«МЕНЯ СПАС ОВАНЕС ТУМАНЯН»

Ованес Туманян был прекрасно осведомлён о жизни и заботах всех сиротских приютов, находившихся в Армении и за её пределами, поскольку к нему обращались многие питомцы, а также управляющие и рядовые сотрудники этих приютов. Они сообщали поэту о проделанной работе и предстоящих делах, о своих нуждах и потребностях. И поэт, не считаясь с перенапряжением своих сил, с расстроенным здоровьем, подвергая опасности свою жизнь, всячески старался помочь, быть полезным в меру своих возможностей. Сиротских приютов было очень много, и находились они в самых разных регионах Армении и Кавказа – в Эчмиадзине, Дилижане, Нор-Баязете, Ахалкалаке, Караклисе, Карсе, Игдыре, Батуме, Санаине, Александрополе, Аштараке, Баку, Тифлисе, Ереване и других местах.

ОСОБО ПРИСТАЛЬНОЕ ВНИМАНИЕ ПИСАТЕЛЬ УДЕЛЯЛ СИРОТСКИМ ПРИЮТАМ АЛЕКСАНДРОПОЛЯ. Дети, нашедшие пристанище в этих приютах, впоследствии вспоминали свои будни во всех деталях и подробностях. Их воспоминания объясняют, почему именно детские дома Александрополя всегда были в центре внимания поэта и стали предметом его особой заботы.

Ншан Абрамян рассказывает: «Мы давали прозвища различным сиротским возрастным отделениям. Первыми шли самые маленькие – вшивые, затем – разносчики новостей. Остальные были беспризорниками, нищими гордецами. Управляющей одного из таких приютов была женщина. Там были Хачик Даштенц, Ованес Шираз. Большинство преподавателей университета были оттуда – Наири Зарьян и другие».

Лусик Баласанян констатирует факт отправления армянских детей-сирот в США, что не могло не вызывать чувства беспокойства у поэта. Об александропольском приюте Лусик рассказывает следующее: «Мой брат был слепым, мы не хотели расставаться друг с другом, но меня отвезли в Ленинакан, где был открыт сиротский приют для девочек. Американцы отбирали красивых, здоровых девочек, увозили в Америку… я никогда больше не увидела своего слепого брата».

 Вардгес Алексанян вспоминает чрезвычайно плохие условия в приюте и равнодушное отношение его служащих к сиротам. «Нас перевезли в приют Гюмри. Было около сорока тысяч сирот. Нас устроили в бывших солдатских казармах – по возрастным категориям. Я был в младшем отделении. Здесь также было много умиравших, потому что здание не отапливалось, еда была очень плохой, американцы иногда очень строго наказывали, лишали хлеба. Мы все ели хлеб, а тот, кто был наказан, сидел в уголке и смотрел на нас. А мы ели холодную фасоль. Были сильно распространены чесотка, трахома. Всё наше тело обмазывали фосфором и выстраивали на солнцепёке. Там была школа, учителя были армяне. Мы очень любили варжапета Саака, он был отцом Согомона Таронци. Стульев, столов не было. Сироты упражнялись в чистописании на спинах друг у друга. Я учился в сельскохозяйственном отделении. Первую половину дня мы учились, а вторая половина дня была посвящена практике. Нас везли заниматься земледелием».

МАКРУИ СААКЯН ИЗ СЕЛА БЖНКЕРТ, РОДИТЕЛИ КОТОРОЙ БЫЛИ СОСТОЯТЕЛЬНЫМИ ЛЮДЬМИ, вспоминала, как её, восьмилетнюю осиротевшую девочку, мистер Нельсон и мисс Кэмпбел забрали вместе с другими сиротами из дилижанского приюта и перевезли в Александрополь, устроили в армейских казармах. «Нас было так много, что мы спали по двое в одной постели, кровати были двухэтажные. Нас обеспечили продовольствием, одели. Американцы остались у нас. За нами ухаживали госпожа Тагуи, госпожа Нвард, барышни Макруи, Шушаник, Гоар; все они были из Вана. Санитарки нас купали. Мы сочинили песенку об американцах: «Мистер Браун приехал, собрал всех сирот. Никого не оставил бездомным, без присмотра и без защиты». Я там училась хорошо. Уже знала английский, русский. Однажды мистер Браун вызвал меня: хотел отправить в Америку. Но я не согласилась».

Вот по этой причине Ованес Туманян, прекрасно осведомлённый о ситуации и жизни в сиротском приюте Александрополя, именно оттуда отобрал несколько детей и повёз к себе домой в Тифлис, чтобы заботиться о них.

Сохранилось свидетельство матери видного армянского государственного и политического деятеля советского периода Карена Демирчяна, жительницы Вана Люси (Луснтаг) Караханян о посещении Туманяном александропольских сиротских приютов и о деятельности, которую развернул поэт по организации ухода и заботы о детях-сиротах. Эти свидетельства дошли до нас благодаря книге Риммы Демирчян «Память», которую она посвятила памяти своего супруга Карена Демирчяна.

На долю Луснтаг Караханян выпала судьба сотен тысяч армянских детей-сирот. Её семье удаётся добраться до озера Ван, откуда предстояло продолжить свой путь на лодке. Римма Демирчян об этом эпизоде рассказывает так: «Ван был сказочно красив: окаймленный устремленными ввысь горами, утопающий в изумрудном море зелени, отраженной в благородной синеве Ванского озера, с богатыми домами и владениями Айгестана». Семья Караханян была радушная, гостеприимная... Роковой день 24 апреля 1915 года на всю жизнь остался в памяти 9-летней Люси тяжелым и страшным воспоминанием, незаживающей душевной раной. Братья из Стамбула как раз приехали домой то ли на каникулы, то ли в отпуск. Семье удалось бежать, добежать до озера, где они собирались сесть на судно. Но вдруг отец Люси Овсеп, вспомнив, что оставил волов привязанными, решил вернуться домой, освободить их и потом присоединиться к семье. Ушел и не вернулся... его убил турок, 12 лет служивший у них дома. Затем он убил обоих сыновей Овсепа, которые были уже на берегу, и сбросил трупы в озеро».

Таким образом, маленькая девочка становится очевидицей страшной гибели всей своей семьи – отца Овсепа, который был очень состоятельным человеком, владел поместьями, занимался рыбоводством и был известен как благотворитель, а также убийства двух её братьев. На глазах своих малолетних дочерей обезумевшая от горя женщина бросается на ятаган и погибает: «Мать Люси, не выдержав потрясения, стала умолять турка, чтобы он ее тоже убил... то ли турок удовлетворил ее просьбу, то ли она сама закололась, бросившись на турецкий ятаган. Девятилетняя Люси и трехлетняя Анаит наблюдали эту жуткую сцену, спрятавшись в стоге сена, – излагает рассказ своей свекрови Римма Демирчян и продолжает: – До сих пор поражаюсь, как детская психика выдержала это потрясение, как выжили эти несчастные дети. Девочки несколько месяцев скитались, кормились плодами, травами, случайными подачками, пока их наконец подобрали русские казаки и доставили на сборный пункт в Эчмиадзине, где собирали сирот перед отправкой в приют».

Как это ни трудно представить, турок убивает тех самых людей, которые двенадцать долгих лет были его хозяевами, работодателями, благодаря которым он кормился сам и кормил свою семью.

Из пересказа истории Люси мы узнаём, что её младшая сестра была тяжело больна и что их разлучили в Эчмиадзине: старшую, Люсю, Луснтаг, перевезли в приют в Александрополе, и ей никогда уже не было суждено увидеть своё младшую сестру или хотя бы получить о ней какие-то сведения. Далее рассказ Люси в изложении Риммы Демирчян звучит так: «Приют в Александрополе часто посещал Ованес Туманян. При очередном посещении черноглазая смышленая девочка, видимо, приглянулась поэту, и он забрал Люси вместе с несколькими детьми к себе в дом... семья Туманяна была хоть и многочисленной, но очень спаянной и дружной. Они не были богаты, но держались с достоинством, никогда не принимали материальную помощь от меценатов, а те в свою очередь, чтобы как-то помочь, оказать внимание, часто всю семью приглашали на обеды. На одном из них присутствовала и свекровь. Она рассказывала, какой роскошный и соблазнительный стол был накрыт, и с каким ровным спокойствием вся семья, и она в том числе, отнеслись к трапезе, словно это было обычным явлением в их жизни. Так диктовал неписаный закон семьи».

Из воспоминаний Луснтаг мы узнаём, что в доме Ованеса Туманяна проживали и другие дети-сироты. Сама Луснтаг прожила в доме поэта целый год и даже познакомилась там с легендарным полководцем Андраником. Она часто ходила вместе с большой, многодетной семьёй поэта в гости к их родственникам, друзьям и знакомым. «Люся .... рассказывала, – пишет далее Римма Демирчян, – как Андраник расспрашивал ее, задавал вопросы, гладил по голове, а в конце попросил что-нибудь спеть. Она спела одну из многочисленных песен о полководце. Год прожила свекровь в семье Туманянов.... Свекровь часто с гордостью повторяла, что она крестница Туманяна (видимо, ее, как и других сирот, нашедших приют в семье Туманянов, там крестили)».

Отеческая забота Туманяна о детях-сиротах не прекращалась вплоть до самой смерти поэта. В 1920 г. он продал право на издание своих книг и из полученной суммы в 30.000 рублей 10.000 руб. передал армянским сиротам, ещё 10.000 руб. отдал пострадавшим от разрушительного землетрясения в Грузии, а оставшиеся 10.000 руб. перечислил фонду голодающего населения России.

Сусанна ОВАНЕСЯН, доктор филологических наук