ХРАНИТЕЛЬ МУЗЫКИ

Сегодня музыкальная общественность Еревана вспоминает выдающегося педагога Петра Асатуровича АЙКАЗЯНА. Ему бы исполнилось 95 лет, и вот уже год, как его  нет с нами. Но Петра Асатуровича вспоминают не только по юбилейным датам. Его помнят всегда, поскольку он принадлежал к тому могучему и яркому поколению музыкантов-педагогов, память о которых остается на всю жизнь.

В ДОМЕ КАМЕРНОЙ МУЗЫКИ вечером состоится концерт, в котором примут участие Государственный камерный оркестр Армении (художественный руководитель и главный дирижер - Ваан Мартиросян), за пультом которого в этот день будет стоять известный музыкант, художественный руководитель и главный дирижер Академического оперного театра Константин Орбелян. Солисты - выпускники класса Петра Асатуровича, а ныне известные в республике и далеко за ее пределами скрипачи.

Петр Асатурович прожил долгую и яркую жизнь, наполненную событиями, незабываемыми встречами, ежедневным трудом. Как жил скромно и достойно, так и ушел из жизни тихо, без телеграмм сочувствия от властей и прочих атрибутов "любимца времени". Он им никогда и не был и не стремился в эту клетку. Его это не интересовало. Даже в преклонном возрасте он не оставлял своего главного дела жизни - педагогической деятельности - и был известен главным образом как человек, безмерно влюбленный в музыку, в детей, которым он отдавал всего себя. И связи с музыкой были у него самые надежные и вечные - Моцарт, Бетховен, Паганини, Венявский, Сарасате, Равель, Сибелиус, Брамс...

Долгие годы Петр Асатурович возглавлял столичную школу им. Саят-Новы. Непререкаемый авторитет, истинный лидер - так воспринимал его коллектив. Время его руководства - поистине один из наиболее ярких и значительных периодов в жизни коллектива. Руководитель школы, что называется божьей милостью, последний из могикан, он был истинным подвижником, организатором учебного процесса. Школа процветала во многом благодаря его личной инициативе. До сих пор трудно понять, почему так нерасчетливы чиновники от культуры, так поспешно требующие ухода старших. Хотя мастер этот был намного моложе своих более юных коллег в силу качества, им недоступного, - редкого по обаянию таланта.

ОДНАКО, ПОКИНУВ ПОСТ ДИРЕКТОРА, Петр Асатурович много работал - на зависть тем, кто считает себя молодым только по календарю. Но, похоже, календарь мало интересовал Петра Асатуровича: прекрасная форма, огромная работоспособность - таким был этот не знающий усталости человек.

С годами у него не убавилось темперамента, молодого задора, неприятия халтуры, только с возрастом он стал мудрее и, может быть, мягче. Эту особенность можно обозначить двумя словами: благородство таланта. Петр Асатурович был убежден, что надо так организовать воспитание юного гражданина, чтобы не заглох, а развивался Богом данный талант, чтобы он с детства поверил в свою неповторимость. Потому он и готовил настоящих артистов, подлинных служителей музыки. Может, сравнение со скульптором тривиально, но он в своей педагогической деятельности действительно отсекал все лишнее, что мешает проявиться гармонии и цельности исполнения, отсекал "отсебятину", желание повыигрышнее подать себя.

Поражали доброта, открытость, ответственность Петра Асатуровича перед своей профессией, перед тем, что он давал своим ученикам. И что интересно: все замечания, советы, пожелания его ученики принимали не копируя, а стремясь пропустить через свои чувства, сознание. Как же это важно - понять педагога в процессе создания музыкального образа, понять самого себя!

Петр Асатурович и вправду лепил тот образ скрипача, который не создашь одними понуканиями и благими пожеланиями. За этим - особый талант педагога, но еще и система воспитания артиста. Впитав лучшие традиции армянской скрипичной школы и, в частности, традиции своего педагога Карпа Савельевича Домбаева, он развивал их дальше. Мы с полным правом говорим сейчас об айказяновской скрипичной школе - недаром через его класс прошли практически многие, ныне известные скрипачи. Кто работал с Петром Айказяном, знает, что его замечания были исчерпывающе точны, в них были одновременно и мудрость, и художническая щедрость. Потому он и остается в нашей памяти.