"РАЗОЧАРОВАНИЕ НЕ ЛУЧШИЙ ФОН ДЛЯ ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ"

, -говорит в интервью "ГА" директор Центра "Стресс" доктор медицинских наук Самвел СУКИАСЯН

- Г-н Сукиасян, как вы оцениваете уровень психического здоровья нашего общества?

- Абсолютно психически здоровых людей крайне мало - это скорее идеальная категория. Большинство имеют те или иные отклонения. Но это не означает, что они психбольные. Вообще грань между психическим здоровьем и нездоровьем зыбкая. И чаще можно говорить о пограничных состояниях, которые больше или меньше отделяют человека от абсолютной нормы. Что касается нашего общества, то оно находится в крайне напряженном состоянии. Мы все постоянно сталкиваемся с раздражительностью, неадекватными реакциями. Очень выросло и число психосоматических заболеваний. Это прямое следствие высокого уровня психической напряженности нашего общества. 

- Такое состояние характерно именно для Армении?

- Психическая напряженность сегодня характерна для всех обществ. Человечество переживает стрессонасыщенный период. Но дестабилизирующие факторы везде свои. Ну а мы, во-первых,  посттоталитарное общество со всеми вытекающими последствиями. Социалистическая система сформировала определенный тип человека со своими моральными установками, нравственными ценностями и определенным уровнем социальной защищенности. При всех своих недостатках СССР был состоявшейся сильной страной, граждане которой были уверены в завтрашнем дне и имели возможность реализации личности. Действовала четкая модель достижения социального успеха. Потом вся эта система разрушилась, и люди, считавшиеся прежде аморальными, обрели преимущества и добились успеха. Большая же часть общества оказалась неприспособленной к новым условиям. Общество пережило сразу несколько травм: переоценку ценностей, войну, землетрясение, социальные бедствия. Причем все эти факторы отягощались моральными проблемами. У нас отобрали прежние ценности и стали навязывать понятия и идеалы, не имеющие исторических корней в нашем обществе. А разрушение морали и нравственных идеалов неизменно влечет за собой самые драматические последствия для личности, общества, государства. Мы обретем равновесие, но процесс стабилизации будет сопровождаться как приобретениями, так и потерями. Каждое Я существует в трех ипостасях: Я – ребенок, Я – взрослый, Я – родитель. В результате социально-политических изменений мы оказались неприспособленными к жизни, как дети, и ждем от государства родительской заботы, которую не получаем, и это тяжело травмирует общество.

- У вас есть статистика по психическому здоровью общества?

- На эпидемиологические исследования нет средств, однако ясно, что от 40 до 60% населения Армении – люди со стрессовыми и пост-стрессовыми нарушениями. Это так называемые пограничные состояния, ну а собственно психических – эндогенных заболеваний не много - от 1 до 3% населения, как и во всех странах.

- Но наша история изобилует катаклизмами. Неужели у армян не сформировались механизмы преодоления стрессов?

- Конечно же, сформировались. Но это особенность не только армян. Есть много народов с тяжелой историей, а перенесенный стресс помогает легче пережить подобные ситуации в будущем. Формируются механизмы адаптации к меняющимся условиям. Однако одни люди и целые народы в результате повторных стрессов уходят в деструктивное состояние, другие находят конструктивный путь развития личности или нации. Думаю, мы принадлежим ко второй категории, умеем переживать испытания, хотя в каждом конкретном случае психические травмы влекут за собой негативные последствия. Сегодня значительную часть контингента наших больных составляют участники Карабахской войны, страдающие посттравматическим стрессом.

- Почему участники Великой Отечественной войны не страдали посттравматическим стрессом, а у участников Карабахской войны он проявляется часто?

- По этой проблеме есть пока только гипотеза. И те и другие воевали за Родину. Это не Афганистан, не Вьетнам. Казалось бы, победа над значительно превосходящими силами противника, возвращение части исторической территории должны были вызвать чувство психологической удовлетворенности. Но мы видим совершенно другую картину. Если участники Великой Отечественной войны вернулись домой как герои и вся страна испытывала к ним благодарность, то герои Карабахской войны были сразу забыты. Участникам ВОВ давали квартиры, путевки, награды, о них помнили. Поэтому они быстро преодолели пережитый во время войны стресс, он постоянно компенсировался и морально, и материально. Но никто не подумал о реабилитации участников Карабахской войны. Многие из них оказались крайне незащищенными социально, живущими на скудные средства. С учетом всего комплекса условий Армения не имела шансов на победу, она была достигнута именно благодаря героизму этих людей, но Родина этого не оценила. Тут мы снова сталкиваемся с проблемой морали. В США до сих пор действуют целые институты, которые занимаются реабилитацией участников Вьетнамской войны. То, что происходит с нашими экскомбатантами, это во многом психологическая реакция на несправедливость и  тяжелые социальные условия, в которых они оказались в мирное время. Если в первые годы после Карабахской войны они не хотели оформлять инвалидность, стремились сохранить статус здоровых людей, то сегодня они массово оформляют пенсии, чтобы хоть как-то выжить, надеются получить квартиру или какую-то материальную компенсацию. Эти люди больны, а страдающий человек хочет внимания и заботы.

- В чем выражается посттравматический стресс участников Карабахской войны?

- Большинство из них - люди, перенесшие контузии, сотрясения мозга, черепные ранения. Соматический фон обязательно есть, а такие травмы зачастую оставляют последствия на всю жизнь. Эти люди страдают головокружениями, головными болями, шумом в ушах, бессонницей, очень раздражительны, агрессивны, подавлены, у них возникают страшные видения. Многие из них становятся психопатами, алкоголиками, наркоманами. Параллельное воздействие физических и психологических травм зачастую приводит их к суициду.

- Насколько успешно удается лечить этих больных?

- Наши специалисты делают все, что в их силах, но этого недостаточно. Существуют фармакологические и психотерапевтические методы лечения посттравматического стресса, причем психотерапевтические методы во многих случаях более эффективны. Однако, как уже было сказано, это заболевание имеет не только медицинский аспект. Поэтому, если человек, пройдя курс лечения, возвращается в прежние дискомфортные условия жизни, добиться положительного эффекта в принципе невозможно. Есть препараты, которые снимают симптомы заболевания, но они дорогие и недоступны большинству экскомбатантов. Мы не можем использовать эти препараты даже при стационарном лечении, так как они не входят в обязательный список госзаказа. Приходится применять дешевые заменители, а они малоэффективны. С учетом всех социальных и медицинских проблем говорить об успешном лечении посттравматического стресса у участников Карабахской войны не приходится.

- Все ли участники Карабахской войны страдают посттравматическим стрессом?

- Разумеется, не все. Это зависит и от личностных качеств, и от того, как эти люди реализовали себя в условиях мирной жизни, и от тех социальных условий, в которых они оказались. Многие посткомбатанты лучше всего адаптируются в силовых структурах, в армии, но при этом надо учесть, что этим людям, умеющим воевать и эффективно действовать в экстремальных ситуациях, не всегда можно доверять подготовку нового поколения военнослужащих.

- Вероятно, аналогичные психические проблемы характерны и для зоны бедствия?

- Если рассматривать социально-психологический аспект, то наряду с потерей близких, имущества, дома эти люди также пережили тяжелую травму, связанную с разочарованием. Это опять моральная проблема, отсутствие заботы и необходимой помощи со стороны государства. Эти люди прожили в тяжелейших условиях 20 лет, и только сегодня мы видим какие-то тенденции к улучшению ситуации. Но в зоне бедствия совершенно иная картина. На фоне тяжелых разочарований и испытаний у них сформировались иждивенческие настроения – несвойственные населению этого региона. Это были гордые люди, весьма зажиточные, с большим чувством юмора, очень деятельные, которые полностью утратили эти характеристики, а ломка традиционной психологии и образа жизни спровоцировала целый комплекс как соматических, так и психических нарушений.

- Можно ли говорить о существовании службы психического здоровья в нашей стране?

- У нас есть хорошие психиатры, психотерапевты, но за последние десятилетия психиатрия ушла далеко вперед, а в нашей стране она деградировала. Эта специальность практически вымирает. Нет госзаказа на клиническую ординатуру по психиатрии. На эту специальность никто не идет. Нигде не готовят клинических, медицинских и социальных психологов, перестали готовить детских психиатров, специалистов, работающих с людьми пожилого возраста. У нас есть только психиатры, которые работают с тяжелыми психическими больными, а их не так много. Беда в том, что в системе здравоохранения действуют необоснованные приоритеты, навязываемые нам международными организациями. Это СПИД, постоянно появляющиеся новые формы гриппа и др. Именно под эти программы в первую очередь выделяются средства. Но давайте будем подходить объективно к этим вопросам. Сколько у нас ВИЧ-инфицированных? К счастью, их не так много. А психических больных 40000! Плюс десятки тысяч людей, нуждающихся в психотерапевтической, психологической помощи. И мы не в состоянии им помочь. В поликлиниках нет психиатров, психотерапевтов, которые очень необходимы людям в пограничных состояниях. Кто их лечит? Семейные врачи, которые имеют весьма отдаленное представление о такого рода проблемах и их преодолении. К нам все чаще стали обращаться пациенты, которым в пограничных состояниях делали неправильные назначения, и болезнь усугублялась.

Никто не занимается профилактикой психических нарушений. Почему государство не заботит вопрос психического здоровья нации? Еще в 1998г. был подготовлен проект закона о психическом здоровье, который был преобразован в Закон о психической службе. А ведь это разные вещи.

И еще один чрезвычайно важный аспект. В нашем обществе необходимо восстановить здоровую мораль, традиционные нравственные ценности и на этой основе строить государственную политику. Понятие Родина-мать сформировалось не случайно. Мы хотим верить своему государству, ждем от него родительской заботы, поддержки, знать, что в любых испытаниях за нами страна. А если этого нет, общество будет постоянно испытывать психологические травмы, разочарования, чувства обиды, незащищенности. Это не тот фон, на котором можно рассчитывать на психическое здоровье нашего общества.