ЭЛЬВИРА МНАЦАКАНЯН: «БАЛЕТ – МОЕ ПРИЗВАНИЕ»

Эльвира Мнацаканян – сокровище армянского балета. Ее бесподобная техника и природное обаяние долгие годы притягивали внимание зрителей, педагогов и хореографов, а каждое движение и эмоция были продуманы ею до мелочей. Более 30 лет тому назад она приостановила карьеру балерины и начала передавать знания и опыт новому поколению артистов балетов. В этом году Эльвира Гургеновна отмечает 80-летие, однако продолжает быть собой - работать и оставаться утонченной женщиной.

 - Балет был вашим личным выбором. Что в нем больше всего вас привлекло на тот момент?

- С раннего возраста мама водила меня в театр. С 4-5 лет я смотрела балеты, и мне очень нравились танцы. Дома у нас был проигрыватель, я постоянно ставила пластинки и танцевала. Мне мама даже сшила пачку, пыталась, наверное, как-то мне потакать. Однако, когда мне исполнилось 7 лет, меня решили отдать в музыкальную десятилетку. Раньше десятилетка и хореографическое училище располагались в одном здании, и я часто с интересом наблюдала за детьми, занимающимися в училище. Мой интерес заметила моя двоюродная сестра и предложила матери отвести меня на просмотр в училище. Данные к балету у меня обнаружились, и в 4 классе я обучалась одновременно музыке и танцу. Но наступил момент, когда совмещать их было невозможно, и выбор пал на балет: я смогла настоять на своем, и об этом никогда не жалели ни я, ни моя мама.

- Считалось ли в семье мимолетным ваше увлечение искусством танца?

- Не думаю. В хореографическом училище педагоги отмечали мои данные и говорили, что я очень способная и буду хорошей балериной. Думаю, это воодушевило маму и заставило понять, что этот путь для меня будет лучшим.

- Помогли ли знания, полученные в первые годы обучения в музыкальной школе, в освоении профессии артиста балета?

- Да, конечно, музыка всегда помогает. Балета без музыки нет. Даже сейчас своим ученикам я часто говорю, что танцевать исключительно под счет не получится: надо в первую очередь чувствовать и понимать музыку.

- Какая атмосфера царила в хореографическом училище в годы вашей учебы?

- Атмосфера была хорошая. Тогда было мало учащихся, не как сейчас. Помню, к 1960 году, когда я училась на последних курсах, нас перевели в новое здание, где сейчас располагается хореографический колледж. У нас появилось больше пространства и кабинетов.

- Кого вы считаете своим главным педагогом-наставником?

- Мне очень повезло. Когда я поступила в школу, в младших классах мне преподавала прекрасный педагог Рима Хачиковна, поставившая меня «в первую позицию». Потом вела класс Сильва Агароновна, наш методист в 3-4 классе, и в старших классах я попала к ленинградке Александре Боганьковой. Когда я уже танцевала, к нам приезжала Балабина преподавать в старших классах, и мне удалось быть ее ассистентом. Мне очень повезло в жизни в плане учебы у ленинградцев, и в этом смысле я могу назвать себя «ленинградкой».

- Чем запомнился опыт работы с Натальей Дудинской?

- Дудинская приезжала с Сергеевым в Ереван ставить свою версию «Лебединого озера» в 1970 году. Я танцевала тогда Одетту-Одиллию. Моим исполнением она осталась довольна, после чего пригласила меня с Виленом Галстяном танцевать на ее юбилейном вечере, а позже оставила заниматься в своем классе. Я тогда смогла многое у нее перенять.

- Когда вы оканчивали хореографическое училище, были ли сомнения, что вас могут не принять в театр?

- Нет, таких сомнений не было. Во-первых, раньше со второго класса мы участвовали во всех спектаклях, где должны быть задействованы дети, например, амурчики в «Дон Кихоте». Это называлось сценической практикой, она была обязательна для всех. Меня также поставили танцевать сольную партию в номере «Снежинок» в «Щелкунчике», с которым мы выступили в Большом театре. К старшим классам мы уже выступали в кордебалете и не только. В этот период мне доверили даже исполнять танец «Маленьких лебедей» в «Лебедином озере» вместе с солистками. Во-вторых, контингент был меньше: из нашего класса выпустились всего лишь шесть человек. Наборы детей были большие, однако к концу многие отсеивались, и оставались только сильные ученики. С первых классов меня отмечали, называли будущей Улановой, но когда я повзрослела, начала жалеть, что так захваливали: возможно, я могла бы сделать больше и больше бы старалась. На втором курсе я уже работала на полставки в театре.

- Примами становятся или рождаются?

- Конечно, природа должна быть. Без природы, без способностей, каким бы ни было трудолюбие, невозможно добиться высоких результатов, хоть и бывают исключения. Помимо данных и обучения должна быть сценичность. Сейчас очень много техничных танцоров, однако сценическое обаяние есть не у всех.

- Увидев впервые хореографа Ашота Асатуряна, вы сразу же поняли, что он ваша судьба?

- С Ашотом Асатуряном вышло так. Он вырос Тбилиси, учился у Чабукиани, работал в Тбилисском театре оперы и балета, где на протяжении двух лет по окончании училища прослужил наш Вилен Галстян. Ашот позже уехал в Ленинград учиться на балетмейстерском отделении в консерватории имени Римского-Корсакова. Его дипломная работа «Легенда о любви» была поставлена в Саратове, где ему предложили остаться. Он на протяжении 8 лет там был главным балетмейстером и часто приглашал Вилена участвовать в постановках: можно сказать, Вилен Галстян как танцор был его кумиром. В то же самое время в Саратов приехал дирижер Восканян и решил, что надо пригласить Ашота Асатуряна в Ереван поставить балет, на что Вилен заметил, что «у нас есть замечательная балерина Эльвира Мнацаканян». Фактически мы познакомились благодаря Вилену Галстяну. Ашот, приехав в Ереван, начал ставить балет «Лейли и Мейджнун», где доверил мне партию Лейли. В период постановочного процесса мы с ним стали общаться, несколько раз он провожал меня до дома, мы встречались и у Вилена.

 - Считаете ли вы, что самыми ценными подарками от вашего супруга были балеты, поставленные для вас?

- Безусловно. Все его постановки были ориентированы на меня, но не только он ставил спектакли, имея в виду меня в главной роли. Я уже была ведущей балериной, и меня часто приглашали в премьерные спектакли. Однако Ашот очень любил создавать постановки на меня.

- Балет и материнство совместимы?

- Не то, чтобы не совместимы. В больших театрах достаточно загруженное расписание, и многие артисты не хотели лишаться новых ролей, так как конкуренция у них была большая. Я помню, когда ездила на большие гастроли со Стручковой, она делилась переживаниями, что у нее нет ребенка. Поколение артистов 1930-40-х годов было практически бездетным. Их жизнь была полностью посвящена балету, им казалось, что воспитание детей будет мешать карьере. Позднее поколение более ответственно отнеслось к этому вопросу. Я же, оглядываясь в прошлое, думаю, что самым сложным был период, когда я работала, а за ребенком нужен был присмотр. Мне сначала помогала мама, но, когда ее не стало, сына пришлось брать с собой в театр. Могу сказать, что он вырос за кулисами.

- Помогло ли материнство в понимании образов некоторых героинь?

- Нет, материнство не о том. Героини разные, и у каждой свои проблемы. Образы надо прочувствовать. Когда в детстве я смотрела фильмы, и что-то меня расстраивало, я начинала плакать, пыталась вжиться в образ того или иного героя. А выходя на сцену, у меня возникало ощущение, что на сцене только я, никого нет за кулисами. Наверное, если бы кто-нибудь в этот момент смог дотронуться до меня, этот сон или сказка прекратились бы в одночасье.

- Перенимали ли вы черты характера своих героинь?

- Думаю, нет. У каждого персонажа свой характер. Я от природы человек спокойный и часто не могу что-то сказать жестко или потребовать, хотя иногда стоило бы.

- Если бы существовал балет о вас, о чем он мог быть?

- Балет – мое призвание, он уже обо мне. Иногда меня спрашивают, кем бы хотела быть, если б не выбрала балет, и я всегда отвечаю, что родись заново, я вновь бы выбрала балет.

- Делает ли искусство человека моложе?

- Да, особенно балет. Это в какой-то степени тоже спорт: артистам балета приходится оставаться в форме, как и спортсменам. Я очень часто общаюсь с молодыми людьми и со временем вовсе перестала ощущать взросление. Я это понимаю, лишь когда смотрюсь в зеркало.

Беседу вела Елена АЙРАПЕТЯН