САМОЙ ЗНАМЕНИТОЙ СТАЛА КНИГА "КРУГОВОРОТ НА ПЯТИ КОНТИНЕНТАХ"

В Ереване гостит известный российский ученый, доктор биологических наук, профессор Аргента ТИТЛЯНОВА. Она приехала в Ереван к своим друзьям – художникам Кнарик Оганесян и Рубену Габриеляну, с которыми познакомилась много лет назад, еще во времена работы в знаменитом Миассово, лаборатории, ставшей легендарной благодаря ее руководителю Николаю Тимофееву-Ресовскому. Книгой Даниила Гранина "Зубр", посвященной жизни этого большого ученого, в 70-е годы зачитывалась вся страна.

Аргента Антоновна - автор более 250 научных работ, 10 научных и четырех художественных книг, и сегодня, несмотря на свой уже немалый возраст, продолжает заниматься наукой. Из Еревана путь ее лежит в Москву, где она примет участие в международной конференции "Глобальные экологические процессы". Ей предстоит доклад на тему "Пастбищная сукцессия в Центральной Азии – фактор природных и антропогенных процессов".

- Аргента Антоновна, что такое сукцессия, если рассказать о ней не научным языком?

- На ваших глазах вырубили лес, на его месте через два года поднялась трава, еще через несколько лет появились кустарники, потом - елочки, подобные тем, что росли там и раньше. А еще лет через 20 вы встретите здесь лес, в точности повторяющий тот, что был когда-то вырублен. Это одна из научных загадок: почему именно тот же лес, почему ничего нового, почему не другой, хотя бы такой же, как расположенный в каких-то 50 километрах от этого места. Это и есть сукцессия. Разгадать загадку пока не удалось, хотя уже 200 лет ученые продолжают ломать головы над этой проблемой. Уже много лет я занимаюсь степями. Исследовала степи Сибири, Монголии, Китая, Швеции, знаю о них очень много, на сегодняшний день, возможно, больше всех в мире. Почему среди всех экосистем, в которых я работала – лесостепь, луга, альвары, болота, пустыни, - именно степь мой самый любимый ландшафт? Возможно, потому, что в степи во мне просыпается душа моей прабабушки–монголки. Думаю, от нее мне передалась и склонность к перемене мест, и пренебрежение к скарбу, и неприхотливость в быту.

У меня много научных разработок, трудов, посвященных степям. Но самой знаменитой стала моя книга "Круговорот на пяти континентах". Писала ее я, но первой поставила фамилию Натальи Базилевич, замечательной женщины, большого ученого, доктора наук, почвоведа, эколога. Мы подружились, когда работали в международной биологической программе, главной задачей которой было изучить, сколько фитомассы находится на земле (имелись в виду растения лесов, степей, пустынь) и сколько она производит новой фитомассы, а значит, кислорода. Ученым, несмотря на напряженность в политических отношениях стран, удалось разработать и общие методики, что было очень трудно. Разные леса, тем более на разных континентах, требуют разного подхода.

Работа оказалась очень интересной, у нас появились общие весомые труды. У Базилевич (она была старше меня на 20 лет) был уникальный архив, содержащий данные по всему миру, где что и как растет и что с этой живой фитомассой происходит. Она переживала, что архив после ее смерти пропадет, и я обещала, что доведу работу до конца. У меня тоже был свой большой архив, и благодаря всем этим материалам я смогла написать книгу "Круговорот на пяти континентах". Книга получилась очень интересной, в чем-то даже уникальной. Именно так она была оценена международным сообществом ученых.

- Расскажите о себе.

- Родилась в Благовещенске. Но мои отчетливые воспоминания начинаются с переезда семьи на Камчатку. Школу окончила уже в селе Ярцево, расположенном на берегу Енисея, отец тогда работал там агрономом. Все мои подружки поехали учиться в Красноярск, я же выбрала Ленинград и в 1952 году после окончания университета получила специальность радиохимика. Работать стала в атомной промышленности, изучала, как действует радиоактивное излучение вообще и на человека в частности. Мы готовили радиоактивные изотопы для отдела, которым заведовал выдающийся ученый Николай Тимофеев-Ресовский, тогда уже ссыльный, но еще не реабилитированный. Однако вплотную я стала с ним работать позднее, когда его лаборатория была рассекречена и передана Уральскому университету, базировавшемуся в Свердловске. Для опытов в природных условиях была необходима летняя база, и ее решили построить в живописнейшем месте на берегу озера Миассово. Мы с мужем (он биолог, как и другие сотрудники лаборатории) жили в финском домике, а в большом доме, возведенном еще на заре XX века золотопромышленником, размещался лабораторный корпус. Сначала я работала над химическими веществами, потом изучала, как ведут себя радионуклиды с минералами, позже перешла на изучение почвы, растений и, наконец, ушла в природу, стала экологом. Думаю, опять сказались гены: для моих предков природа всегда была родным домом. Когда Тимофеев-Ресовский вернулся в Москву, мы всей семьей переехали в Новосибирск, и с тех пор я работала уже по всей Сибири.

- Николай Тимофеев-Ресовский – ученый–легенда, человек–легенда, как вам работалось с таким общепризнанным научным гигантом?

- Сказать, что это был незаурядный ученый, значит, ничего не сказать. Это был человек энциклопедических знаний, владевший многими европейскими языками. Общение с ним уже само по себя являлось громадным стимулом к тому, чтобы читать, читать, читать разное. Это была настоящая школа, я никогда никого не встречала, кто бы так понимал, как надо заниматься наукой. Он учил нас работать весело. Его знаменитое изречение "наука - баба веселая" облетело весь мир. И еще он всегда говорил: задавайте вопросы, задавайте вопросы, не бывает глупых вопросов, бывают только глупые ответы. Ученые часто сетуют, что у них украли идею. Ни у Тимофеева-Ресовского, ни у его учеников никто никогда не украл ни одной идеи. А знаете почему? Он говорил: идея стоит пять копеек, главное - провести ее через опыты, эксперименты, доказать, довести до результата. У Тимофеева-Ресовского я научилась и правильной организации своего времени. Всем всегда некогда, все всегда в цейтноте, а у него всегда находилось время для каждого из нас, хотя они делал массу вещей.

- Чем вас привлекает экология?

- Тем, что это ручная работа, если вы изучаете ее в природе. И тем, что делать ее может только человеческий глаз и человеческий ум. Если вдруг какой-то паук стал чем-то отличаться от своего собрата, именно экологу предстоит определить новый ли это вид или под влиянием человеческой деятельности преобразился старый. Сегодня всем скорее хочется перевести полученную информацию на компьютеры, но понять ее пока способен только человек. Тем не менее денег на экологию с каждым годом выделяется все меньше. И не только в России, а по всему миру. Я не буду говорить о мире, скажу про Россию, про проблемы, которые ставят под угрозу сохранность нашей природы. Что потом происходит на полях, из недр которых выкачивают нефть, ученые не знают. Частные компании нас туда не пускают. Между тем вся северная природа невероятно хрупкая, она требует бережного к себе отношения. Денег на это у государства нет, как нет и денег на экспедиции, покупку дорогих приборов. А самое ужасное то, что в науку перестала идти молодежь – молодой семье не прожить на зарплату, которую выплачивают окончившему вуз специалисту. В России, знаменитой своими просторами, сегодня не хватает ученых-экологов.

- Над чем вы сейчас работаете?

- Последние годы я провела в Польше, изучала болота. Ничего особенного мы не делали, но кое-что все-таки сделали. Параллельно работаю и над двумя книгами – одна научная, посвящена проблемам сукцессии, другая расскажет о людях из моего родного села с берегов Енисея. 1946 год, война закончилась, царит невероятный подъем духа, но еще очень голодно. Первый секретарь райкома, потерявший на войне руку, решает собрать сто самых слабых детей района, подлечить, подкормить. Начинали - а я работала в этом лагере вожатой - с нуля, постель, скамейки, посуду собирали по всему селу. Деньги на питание нам выделили, так что дети не голодали, но недоедали. И тогда секретарь райкома, не имея на это права, отдал нам НЗ, выделил 40 кг пшенной крупы и 20-литровый бочонок топленого масла. Еще мы организовали рыболовную бригаду, так что смогли подкормить детей. И они, не имевшие раньше сил на игры, стали наконец бегать.

- Как вы при вашей занятости наукой успеваете еще писать книги?

- Школа Тимофеева-Ресовского, который научил меня правильной организации своего времени. Но начну издалека. Один очень известный физик как-то сказал при мне, не менее известному биологу: ну что ты пишешь жене: "Долетел Миассово благополучно целую Яша". Раз долетел, то, что еще мог сделать, кроме как "долететь", вычеркивай. "Миассово", ты же не в Африку летел, вычеркивай. "Благополучно", а как иначе мог долететь, вычеркивай. "Целую" можешь оставить, а "Яшу" вычеркни. Кто еще будет посылать из Миассово телеграмму твоей жене? Телеграмма ушла с одним словом "целую", и в нем было сказано все. Свести к нулю и оставить при этом всю информацию мог только настоящий ученый. Так я стараюсь писать и свои книги.

Первой были короткие рассказы, я назвала их "Мимолетности". Второй стали "Рассыпанные страницы", это книга о периодах моего жизненного пути, хотя писала я не о себе, а о людях, которые меня окружали. Иллюстрации к ней сделал замечательный армянский художник, мой старый друг Рубен Габриелян. Последняя книга - "История одной сибирской семьи". Как всякая русская, тем более сибирская, семья моя включала людей разных национальностей, религий и разного образа жизни. Корни рода – байкальский казак, его жена – монголка, и поляк, женатый на их дочери. Он был отцом моей бабушки, а сослали его в Сибирь за участие в польском восстании. Я решилась написать о своей семье, потому что ее история – это маленькая частичка общей истории. Покорение Сибири, создание забайкальского казачества, революция, гражданская война, годы строительства СССР, Отечественная война, потеря сыновей, восстановление страны, подъем ее науки, годы застоя, перестройка, развал СССР, смена ценностей – все прошло через нашу семью и оставило в ней свой след.

Еще одна книга родилась в период работы над "Круговоротом". Чтобы передохнуть от бесконечных цифр, я каждый вечер читала своего любимого поэта Леонида Пастернака. Читаю сегодня, завтра, через неделю и начинаю замечать, что в стихах его часто фигурируют растения. Постепенно понимаю, что он хорошо знал не только растения, но и ареал их обитания. Меня это так заинтересовало, что я стала выписывать, сколько раз встречается одно растение, другое, пятое, десятое, в каком месте и т.д. В итоге написала книгу "Царство растений Бориса Пастернака". Построена она была так: под снимком, к примеру, березы помещалось стихотворение Пастернака, потом шел мой рассказ, что это за дерево, где растет, какими болезнями страдает, чем ценна его древесина, на что она используется. Все это вкратце, тем не менее для учителей и тех, кто любит Пастернака и природу, она оказалась незаменимой.

- Не могу не задать традиционного вопроса, завершающего обычно беседы с гостями Еревана. Как вам наш город?

- Я помню Ереван начала 60-х. Еще небольшой, но имеющий собственную душу город. Очень уютный, очень зеленый, очень компактный и очень красивый. И еще помню замечательный кофе, который подавали в начавших тогда открываться в Ереване кафе. Все они были похожи друг на друга, с белыми столиками и стульями, но это были первые кафе в нашей тогда еще большой стране. Потом долго не ездила, а в последние десять лет, можно сказать, зачастила. Ереван изменился -всюду понатыканы здания-свечи, мой глаз это не радует. Но были и очень приятные неожиданности. Зашли на днях в кафе, чтобы выпить очередную чашечку кофе. Кафе это располагалось в очаровательном парке, зеленели деревья, полыхали розы, текли ручейки. Стояла в нем и прелестная скульптура, как мне сказали, писателя, разговаривающего со своим котом. Такие уголки делают город незабываемым. И еще Ереван мне нравится красотой людей, благожелательностью. Такая благожелательность, как здесь, сохранилась пока в Сибири. В Москве, Питере ее уже нет.