АЛЕКСАНДР АДАБАШЬЯН: "ИМПЕРИИ РУШИЛИСЬ ИЗ-ЗА ОШИБОЧНОГО ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СВОБОДЕ".

Два часа встречи с Александром Адабашьяном проскочили как один миг. Армянские корни Адабашьяна давали о себе знать не только окончанием фамилии, но и живостью ума, реакций, общительностью, тягой к шутке и иронии (в том числе и к самоиронии). Как и, разумеется, чертами внешнего облика.

Общение с известным кинодеятелем и художником из Москвы было организовано международным медиа-клубом Format-3 и проходило в переполненном конференц-зале рижского отеля Avalon. Гость держался свободно, охотно и нешаблонно отвечал на вопросы. Нетрудно было заметить, что за этой внешней легкостью стоят талант, большой человеческий опыт и глубокие знания, в частности, огромная эрудиция.

"Для вашего клуба я не подхожу, - начал встречу искрящийся юмором Александр Артемович, указывая на свой невысокий рост. - Я человек формата А-4, поэтому придется весь вечер говорить стоя".

- Не кажется ли вам, что с уходом таких режиссеров, как Петр Тодоровский, вечные ценности уходят не только с экранов, но и из жизни?

- Подобными вопросами принято завершать встречи, но раз вы так решили... Если говорить о кино, то плеяда Тодоровского - это то поколение, которое, образно говоря, стояло на плечах предыдущего, то есть была какая-то преемственность. У нового поколения совершенно иная точка отсчета. А разговор о вечных ценностях начну с моей любимой цитаты. Я ее нашел у князя Волконского, но принадлежит она Чарльзу Диккенсу: "Миссия Америки - опошлить вселенную". Если Диккенс уже в XIX веке это угадал, то сейчас с уверенностью можно сказать, что эта миссия успешно выполнена.

Благодаря таким "деятелям искусства", как, скажем, Уорхолл, которые вечными ценностями считали деньги, создалось впечатление, что искусство это то, что приносит деньги. Если исходить из этого, то нетрудно понять, отчего и что делается. Почему, например, так активно внедряется идея гей-сообщества. Потому что этим открывается новая возможность для зарабатывания денег. Появляется целая новая индустрия, куда можно вложить деньги, а потом начать и зарабатывать. Гей-костюмы можно запускать в производство, гей-свадьбы тиражировать и т.д. Следующим этапом этой индустрии может стать легализация педофилии: представляете, сколько там можно денег заработать? Сказать о перспективах всего этого в глобальных масштабах? Думаю, все это очень напоминает финал Древней Греции, Вавилона и других империй, которые обрушились из-за ошибочного представления о свободе.

- Голливудскую продукцию безоговорочно называют попсой. А как, по-вашему, назвал бы эффекты Кемерона Диаса Леонардо да Винчи, окажись он телепортированным в наше время?

- На каких-то очередных выборах в Союз кинематографистов Георгий Данелия сказал, что творческим личностям нельзя доверять руководящие посты. И привел пример: "Если бы в свое время Леонардо да Винчи назначили председателем Союза художников Италии, то первым его приказом было бы выгнать к чертовой матери Рафаэля и Микеланджело, настолько они ненавидели друг друга". Так что мнение Леонардо да Винчи относительно Диаса я не стал бы произносить, даже если бы знал.

Что касается того, что Голливуд - это прекрасные эффекты, кто же спорит? А все потому, что они решили, что кино - это не искусство, а индустрия. В то время, когда Европа "вышивала крючком и шила гладью", американцы поставили кино на поток. Заработал конвейер, выдающий 52 блокбастера - по одному в неделю, которые благополучно забываются через три дня после их просмотра. И тем не менее свою попкорновую кассу они собирают.

Не только Голливуд, но и Америка в целом не занимается высокой модой. Американская кухня не пропагандирует изыски, которые восхваляет французская или итальянская. Зато американцы весь мир одели в джинсы, шорты ниже колена, бейсболки козырьком назад и кроссовки на 3 размера меньше ноги - в этом по наитию американцев ходит весь мир. Несогласные, пожалуйста, могут одеваться в Милане. McDonalds есть по всему миру. Он не закрыл ни одного своего заведения, даже если оно убыточно: его покроют за счет другого, но McDonalds никогда не отступит. И тоже верно: в любой стране мира, особенно если это экзотическая страна, вы без переводчика не рискнете зайти в ресторан, куда и с переводчиком-то страшно ступить, зная привычку местных жителей есть сушеных тараканов и фаршированных змей. А увидели McDonalds - понимаете, что вы спасены, поскольку заранее знаете, что вы там будете есть. То же самое происходит и с американскими блокбастерами. Вы заранее знаете, что вы будете лопать в кинотеатре. Если есть плохой афроамериканец, то обязательно появятся 2 хороших. Герой, на руках которого не должно быть крови, убьет злодея на заброшенном металлургическом заводе, где нет ни души, но все работает. Причем сделает это руками того же злодея: тот в последний момент дернет за какую-то цепь и упадет в чан с раскаленным металлом. С европейским кино все сложнее: вы можете в прекрасном настроении прийти в кино и попасть на очень умный, но печальный фильм, который в данный момент вас не устраивает.

- У вас есть личная программа противостояния маскульту?

- Программы никакой нет. Я просто делаю то, что в моем понимании достойно называться искусством. Как писал Евгений Евтушенко: "Сосед-ученый Галилей был Галилея не глупей, он знал, что вертится Земля, но у него была семья". У меня она тоже наличествует и даже в количестве шести внуков. Но я никогда не делал ничего, что может принести много денег. Все картины, которые снимали мы с Никитой Михалковым, и сегодня можно показывать с чистой совестью, не извиняясь и не расшаркиваясь, мол: "Такое было время, существовала цензура, выкручивали руки". Нам не стыдно ни за один наш фильм.

- Ваша фамилия оканчивается на -ян. Чувствуете ли вы себя армянином?

- Да, я и по фамилии, и по национальности армянин. Хотя считать себя стопроцентным армянином не имею права, поскольку вырос в Москве, воспитывался в русской культуре, армянским не владею, с армянской культурой знаком хуже, чем, скажем, с французской и итальянской. Так сложилась жизнь. Но при всем этом мне крайне интересно, что происходит в Армении. Меня это волнует. Я всего два раза бывал в Ереване. В свое время доехал до Нагорного Карабаха. Тогда только завершились военные действия и Арцах производил удручающее впечатление. Это долгая история.

- Сейчас в Латвию приезжает много иностранцев, которые, купив недвижимость за $300000, получают европейский вид на жительство. Приезжают в основном россияне, мотивируя тем, что в России им не комфортно. А как вам живется в Москве и есть ли у вас запасной аэродром?

- Запасного аэродрома у меня нет. На него садятся, когда недотягивают до основного, или если по ходу полета случается поломка. Ни того ни другого со мной пока не происходило. Наверно, при желании и наличии денег что-то стоящее можно присмотреть даже в Зимбабве, но не думаю, что там мне будет интересно жить и работать. А в Москве я занимаюсь только тем, что мне нравится, общаюсь только с теми людьми, которые мне интересны. Что еще нужно для комфорта? Бытовые удобства? Это дело преходящее.

- Каково ваше отношение к либеральной интеллигенции, которая существовала во все времена и во всех странах?

- Не очень лестное. В новой картине Никиты Сергеевича, которую он снимает по Бунину, герои - побежденные белогвардейцы. Они размышляют о том, с чего все это началось, и приходят к выводу -зритель тоже должен прийти к нему, - что началось все с пустяков. Здесь тактично уступили, там из политкорректности промолчали, тут вежливо улыбнулись, когда нужно было просто дать по морде. И вот так, потихоньку отступая, оказались прижаты к берегу Черного моря с обещанием отправить их за границу, вместо чего их отправили куда дальше и куда глубже.

Можно не быть в полном восторге от того, что происходит в твоей стране. Но если у вас есть программа "Долой действующую власть", у вас должен быть и ответ на вопрос: "А что дальше?" Отсутствие программы либеральной интеллигенции - это катастрофически тупиковый путь. Принцип "...до основанья, а затем" для меня не приемлем. Представьте себе, что по самолету ходят люди и уговаривают пассажиров: "Наш пилот -мерзавец, изменил жене, алиментов не платит, набрал столько долгов, что едет продавать самолет. Вы же понимаете, что с таким мы не можем лететь? Давайте его выкинем. А как дальше полетим? Так это же другой вопрос. А что у меня за спиной? Нет, это не парашют, это рюкзак".

- Вы художник, актер, режиссер, сценарист. Как в вас уживаются все эти ипостаси, не мешая друг другу?

- Я человек средних способностей и некого приличного образования, полученного в обычной советской школе. Она, в частности, дала мне блестящий французский, благодаря которому я в 90-е годы выживал во Франции. Мы привыкли разбрасываться словами "гениальность", "талант". Знаете, как я противостою этому? И всем советую. Когда, прочитав какую-нибудь чудовищную книгу, возникает мысль, что ты написал бы лучше - открыли томик Чехова и успокоились. Нарисовали что-то "гениальное", на следующий день сходили в Третьяковку - и успокоились... Это все о том, как я уживаюсь с собственными талантами и как засыпаю, думая: "Какая я глыба, какой матерый человечище и на какой бы бок лечь, чтобы не придавить одну из моих граней таланта".

- Маленькую роль сложно сделать запоминающейся. Где найти интонацию вроде "Муля, не нервируй меня" Фаины Раневской или вашу - "Овсянка, сэр", чтобы остаться в памяти зрителя даже в маленьком эпизоде?

- Нужно постараться сделать свой персонаж живым. Чем меньше его пространство в фильме, в пьесе, тем ярче он должен быть. Для главного героя можете использовать всю палитру от черного до белого, проходя через весь спектр. Но если вы мелькаете на экране всего пару минут, краска должна быть одна, но очень интенсивная. И в классике так. Возьмите Шекспира, Чехова, Диккенса: все эпизодические персонажи выписаны ярко.

- Некий журналист признался, что ему так врезалась в память ваша "Овсянка, сэр", что он вот уже 8 лет начинает утро с овсянки.

- Ну что ж, если таков мой вклад в искусство - тоже неплохо. Было бы хуже, если бы он начинал утро с виски. Идея с овсянкой появилась, когда режиссер Масленников напомнил, что завтрак настоящих джентльменов - это porridge - овсянка. А мы ведь в фильме играли настоящих англичан. Мы были такими англичанами, которых и в Англии-то не было. Ирония по этому поводу и была камертоном всей этой истории. Кстати, сам я овсянку из рациона полностью исключил: после операции на сердце сижу на диете, в которой любые крахмалы и углеводы категорически запрещены.

- Вы всю жизнь работали с Никитой Михалковым. Где берет начало ваша дружба?

- Мы с ним в детстве были в одной компании. С тех пор так и идем по жизни. Учился Никита Сергеевич значительно хуже меня. Однажды, когда на доске написали пример, который ему предстояло решить, он в буквальном смысле слова грохнулся в обморок, поняв, что даже приблизительно не представляет, что с этим нужно делать. Как если бы перед вами вывели цепь китайских иероглифов и сказали: "Переведите, но только хореем". Я учился примерно так же и не могу похвастаться блестящим школьным аттестатом. Хорошо, что мое семейство обнаружило его не сразу. Произойди это раньше, мой авторитет в глазах детей рухнул бы в одночасье.

- Это легенда?

- Если уж выдумывать про себя небылицы, я лучше расскажу, как спас пятерых из огня. Гордиться особо нечем. Мама зареклась ходить на родительские собрания после того, как поняла, что они начинаются и заканчиваются рассказами о "геройствах" ее сына. А папа однажды узнал (!), где находится моя школа, когда его срочно вызвали в кабинет директора. Бросив все дела, он - большой начальник помчался в школу, мысленно перебрав все варианты произошедшего с его сыном. Варианты, разумеется, были самыми мрачными. Узнав истинную причину, оторвавшую его от дел, он в громких тонах предложил школьному начальству впредь сдавать меня в колонию для несовершеннолетних, расстреливать во дворе школы, но его не беспокоить. Что, впрочем, не помешало ему всыпать мне по первое число, то есть наказать, как сейчас говорят, "несимметрично".

У нас в школе был замечательный преподаватель, считавший, что правила, в частности по физике, не стоит зубрить: при желании их можно найти в справочниках. Главное - понять смысл этих правил и их применение в жизни. Очевидно, я это понял, хотя тройка в аттестате у меня появилась только после клятвенных заверений, что физикой я не буду заниматься, даже если фашисты под пытками станут принуждать меня к этому. Но в армии выяснилось, что предмет я знаю лучше, чем все солдаты-отличники, вместе взятые. Когда, демобилизовавшись, я пришел в школу и рассказал об этом нашему физику, он прижал меня к груди, прослезился и сказал: "Теперь пойдем, расскажешь об этом в 9 классе". Школьники встретили меня так, словно к ним пришел по меньшей мере Шварценеггер: слава о моих похождениях все еще ходила по школе, а по рукам ходила моя "перловая" тетрадь, куда я записывал перлы из уст наших учителей. Девятиклассники ожидали, что я стану рассказывать что-нибудь из "настоящей жизни", но когда я начал со слов: "Надо хорошо учиться, никогда не знаешь, что тебя ждет в жизни...", у ребят вытянулись лица: "Продался и этот".

P.S. По окончании встречи многие бросились объясняться в любви блистательному деятелю современного искусства и приглашали мастера вновь приехать. Александр Артемович не стал кокетничать, а прямо сказал: "Чем чаще будете звать, тем чаще буду приезжать". Для себя я тут же спроецировала ситуацию на Армению: встречи с интеллигенцией и молодежью, мастер-классы, выставки, совместные кинопроекты... И надо-то самую малость: как обронил Александр Адабашьян - "Чаще приглашайте!" Грех не услышать эти слова в Ереване!