили на чашку чая в кабинете директора аэропорта. Переводчица по имени Талин, родом из Полиса, жена инженера из Карса, прекрасно говорила на западноармянском и пыталась создать за столом теплую, дружескую атмосферу.

Я чай не люблю, а кофе не предложили. Поэтому, устроившись в одиночестве у дверей, я курил, наблюдая за вежливой, чужой двусторонней беседой. Вдруг один из наших водителей, приоткрыв дверь, попросил меня выйти. Он показал мне свой мешочек из клеенки и объяснил, что хочет взять землю из насыпи, возникшей из раскопанных строителями ям, чтобы раскидать эту горсть земли на могиле деда, родившегося в Карсе. А полицейские не разрешают.

Я вспылил, сказал, что, наверное, они не так поняли и решили, что ты хочешь возвращения наших исторических земель, а не этой горсти. Попросил переводчицу объяснить суть просьбы водителя. Они внимательно выслушали, сказали - нет, землю нельзя взять. Вот скоро будем в Карсе, там в магазинах покупайте все, что пожелаете. Полицейский говорил спокойно, даже цивилизованно, но инцидент был столь неожиданным, что, потрясенный, я не мог найти слов...

Проводив нашу делегацию, улетевшую в Анкару, мы побывали в Карсе, увидели мост Вардана, церковь Аракелоц, старинную городскую крепость. Даже выпили в каком-то ресторане, и я опять декламировал Чаренца и спел "Грянул град в поле Ханасора". Пел и казалось, что мы побеждаем турок, но наша страна в их руках. Поэтому мы попросили разрешения увидеть Ани...

С нами была моя дочь Ани, она целовала стены полуразрушенных церквей и плакала под удивленными взглядами контролирующих нас полицейских.

Тяжкий был день. Мы все впервые видели Ани. Дочь моя плакала, мы, мужчины, тоже, только внешне не показывали этого. Я видел много мировых памятников древности, но ни один из них не оставляет впечатления, которое производит полуразрушенный Ани. Это был огромный город, окруженный неприступными башнями, которые не смог покорить даже великий воин Востока Ленк Тимур. Два раза пробовал и не получилось. И львица Багратидов осталась одиноким, но непокоренным стражем разрушенной и разграбленной позже столицы.

Но львица не виновата. Вина осталась в прошлом, когда Католикос Петрос Гетадарц, почему-то провозглашенный святым, продал Ани за золото Византии под взором все той же львицы. Не знаю, каким был тогда ее взгляд, в наши дни она выглядела грустной...

МОЯ ЛЬВИЦА, МОЯ ЗЕМЛЯ, МОЯ СТРАНА, МОЯ РОДИНА... Эти мысли трепетали во мне на обратном пути, а в покинутом и отдаляющемся от нас Ани шел дождь.

На самой границе тот самый несговорчивый полицейский что-то с улыбкой сказал нашему водителю, который понимал по-турецки. Я спросил у водителя, чего это втолковывал улыбающийся собеседник. Парень после долгого молчания объяснил. Турок сказал, что на колесах машины грязь налипла. Вот возьми ее и посыпь могилу деда.

Так наша делегация вернулась домой. Ну а я научился... искусству не отдавать земли.

Меружан ТЕР-ГУЛАНЯН