"ПОКЛОНИТЕСЬ ОТ МЕНЯ СПАССКОМУ..."

Спасское-Лутовиново. Дуб. Пруд. Луг за усадьбой. Голубые огоньки колокольчиков в скошенной траве. Липы старого парка. Сидели на старом спиленном стволе, который при жизни Ивана Сергеевича, возможно, был живым могучим деревом.

 ШИРОКОЕ ОТРАЖЕНИЕ В ПРУДУ ДУБА И ТОНКОЕ - БЕЛЫХ ПРОДОЛЬНЫХ БЕРЕЗОК. Вода пруда, тихо идущая, как время и жизнь.

А накануне в музее в Орле - посмертная маска Тургенева, не очень старого, но преждевременно состарившегося человека. Senilia ("Старческое") - так назвал он свои "Стихотворения в прозе". И одиночество этих Senilia. Тоска - всю жизнь - по родине, по собственной семье, по так и не случившемуся у него соединению родины и любимой женщины, любви...

1852 год. Senilia Артура Шопенгауэра. Интересно, не вслед ли ему и Тургенев? Весьма возможно.

Черные стволы огромных лип. Ограда вокруг дуба-свидетеля. Выпавшая случайному дереву счастливая жизнь. Отмеченность среди сотен тысяч дубов всей России. Огромный, ветвистый, лохматый и очень старый дуб. Полтора столетия. Исполин. Свидетель. Немой и невольный. Как ценим мы людей, живых свидетелей ушедшей и святой для нас жизни, так же точно и дерево, видевшее Тургенева, вызывает у нас благоговение.

Будучи, безусловно, западником, Тургенев тем не менее написал самую лучшую прозу о России - "Записки охотника". Бессмертный шедевр. А какие свежесть и благоухание русского языка в его рассказах о юной любви ("Ася", "Вешние воды", "Первая любовь"). Сказались мягкость самой натуры Тургенева. Как сказались нежность и сострадание его сердца в великом рассказе "Му-му". А небольшое проникновенное стихотворение "В дороге" ("Утро туманное, утро седое") стало самым лучшим и самым интеллигентным русским романсом, который исполняет вся Россия уже полтора века. И как исполняет! Как пели этот романс когда-то Варя Панина, а сегодня Олег Погудин! Задумчивое стихотворение положил на столь же задумчивую музыку гусар Эраст Абаза, погибший в Крымскую войну под Севастополем.

"Записки охотника", "Отцы и дети", "Му-му", "Стихотворения в прозе", "Утро туманное" - самые бесспорные шедевры Тургенева. И ведь какой универсальный талант, сколь ни пытались бы принизить его значение такие собратья по перу, как Набоков, грубо обошедшийся также с Чайковским и Шолоховым. Названия и мысли многих творений Тургенева стали нарицательными - "Отцы и дети", "Дворянское гнездо", "Му-му", "Вешние воды", "Живые мощи", "Великий и могучий русский язык", чего, к слову сказать, не было у того же Набокова и в помине. Изощренное и ядовитое перо "Му-му" и "Утро туманное" не пишет. А простор "Бежина луга" накрыл Россию с головой. Но Тургенев умел уловить и общественные тенденции: чего стоил один только нигилизм.

 АДМИНИСТРАТОР ГОСТИНИЦЫ В МЦЕНСКЕ:

- Вот вам ключи от трехместного номера в небольшом домике типа коттеджа, но жить там вы будете одна, посетителей мало, мертвый сезон.

Что ж, неплохие условия для размышлений о Тургеневе.

Ах Иван Сергеевич, Иван Сергеевич! Все чужие земли, чужие ландшафты. Я вот сейчас на той земле, о которой вы грезили под Парижем, и умереть на которой вам так и не пришлось... "Поклонитесь от меня Спасскому..." Эту боль сердца читает сегодня всякий проезжающий по шоссе мимо вашей усадьбы.

Это была тоска по привычному влажному простору русских полей, по земле России. Так тосковал Бунин в Грассе, Байрон в Греции, Антонио Мачадо во Франции, Данте вдали от родной Флоренции... Тоска, разлука, конечно, продуктивны. Они обостряют внутреннее зрение и любовь. Но зачем обострять то, что и так не уходит из великого сердца.

Мне скажут: судьба. Мне скажут: Полина Виардо. О да! Ей трудно было понять, что липы Спасского и думы великой души растут из одной почвы. Что родной ландшафт и воздух родины - это не просто колыбель, но сам дух творчества. А о том, что ландшафт - это дух, давно поведали пейзажисты. "Счастлив тот, кто умирает на родной земле" было написано на гробе великого армянского композитора Комитаса.

Грустно, когда в родную землю ложится только тело. Ведь как живое тоскует о живом! А земля родины и великий дух - это и есть два живых существа, любовно переплетенные и слившиеся, более того, - изначально нерасторжимые. Посему изгнание поэта из родных пределов есть слепота и зверство. Женщина чужого племени, отнявшая у поэта родину, - другое зверство судьбы. Но, читая великие жизни, я снова и снова наталкиваюсь на эту тайную силу - непонятную, неустанную, упорную.

И невольно приходит на ум: судьба не любит полноты. Иначе чем объяснить эту ее таинственную мстительность? "Злобой великого" называл это Ницше. Но судьба не любит пристального наблюдения за ней. Точно так же, как все слишком великое не любит осуществляться. Слишком большая гармония разрушает сама себя. Слишком великий дух, нашедший великое тело (ландшафт), - им противопоказана жизнь... Тем удивительнее, что на Земле нет некрасивых ландшафтов... Но, конечно, наиболее красиво выглядит Земля из космоса, потому что тогда на нее смотрит тоскующий человеческий глаз. Как глаза уже тяжелобольного Тургенева на Россию из Буживаля...