ЖЕНЩИНА МИРА – ЛЮБОВЬ АРЦАХА (Начало)

6 июля 2017 года члену палаты лордов парламента Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии Каролине (Керолайн) Энн КОКС, баронессе Кокс Куинсберийской исполнилось 80 лет.

             В этот день президент Арцаха Бако СААКЯН направил поздравительное послание, в котором от имени народа, властей и от себя лично сердечно поздравил баронессу с юбилеем, пожелал мира, крепкого здоровья, успехов и всех благ - ей, ее родным и близким.

ПОКОЛЕНИЮ АРМЯН, КОТОРЫМ СЕГОДНЯ ПЕРЕВАЛИЛО ЗА СОРОК, не говоря уже о более старших по возрасту, хорошо известно имя баронессы Кокс - имя мужественной женщины, которая по зову сердца и требованию разума занималась и до сих пор на мировом уровне занимается проблемами защиты прав человека. Выступая против насилия, она защищает права христианского населения в мусульманских странах, в которых они попираются. Будучи профессиональным социологом, Керолайн Кокс написала сотни статей и десятки монографий о трагических судьбах христиан, угнетаемых чаще всего исламистами пантюркистского толка, в Судане, Эфиопии, Боснии, Северном Кипре.

С конца восьмидесятых годов прошлого века баронесса Кокс стала активным и принципиальным защитником прав армян Арцаха, борющихся за свою свободу и независимость от пантюркистского Азербайджана. Всегда находясь рядом с армянским народом, она разделяла его боль и страдания, всячески содействовала справедливой борьбе карабахцев. Благодаря баронессе Кокс, во многих странах узнали правду об Арцахе, получили истинную информацию об азербайджано-карабахском конфликте.

Но почему вдруг эта женщина буквально после первого визита в Армению и Арцах готова была чуть ли не жизнь отдать за христианский Арцах? Почему ее активная деятельность в защиту прав арцахцев является лучшим проявлением гуманизма и достойна самой высокой оценки? В чем суть и смысл ее многолетней принципиальной и последовательной работы на благо Армении и Арцаха? Чтобы ответить на эти вопросы, информационно-аналитическое агентство "Де-факто" обратилось к хорошо известному всем нам писателю-публицисту и путешественнику Зорию БАЛАЯНУ, который всегда сопровождал баронессу Кокс и ее группы в поездках по миру, с тем, чтобы он поделился с читателями своими путевыми заметками, отразившими труды и дни  этой удивительной женщины.

 - Искреннее отношение баронессы к Арцаху и теплая дружба с его народом вполне закономерны, - сказал нам Зорий БАЛАЯН. – Тут ведь надо учитывать приверженность баронессы общечеловеческим ценностям и принципам демократии. Поэтому вполне логично, что она внесла огромный вклад в защиту армянского населения Арцаха, организовав целый ряд поездок с гуманитарной помощью для его жителей, а в период войны обеспечивала их необходимыми медикаментами.

Закономерна и логична и ее преданность армянской культуре в целом. Она побывала примерно в сорока странах мира, где давно исторически обустроены армянские колонии с церквами, школами, политическими партиями, культурными центрами, издательствами. В том числе и в южном полушарии - Бразилии, Уругвае, Аргентине, Австралии. Везде у нее была одна цель, одна сверхзадача - Арцах обречен на окончательную победу. Она это часто повторяет.

В Карабахе есть холм имени Кокс. Есть лесная тропа имени Кокс. Есть созданный ею современный Реабилитационный центр, носящий ее имя. Есть вечная память о большой любви к моей сестре. Храни ее Господь!

Недавно меня спросили: сколько лет Керолайн Кокс, я не задумываясь ответил: "Двадцать семь". Ведь именно двадцать семь лет назад Керолайн стала Карабаху дочерью, а мне сестрой.

 …21 МАЯ 1991 ГОДА, НА СЕМИДЕСЯТИЛЕТИЕ АНДРЕЯ ДМИТРИЕВИЧА САХАРОВА, которого уже полтора года как не было с нами (он скончался 14 декабря 1989 года), в Москву на Первый международный Сахаровский конгресс съехались делегации со всех континентов. Вступительное слово произнесла Елена Боннэр, вдова академика. В президиуме кроме известных всему миру ученых и общественных деятелей из-за рубежа находились и президент СССР Михаил Горбачев с супругой.

Вечером того же дня я поехал к Елене Георгиевне домой на улицу Чкалова. По дороге вспоминал ее слова, сказанные в битком набитом зале. Она говорила о зверствах азербайджанских омоновцев в Геташене и Мартунашене, о пожарищах в Гадрутском районе и Бердадзорском подрайоне, о депортации жителей двадцати четырех армянских сел. Словом, о массовых нарушениях прав человека, прежде всего – права на жизнь. Слова эти, переданные на весь мир в прямом эфире, возымели эффект разорвавшейся бомбы. Но… будет ли от этого действенная польза? – думал я по дороге. Ведь когда воюют карабахские ополченцы и азербайджанские вооруженные бандиты – это так или иначе война. Но когда с Карабахом воюют регулярные части Советской армии (23-я дивизия 4-й армии, дислоцированной в Азербайджане) с боевыми генералами, задействовав вертолеты, танки и прочую бронетехнику, - это уже не что иное, как преступная политика. И, увы, такая политика делалась в Москве – столице Советского государства.

Поэтому, переступив порог сахаровского дома, в котором собралось много людей – разноликих и разноязыких, отчего вперемешку с сигаретным дымом и паром от кофе стоял гул взволнованных голосов, я был твердо уверен, что пришел попрощаться с Еленой Георгиевной, которую по примеру всех ее друзей звал просто Люсей. Положение в Карабахе становилось критическим, и было бы грехом отсиживаться в депутатском кресле в Москве. Однако все повернулось иначе.

- Все намного сложнее, чем ты думаешь, - сказала мне Елена Георгиевна. И рассказала о том, что во время перерыва изложила президиуму Сахаровского конгресса, в том числе и Горбачеву с женой, как в Бердадзорском подрайоне в ходе операции "Кольцо" на глазах у матери троих малолетних детей, да еще и беременной на девятом месяце, азербайджанские омоновцы зверски убили ее мужа в присутствии советских солдат, даже не попытавшихся помешать злодеянию, а затем четыре дня не разрешали предать тело земле, издеваясь над тем, что, мол, земля азербайджанская, а труп – армянский.  

Эту трагическую историю я рассказал Люсе три дня назад. По ее словам, Горбачев и до того сидевший весь багровый от выступления Елены Боннэр, с трибуны конгресса, после этих слов вообще изменился в лице. А вот супруга его продолжала пить чай и, откусив пирожное, спокойно спросила: "Почему вы ненавидите азербайджанский народ, Елена Георгиевна?"

- Я от неожиданности поперхнулась, - закончила свой рассказ Люся. Потом с места в карьер обратилась ко мне: "С завтрашнего дня пойдут заседания по секциям. Ты включен в комиссию по массовым нарушениям прав человека. Имей в виду: там признанные ученые с мировыми именами, в том числе и Нобелевские лауреаты. Комиссию возглавляет баронесса Керолайн Кокс, вице-спикер палаты лордов британского парламента. Ты должен там выступить. Так что брось дурить, и завтра с утра прямиком в Хаммеровский центр – там будет заседать комиссия Кокс".

НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО С ТЯЖЕЛЫМИ МЫСЛЯМИ О СОВЕТСКОЙ АРМИИ, которая стала уже мародерствовать в армянских селах, развернув по указке Муталибова и Поляничко* пресловутую операцию "Кольцо", с каким-то предательским чувством обреченности я поспешил в Хаммеровский центр, расположенный на Краснопресненской набережной.

* Аяз Муталибов – первый секретарь ЦК КП Азербайджана в 1990 – 1991 годах; Виктор Поляничко – второй секретарь ЦК КП Азербайджана в 1988-1991 годах.

 Комиссия леди Кокс работала на восьмом этаже. Был душный, безветренный день. Председатель авторитетной комиссии - женщина лет пятидесяти в легком платье, каждый раз после завершения очередной фразы резко поворачивалась, переводя взгляд на переводчика, непременно улыбаясь. За длинным столом сидели человек двадцать из разных стран. Она внимательно слушала всех. Последним должен был говорить я. Именно в этот момент в комнату вошла Елена Боннэр. Молча устроившись у самой двери, она поспешно черкнула записку, и через минуту я получил сложенную вчетверо бумажку: "Расскажи о последних событиях, о том, что ты мне говорил… Предложи, чтобы Кокс повезла комиссию на место событий…"

Я выступил. Рассказал о Геташене, селах Гадрутского района, Бердадзоре. О конкретных людях, их судьбах. Описал смысл зловещей операции "Кольцо" - когда в село с четырех сторон сначала заходят танки, потом БТРы и БМП, потом азеровские омоновцы, а за ними, как всегда, идут мародеры… Сказал, что в селе Корнидзор Горисского района уже томятся целые группы беженцев из Бердадзора. Предложил провести очередное заседание комиссии именно там или, на худой конец, на границе с Азербайджаном.

Первый вопрос, который задала мне леди Кокс: "Где географически находится Карабах?"

Принесли огромный лист ватмана и фломастеры. Я быстро провел линию слева, обозначив восточный берег Черного моря, справа - западный берег Каспийского моря. Сверху - линию Кавказского хребта. Внизу линии слева - Турция, справа - Иран. В центре листа поместил контуры трех республик, жирно обозначив границы Карабаха. Кто-то сказал, что никогда теперь уже не забудет, где находится Карабах. Леди Кокс спросила: "Вот вы приглашаете нас поехать в Карабах. А как представляете себе это на практике? У нас же у всех визы только до Москвы".

Я понял, что в принципе она со мной согласна. Все остальное – вопросы технические. Хотя и непростые. Было решено написать письмо Горбачеву за ее подписью. Проект письма я написал с помощью Елены Георгиевны, кто-то по ходу переводил на английский. И в тот же час письмо было телеграфом отправлено в Кремль.

Долго ждали ответа. На третий день Керолайн отправила вторую телеграмму. На сей раз текст диктовала она сама. Подчеркнула, что письмо написано от имени всех членов комиссии, перечислив при этом страны: Англия, США, Норвегия, Япония, Швейцария, Франция, СССР. И предупредила, что в случае игнорирования комиссия будет вынуждена опубликовать послание президенту на заключительном заседании Сахаровского конгресса.

Через час от Горбачева пришел ответ, в котором говорилось, что комиссии Кокс разрешается поездка в регион. И никаких пояснений, как конкретно это сделать.

Но мы все-таки ухитрились в тот вечер организовать первый, ставший уже историей, визит леди Кокс в "регион". Вот как это было.

 ТЕЛЕГРАММА ГОРБАЧЕВА БЫЛА ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ - КРАСНОГО ЦВЕТА. Серьезный документ. Я позвонил руководителю ВИП аэропорта Внуково, представился народным депутатом СССР. Озвучил по телефону текст телеграммы Горбачева. Из постпредства Армении в Москве срочно подогнали к гостинице "Россия" автобус. Кокс передала список двенадцати (из двадцати) членов комиссии. Она почему-то молча подчинялась, внимательно наблюдая за не очень понятным ей процессом. Лишь один раз сказала, привычно улыбаясь: "Ничего не понимаю. У нас нет виз, нет даже билетов. Ничего не понимаю…"

В аэропорту Внуково ужас что творилось. Нет ни одного билета. А нам нужно хотя бы двенадцать. Но шеф ереванской авиации Дмитрий Атбашьян успокоил: "Что-нибудь придумаем".

Когда мы поднялись по трапу в первый салон громадного Ил-86, зная о том, что все триста мест заняты, первое, что бросалось в глаза, - напряженные лица пассажиров, переживающих драматические события в нашем "регионе". По трансляционному телефону я обратился к пассажирам. Рассказал о ситуации. Объяснил, кто наши гости, с какой целью летим в Ереван. Не успел я завершить свое слово, как вдруг все пассажиры вмиг встали на ноги. И стар и млад. Я слышал, как переводчики переводят нашим гостям все то, что происходит на борту. Обернулся, взглянул на Кокс. Она широко улыбалась, не скрывая слез. Этот миг невозможно забыть. Я уже тогда сделал настоящее открытие для нашего народа. Этакое осязаемое продолжение Байрона, Грибоедова, Нансена, Брюсова, Городецкого… К счастью, их много на земле.

Я прошел от начала до хвоста самолета-гиганта, вернулся назад. Все сидели, никто не стоял. Не было места только для меня. Устроился в кабине пилотов. В три часа ночи приземлились в Ереване. А уже в шесть утра одна часть группы, не завтракая, отправилась в Горисский район, где находились беженцы из Бердадзора, а другая часть - в Воскепар, где неделю назад азербайджанская банда в упор расстреляла целое отделение армянских милиционеров.

Поздним вечером следующего дня леди Кокс собрала в гостинице "Раздан" всю группу и предложила обратиться к Муталибову, чтобы комиссии разрешили полететь в Баку. В ответ помощник первого секретаря ЦК компартии Азербайджана ответил по аппарату ВЧ, что никто никогда не приедет в Баку через Ереван. В тот же вечер Керолайн настоятельно просила меня, чтобы я вновь организовал поездку в Горис, оттуда - к границе Лачинского района. Как оказалось, от меня она свое намерение скрыла. Вскоре мне позвонили из Гориса и сообщили, что баронесса вместе с пятью смельчаками из ее группы, привязав к палке белую тряпку, перешла границу и направилась к Лачину. Через несколько часов они попали в руки советских солдат и азербайджанских омоновцев. Вот там и тогда Кокс поняла, что на этом этапе, по сути давно начавшейся войны, никакие примирения невозможны. Памятуя о том, что сказал тогдашний босс азербайджанских коммунистов Абдурахман Везиров Андрею Дмитриевичу Сахарову и Елене Георгиевне Боннэр в Баку – "Земли без крови не отдают" - примирение невозможно и сегодня. Но это к слову.

На следующее утро (это было 28 мая 1991 года) я, пользуясь депутатским мандатом, организовал для Кокс большую пресс-конференцию в Москве. А до нее - встречу с министром обороны СССР Дмитрием Язовым и председателем Верховного Совета СССР Анатолием Лукьяновым. Встречи эти окончательно убедили Керолайн, что Карабах – жертва политиканства. Я тогда не знал, что вскоре она в многочисленных документах поведает всему миру о том, что такое сегодня Арцах и что происходит на самом деле в этом крохотном христианском уголке. С этого дня имя второго спикера палаты лордов Великобритании стало известно всей Армении, всему Спюрку.

Перед отлетом в Лондон я почему-то вспомнил для Керолайн слова Везирова. Она посмотрела на меня печально и тихо сказала: "Брат мой, если в Карабахе будет очень тяжело, хотя не знаю, что может быть тяжелее того, что мы видели и слышали, то дай мне все-таки знать". Я тогда воспринял эти слова как обычный знак вежливости. И ответил: "Спасибо, сестра".

…С КАЖДЫМ ДНЕМ В АРЦАХЕ И ШАУМЯНОВСКОМ РАЙОНЕ ВСЕ СТАНОВИЛОСЬ КРИТИЧНЕЕ И ТРАГИЧНЕЕ. По сути, шла всамделишная война. Когда горели Бузлух, Эркедж, Манашид, обстреливались Гюлистан, Вериншен, Армянские Борисы и другие населенные пункты, когда азербайджанские омоновцы под прикрытием внутренних войск ворвались в двадцать сел Гадрутского района, я направил факс в Лондон. Очень скоро баронесса ответила, что по печальным семейным обстоятельствам она должна срочно вылететь к дочери в Канаду, после чего незамедлительно приедет в регион с той же сахаровской группой. Она сдержала слово: представители Англии, США, Японии, Норвегии и Швейцарии вылетели в Баку. Никто не мог заподозрить комиссию Сахаровского конгресса в субъективизме.

Комиссию приняли Муталибов и Поляничко. Не жалея черных красок, они все свои преступления пытались свалить на армян. Группе Кокс запретили лететь в Шаумяновский район, якобы беспокоясь за их жизнь. Тем не менее, когда группа прилетела в Ереван и тотчас же на вертолете отправилась в Степанакерт, Керолайн Кокс ухитрилась побывать в Шуши, Бердадзоре, Гадрутском районе. А после поездки вновь встретилась в Москве с Язовым и Лукьяновым, своими уже "старыми" знакомыми. Через неделю в палате лордов она рассказала о кошмарах Карабаха.

 …Через несколько дней после освобождения силами самообороны Шаумяновска трех ранее депортированных и захваченных азербайджанцами армянских сел в Армению вновь прибыла леди Кокс. На этот раз кроме журналистов в группе был один из руководителей всемирной организации "Международная христианская солидарность" Джон Айнбер. Мы решили сначала посетить Шаумяновский район и оттуда лететь в Степанакерт.

Шаген Мегрян повез группу в Бузлух. Старинное армянское село на склоне пологой горы. Дома разрушены, сожжены, ограблены. Мы молча бродим по пустынным улицам деревни. Я думаю о своем: если бы такое сотворили армяне, то турки и азеры подняли бы шум на весь мир. Но дело не в том, что армяне как христиане такое сотворить не могут по природе своей. Дело в другом: почему тот же мир молчит как камень, когда это делают азербайджанцы? Лишь единицы – такие, как Кокс и КРИКовцы* отзываются на нашу боль…

*КРИК – Комитет Российской интеллигенции "Карабах". Создан в феврале 1991 года в Москве.

Поднялись на кладбище. Могилы разрушены и разорены. Мраморные плиты увезены – их нет. Что не могли утащить – разбили кувалдами. У края кладбища показали свежевырытую могилу. Когда хозяйничали в селе азербайджанцы, они вскрыли ее, вытащили тело жителя села, сняли с него одежду, вырвали золотые зубы.

Кокс попросила тележурналиста не только снять могилу, но и записать рассказ на пленку. Когда спустились в село, увидели сидящего на валуне старика в телогрейке. Он оказался отцом того самого человека, у развороченной могилы которого мы ужаснулись нечеловеческой дикости и вандализму. Керолайн Кокс попросила всем вместе посидеть немного рядом со старым человеком.

 НА ЧЕТВЕРТОЕ ЯНВАРЯ 1992 ГОДА БЫЛА НАЗНАЧЕНА ПЕРВАЯ СЕССИЯ свежеизбранного в Карабахе парламента. Накануне я, тогда уже народный депутат ВС НКР, вылетел в Ереван. Ночью встретил группу Кокс с очередным грузом медикаментов и продуктов питания. Третьего января битком набитый МИ-8 поднялся в воздух. Должны были приземлиться в Гюлистане. Оставить там часть груза и лететь в Степанакерт. Но Гюлистан, где нас ждал Шаген Мегрян, был закрыт наглухо. Летели как в молоке.

 Поэтому вертолет приземлился в селе Верин Оратаг Мартакертского района. Все село вышло проводить нашу группу до сельсовета. А там сказали, что транспорта нет. Выход был один: найти немного солярки, погрузить ценный груз на лафет с трактором и пешком отправиться по заснеженной дороге через перевал к знаменитому селу Ванк (там, где возвышается на горе храм Гандзасар) и дальше до столицы Карабаха уже на чем-нибудь. Через два километра трактор сломался. А предстояло пройти еще десять. Как мы добирались до Ванка – рассказ отдельный. И поучительный. В нем очень даже точно вырисовывается образ Кокс, женщины не только инициативной и решительной, но, главное, действенной, даже дерзновенной. А дело было так.

 Кокс непременно должна была выступить от имени палаты лордов Великобритании на первом заседании первого в истории Арцаха избранного народом парламента… Но даже ради нее нельзя было откладывать сессию. А погода нелетная, из Верин Оратага в Степанакерт, как я уже говорил, мы могли добраться, только преодолев перевал. Не грозовой, а еще хуже – морозный. А с нами депутаты Государственной и Московской Дум, журналисты из Армении, России, из-за рубежа. Выдержат ли?

 Когда Керолайн узнала, что сессию переносить нельзя, она молча поднялась по трапу вертолета. Достала свой рюкзак, подошла ко мне и тихо спросила: "В каком направлении Степанакерт?" Я ответил, что тут дело не в направлении, а в том, что между Верин Оратагом и Степанакертом - огромная гора, на которой стоит храм Гандзасар. Показал рукой на гору.

 Ничего не сказав, она на ночь глядя отправилась в путь. И, конечно, тотчас же все мы пошли за ней. К полуночи перевалили за вершину. Дождались всех. На вершине нас встречала целая толпа из села Ванк - постарался сельсовет Верин Оратага. К утру прибыл большой грузовик - это уже постарался я. И мы успели к первому заседанию первого парламента Арцаха.

 Весь год Кокс, где бы она ни находилась, рассказывала о том фантастическом переходе. И часто повторяла, что это ее историческая тропа.

ПРОДОЛЖЕНИЕ http://golosarmenii.am/article/55864/zhenshhina-mira-%E2%80%93-lyubov-arcaxa