"ОДНИМ ВЗМАХОМ ЯТАГАНА Я ЛИШИЛСЯ ДЕТСТВА…"

Мой отец Григор Закарян родился в 1905 году в деревне  Артерт Таронской губернии (Западная Армения). Во время Великой Отечественной войны принимал участие в боях за освобождение Югославии, Румынии, Австрии. В конце войны был тяжело ранен. Словом, вместе с другими советскими воинами прошел через все круги ада.

Однако ярче других в его памяти сохранились трагические события прошлого, когда ему исполнилось 11 лет. Пронзительные, полные горечи воспоминания он изложил на бумаге, уже будучи состоявшимся журналистом, который долгие годы проработал в газетах "Банвор" и "Советакан Айастан". Фрагмент рукописи Григора ЗАКАРЯНА предлагаем вниманию читателей "ГА".

…В ТОТ ЗЛОПАМЯТНЫЙ ДЕНЬ ПРОИЗОШЛО СОЛНЕЧНОЕ ЗАТМЕНИЕ. Вокруг все потемнело, и односельчане, высыпав на улицу, завороженно наблюдали за этим поистине фантастическим явлением природы. Увидев, как светило постепенно скрывается под зловещим диском луны, моя бабашка Тамар запричитала: "Вай, лао, вай. Смотри, солнце гаснет, не иначе как быть беде". Слова бабушки оказались пророческими: вечером, сверкая ятаганами, в деревню нагрянули турки.

Наш сосед, курд по национальности, незаметно прокравшись ко мне, прошептал: "Скорее, Гокор, беги. У нашего дома стоит большая копна сена, спрячься там и не высовывайся, что бы ни случилось". Проделав в копне небольшое отверстие, я, парализованный страхом, наблюдал за чудовищными злодеяниями непрошеных гостей. Будто в тягучем мареве вижу, как эти нелюди расправляются с моими родителями и бабушкой. Как острием кривой сабли выкалывают глаза моим малолетним братьям – Аваку и Закару. Как один из "бравых удальцов", привязав малышей спиной друг к другу, наносит плеткой удар за ударом. На лице у изверга читалось животное наслаждение…

Наутро, когда все армянское население было перебито и турки наконец покинули деревню, Ерем помог мне выбраться из укрытия и отвел к себе домой. У соседей я прожил несколько дней. По ночам, лежа на козьей шкуре, устланной прямо на полу, я не мог сомкнуть глаз. Когда же под утро все же удавалось вздремнуть, мне снились кошмары. Я видел, как на берегу Арацани, неестественно раскинув руки, лежали мои родители. Невидящими стеклянными глазами они смотрели куда-то вдаль, в небо… С трудом вырвавшись из цепкого плена сновидения, я силился понять: сон это или явь?

               …Позже, оказавшись в сиротском доме Тифлиса, я пытался воссоздать в памяти мое такое безоблачное детство. Вспоминал ласковые мамины руки, запах свежеиспеченного лаваша, лица моих озорных братьев, с которыми любил удить рыбу… Одним взмахом ятагана я в одночасье лишился детства и моя жизнь превратилась в сущий ад.

…В АМЕРИКАНСКОМ ДЕТДОМЕ ЛЕНИНАКАНА МЫ, РЕБЯТА, ОСТАВШИЕСЯ без родительской опеки, учили стихи на английском языке. Одно из них навсегда врезалось в память. Его смысл заключался в следующем: не желаю быть запертым в клетке, даже если она золотая. Хочу парить свободной птицей, перелетая с ветки на ветку. Декламируя эти строки, я невольно закрывал глаза и думал: вот бы мне обрести крылья и полететь в родные края. Туда, где прошло мое безмятежное детство… Родители не раз являлись в моих сновидениях. Но уже живые и почему-то очень спокойные. Быть может, они приходили, чтобы утешить меня.

Что бы ни происходило в моей жизни, убежден в одном: наступит день и справедливость непременно восторжествует. Нужно только чтить память о наших предках, поскольку именно память способна творить нашу судьбу.

P.S. Перечитывая пожелтевшие от времени рукописи моего отца, я всякий раз испытываю волнение и… стыд. Корю себя в том, что не сумела еще при жизни папы распознать ту нечеловеческую боль, которую он пронес через всю свою жизнь. Боль, которую предпочел доверить не своим близким, а бездушной бумаге.