ГЕНЕТИЧЕСКАЯ ПРЕДРАСПОЛОЖЕННОСТЬ НЕ ПРИГОВОР

- Г-н Аракелян, расскажите, пожалуйста, об основных исследованиях, которыми сегодня занимается Институт молекулярной биологии. 

- Во-первых, это исследования в области онкологии. Известно, что определенные мутации приводят к развитию онкологических заболеваний, но существуют и другие сопутствующие мутации, которые называются пассажирами. Какова их роль в развитии этих заболеваний, пока непонятно, и мы пытаемся это выяснить. Исследуются вопросы, связанные с влиянием мутаций на взаимодействие белков в биологических путях и последствия этих взаимодействий. В нашей работе использован большой набор раковых клеточных культур различного происхождения и проведен комплексный анализ воздействия мутаций как на экспрессию генов (то есть процесса, при котором наследственная информация, хранимая в ДНК, преобразуется в функциональные молекулы, в частности, в белки), так и на структуру белков и белок-белковые взаимодействия в биологических путях. С использованием компьютерного моделирования мы показали, что биологические пути - это сложная система с многократным дублированием и одна мутация очень редко может вызвать заболевание. Наши результаты свидетельствуют, что болезнь возникает в результате накапливания мутаций, влияющих на оба процесса.

- Это согласуется с результатами зарубежных исследований?

- Результаты наших исследований полностью согласуются с данными, представленными в мировой литературе по этому вопросу, однако нам удалось несколько дополнить существующие представления.

- Если в разных научных центрах мира параллельно идут одни и те же исследования, имеет ли смысл их дублировать?

- Искать здесь смысл сложно. Идея исследовать одну и ту же проблему может одновременно возникнуть во многих умах. Так было всегда, и это нерегулируемый процесс. Другое дело, что при получении равных результатов при публикациях приоритет отдается зарубежным ученым. Опубликоваться в таких престижных журналах, как Nature, Science и др., отдельная, работающая в Армении группа практически не может, даже если будут получены совершенно уникальные результаты. Одно дело, когда результат получен в Массачусетском технологическом институте, другое дело - в Институте молекулярной биологии в Ереване. И хотя мы очень неплохо представлены в мировом научном сообществе, сравнивать рейтинги бессмысленно. Решение этой проблемы - коллаборация с зарубежными научными группами вокруг общей проблемы. Например, мы работаем с Университетом Лейпцига, совместно выполняем большой объем работ и совместно публикуемся.

- Ваш институт занимался исследованиями генома армян. Эти работы продолжаются?

- В этом году правительство утвердило нашу заявку на целевую программу по исследованиям генома армян в разных аспектах. Этими вопросами занимается лаборатория популяционной этногенетики, которой руководит профессор Левон Епископосян, лаборатория геномики и иммуномики и группа биоинформатики, которыми руковожу я. Исследования, проведенные под руководством профессора Епископосяна, значительно дополнили наши представления о генетической истории армянской популяции - как и когда возник армянский народ, какие изменения происходили в течение времени и т.д. Мою группу больше интересуют вопросы патогенетики - генетические вариации, связанные с развитием заболеваний, реакцией на лекарства и т.д. Мы сравнили данные здоровых и больных людей, посмотрели распределение генетических вариаций, связанных с факторами риска заболеваний, чтобы получить общее представление о распределении этих вариаций в армянской популяции. Оказалось, что у нас повышенная частота полиморфизмов, связанных с онкологическими заболеваниями, сахарным диабетом, сердечно-сосудистыми заболеваниями, что согласуется с данными по заболеваемости Минздрава РА. Однако эти заболевания широко распространены во всем мире и обуславливаются как генетической компонентой, так и факторами окружающей среды. Но даже эти предварительные данные могут быть полезными при разработке программ по здравоохранению.

- Можно ли как-то влиять на генетику?

- Ведутся клинические испытания с использованием новейших методов геномной инженерии, но пока на масштабном уровне влиять на генетику невозможно, однако можно воздействовать на внешние факторы и пытаться минимизировать влияние генетики, например, выбирать и использовать наиболее эффективные лекарственные препараты.

- А если человек пока здоров?

- Дело не в том, человек болен или нет. Можно получить карту метаболизма лекарств, как они усваиваются, и выяснить, могут ли они вызвать побочный эффект. Эта карта может использоваться при закупке лекарств, максимально эффективных для данной популяции. Известно, что разные популяции по-разному реагируют на одни и те же препараты. Такие исследования имеют большое практическое значение. Если известно, что у представителей данной популяции высока вероятность развития сердечно-сосудистых заболеваний, а, например, риск развития болезни Альцгеймера низкий, то программа здравоохранения может выделить больше средств на ту сферу, где заболеваемость выше.

- Имеет ли смысл проводить генетическую паспортизацию?

- Генетическая паспортизация отдельного человека - спорный вопрос, касающийся не только биологии, но и этики. Конечно, хорошо иметь полную информацию о рисках заболеваний, но те же данные могут быть использованы другими людьми в корыстных целях. Известен случай, когда одна американская компания отказала человеку в приеме на работу, узнав, что он имеет генетическую предрасположенность к наркозависимости. После этого в США был принят закон против генетической дискриминации. Отмечу также, что во всех случаях генетическая предрасположенность не приговор. Чтобы она сработала, нужны и другие сопутствующие факторы. Это касается и онкологии. Определенная мутация увеличивает риск заболевания, но не определяет его неизбежность.

- И все-таки медицинская статистика подтверждает предрасположенность армян к целому ряду заболеваний...

- Пока мы получили только предварительные данные и занимаемся их обработкой. Важно понять, насколько те мутации, которые проявляются у армян, распространены у других народов и есть ли разница в частоте заболеваний у других популяций. Мы взяли большую группу популяций - начиная с Африки, заканчивая Океанией - и сейчас обрабатываем большой объем информации по мутациям у разных народов, проживающих на огромном географическом пространстве. Отмечу, что такой подход был использован впервые.

- Но, например, в Австралии и Океании совершенно другие условия...

- Вопрос не в условиях, а в том, как наследовались болезни и их развитие начиная с самой древней африканской популяции, от которой пошло человечество, и как на протяжении его развития происходило изменение факторов риска заболеваний. Известно, что факторы риска в разных популяциях разные, например, латиноамериканцы более склонны к ожирению, в Африке это не является серьезной проблемой, а кавказские популяции еще менее склонны к ожирению. Но частота развития сердечно-сосудистых заболеваний повышается по направлению от Африки к Европе, а в Африке наиболее низкая частота онкологических заболеваний. Но тут могут играть роль как генетические, так и прочие факторы. Онкологических заболеваний в Африке меньше, поскольку там больше инфекционных болезней. Там другие условия жизни, поэтому генетические факторы проявляются слабее.

- Вы занимались проблемой резистенции бактерий к антибиотикам. На самом ли деле, как говорят в последнее время, эта проблема несколько преувеличена?

- Мы выполняем проект МНТЦ по фаговой терапии и антибиотикорезистентности. Цель исследований - найти замену антибиотикам в случаях, когда бактерии на эти препараты не реагируют. Исследуются возможности фаговой терапии, то есть использования вирусов, специфически убивающих бактерии, но не воздействующих на клетки человека и животных (вместо антибиотиков), в борьбе против бактерий. Разрабатываются фаговые коктейли, которые должны стать более безопасными препаратами, чем антибиотики, мы пытаемся определить, какие участки генома бактерий ответственны за антибиотикорезистентность. Действительно, недавно вышла статья британских ученых, где показано, что риски, связанные с антибиотикорезистентностью, сильно преувеличены. Однако эта проблема все-таки существует, бактерии действительно приспосабливаются к антибиотикам, и если не искать новые методы борьбы против бактерий, то рано или поздно антибиотики станут неэффективными. Нужны новые препараты.

- Сегодня много говорится о необходимости коммерциализации деятельности научных учреждений. Имеет ли ваш институт в этом плане какие-то перспективы?

- Думаю, в сфере науки такого рода требования не вполне правомерны. Наука не та сфера, которая дает быструю денежную прибыль. А практическим использованием научных результатов, их коммерциализацией не должны заниматься ученые, это сфера бизнеса, необходимы стартапы, созданные специально под конкретную технологию. Для коммерциализации научных и инновационных разработок требуются хорошая идея, команда, состоящая из ученых и предпринимателей, и венчурный фонд, готовый к рисковым инвестициям. Ученый должен выступать только в роли технического консультанта/директора, но основная нагрузка по продвижению продукта, поиску инвестиций, определению стратегии развития - дело предпринимателя. К сожалению, в Армении имеются проблемы как с предпринимателями, готовыми возглавить инновационный стартап, так и с фондами. Однако и в этом плане наш институт имеет определенные успехи.

Сегодня мы активно продвигаем идею о коммерческом потенциале биоинформатики, которая для Армении может стать тем, чем в 90-е стали информационные технологии. При наличии хорошей инфраструктуры и специалистов эта область может приносить государству большие деньги. Во многих странах создаются бизнес-проекты и стартапы, ориентированные на биоинформатику, - область, не требующую больших затрат, но очень доходную и востребованную медициной, биотехнологией, сельским хозяйством, наукой. В Армении есть несколько групп, занимающихся разными направлениями биоинформатики. Мы занимается геномной биоинформатикой, связанной с исследованием ДНК, экспрессией генов, анализом мутаций и т.д. Наш приоритет - подготовка квалифицированных кадров, которые станут основой для развития этой отрасли. Мы активно занимаемся этой деятельностью в рамках совместной кафедры биоинформатики и биоинженерии, созданной нашим институтом и РАУ.