German Marshall Fund: Уже не рано думать о политических переменах в Турции

После почти 20 лет непрерывного правления Реджепа Тайипа Эрдогана, сначала в качестве премьер-министра, а затем в качестве президента, Турция может оказаться на пороге политических перемен. Хотя это скорее возможность, чем предрешенный вывод, его союзники и партнеры должны быть готовы к такому исходу, пишет German Marshall Fund.

«Не так давно было широко распространено мнение, что Эрдоган не может проиграть выборы из-за нескольких факторов, включая лояльность его сторонников, его политическую смекалку и отсутствие жизнеспособной оппозиции. После неудавшейся попытки государственного переворота в июле 2016 года и последовавшего за ним репрессивного чрезвычайного положения возник новый нарратив: теперь Турция стала авторитарным государством, в котором результаты выборов будут предопределены. Другие утверждали, что, хотя выборы несправедливы, они являются реальными и конкурентными, и у оппозиции есть реальные шансы на победу.

Последний аргумент подтвердился на местных выборах в марте 2019 года. Оппозиция победила в большинстве мегаполисов, в том числе в Анкаре и Стамбуле. Повторные выборы в Стамбуле, основанные на надуманных аргументах, бросили тень на электоральную демократию Турции, но в конечном итоге городские избиратели ясно выразили свою волю, и оппозиция победила с еще большим отрывом в повторном голосовании.

Следующие президентские и парламентские выборы назначены на июнь 2023 года, но нельзя исключать и досрочных. Рейтинг Эрдогана значительно снизился в опросах общественного мнения после местных выборов, что указывает на то, что его переизбрание нельзя воспринимать как должное. Этой ситуации способствовало несколько факторов.

Во-первых, переход от парламентской к президентской системе правления не удался Эрдогану. В новой системе его Партия справедливости и развития (ПСР) оказалась в стороне от бюрократов и советников президента, которые не обязательно имеют связи с партийными рядами. В результате этого, а также потери крупных муниципалитетов в 2019 году  сеть, которой раньше пользовались ПСР и Эрдоган, была в значительной степени нарушена. Президентская система пришла с двумя другими изменениями, которые имели негативные последствия для Эрдогана. 50 процентов плюс один - порог для избрания президентом и легализация формальных избирательных союзов привели  к союзу ПСР с крайне правой Партией националистического движения (ПНД). Его зависимость от ПНД не только ограничила его политический выбор, но и оттолкнула некоторых избирателей ПСР, таких как консервативные курды.

В то время как аудитория оппозиции растет с каждым днем, аудитория Эрдогана постепенно, но неуклонно сокращается.

Во-вторых, социал-демократическая Народно-республиканская партия (НРП) смогла сформировать союз с разнообразными партиями, включая одну умеренную националистическую, одну радикально исламистскую и одну правоцентристскую партию, получив возможность обращаться к более широкой аудитории. Затем НРП изменила свой политический дискурс. В прошлом она занималась жесткой светской, антирелигиозной и националистической риторикой. Она поддерживала репрессивные меры, такие как печально известный запрет на ношение хиджаба в 1990-х годах. Такой подход загнал НРП в маргинальный идеологический угол. При нынешнем лидере Кемале Кылычдароглу партия постепенно отходит от этого подхода, сначала нерешительно, а в последнее время более решительно. Он дошел до того, что публично извинился перед теми, кого его партия обидела в прошлом.

У оппозиционного блока была еще одна проблема: сплоченность и слаженность. Первоначально его общим знаменателем был не более чем антиэрдоганизм. Однако недавно он начал формировать упреждающую и позитивную общую повестку дня, такую как восстановление парламентской системы и продвижение демократических свобод.

В-третьих, Турция переживает худший валютный кризис со времен экономического кризиса 2001 года, который привел к власти ПСР. Из-за растущих политических рисков, воздействия пандемии коронавируса и, в первую очередь, неортодоксальной денежно-кредитной политики, такой как сохранение процентной ставки ниже уровня инфляции, на чем настаивает Эрдоган, турецкая лира обесценилась более чем на 50 процентов за год. Девальвация была частично остановлена только за счет гарантии Казначейства по возмещению убытков держателям вкладов в лирах, если девальвация превысит процентную ставку. В результате девальвации инфляция подскочила до 36 процентов на начало года.

Если не произойдет неожиданного развития событий, Эрдоган, кандидат от оппозиции и, вероятно, кандидат от партии «Демократия народа» столкнутся на президентских выборах. ПДН никогда не приглашали присоединиться к оппозиционному блоку, потому что считалось, что это не понравится избирателям других оппозиционных партий. ПДН не возражает против этого, и в случае второго тура, который более вероятен, ожидается, что ее избиратели поддержат кандидата от оппозиционного блока. В этих условиях можно представить три сценария развития страны.

Эрдоган может быть переизбран, несмотря на те недостатки, которые он сейчас испытывает. Любое сочетание неожиданных улучшений в экономике, кризиса, похожего на чрезвычайное положение в стране, снижения прозрачности подсчета голосов и поиска других способов сделать выборы еще менее честными – или ошибок оппозиции, таких как выбор не того кандидата – может привести к очередной победе Эрдогана. Этот сценарий, вероятно, приведет к повторению той же траектории в Турции, но с ускорением.

Некоторые наблюдатели развивают этот сценарий дальше: выборы не проходят упорядоченно или Эрдоган не уступает в случае поражения. Учитывая тот факт, что кандидат от ПСР по указанию Эрдогана не уступил после поражения на местных выборах в Стамбуле и что ставки на президентских выборах будут намного выше, эту точку зрения нельзя сбрасывать со счетов. Тем не менее, Турция имеет давнюю традицию демократических выборов и активную оппозицию, а система контроля за бюллетенями и защиты голосов до сих пор оказывалась устойчивой. Кроме того, Турция является страной с открытой рыночной экономикой, которая нуждается в притоке иностранного капитала для поддержания своего роста, и по этой причине она не может позволить себе долгосрочный белорусский сценарий.

Смена сезона -  это сценарий, при котором оппозиция побеждает на президентских выборах. Это может привести к минимуму шагов по демократизации или политическому параличу. Первое будет представлять собой медленный переход, второе – переходный кризис, который может сорвать переход.

Поскольку новый президент будет избран при поддержке очень разнородной группы политических партий и будет нуждаться в их поддержке в парламенте, у него или у нее будет стимул принять инклюзивный, консенсусный и плюралистический стиль правления. Это проложило бы путь к обращению вспять некоторых недавних демократических отступлений. Верховенство закона, свобода СМИ и права человека улучшатся, а пространство для гражданского общества расширится. Однако идеологические разногласия между партиями, поддерживающими нового президента, могут помешать им внести конституционные изменения для продвижения и укрепления демократических реформ. Даже если парламентская система будет восстановлена, турецкая демократия будет очень похожа на ту, что была до неудавшейся попытки государственного переворота в 2016 году – номинальная демократия, нуждающаяся во всеобъемлющей модернизации. Это была бы шаткая и обратимая демократизация. Еще будет весна, но, скорее всего, за ней последует зима.

Сценарий изменения климата также начинается с победы оппозиции на президентских выборах. Однако, в отличие от предыдущего сценария, партиям, поддерживающим нового президента, удастся отложить в сторону свои идеологические разногласия, выйти за рамки восстановления парламентской системы и внести комплексные конституционные изменения, которые будут способствовать развитию и укреплению демократии в Турции. Поскольку оппозиционные партии считают прокурдскую ПДН законным политическим игроком, она также может быть включена в процесс, и в результате курдская проблема станет намного более управляемой. Это приведет к изменению климата в турецкой политике и обществе.

А как насчет внешней политики?

При любом из этих сценариев во внешней политике Турции, вероятно, будет меньше изменений, чем могут ожидать или желать иностранные наблюдатели. Турция не является исключением в том, что внешняя политика страны определяется такими факторами, как история, география, международная система, региональный баланс сил и национальный потенциал, а также ценности, общественное мнение и интересы правящей элита. Структурные факторы будут по-прежнему играть значительную, возможно, доминирующую роль, но ценности, общественное мнение и интересы элиты могут со временем меняться.

Структурные факторы определяют долгосрочную стратегию страны. Однако то, как это осуществляется, может существенно измениться в случае смены правительства.

Внешняя политика Турции изменится по стилю, если не по существу, в случае политического перехода.

Разногласия по поводу Ирака, Сирии, Восточного Средиземноморья, Южного Кавказа или Ливии просто так не исчезнут. Однако более теплые отношения означали бы, что ими можно было бы управлять более эффективно, не превращая их в серьезные кризисы. Турция уже начала стремиться к сближению с Саудовской Аравией и ее региональной сетью, а также с Израилем, чтобы преодолеть дипломатическую изоляцию, с которой она сталкивается в своем регионе, но она могла бы добиться гораздо большего доверия с новым правительством, которое не поддерживает Братство-мусульман и подобные сети на Ближнем Востоке.

Новое правительство не откажется от отношений Турции с Россией, но правительство, у которого более теплые отношения с западными союзниками, вероятно, сформулирует эти отношения таким образом, чтобы это не противоречило членству Турции в НАТО. Страна будет продолжать преследовать свои предполагаемые интересы в Восточном Средиземноморье при новом правительстве, но, больше не находясь в дипломатической изоляции, она будет использовать дипломатию, а не принуждение в качестве своего основного инструмента. Короче говоря, турецкая внешняя политика изменится по стилю, если не по существу, в случае политического перехода.

Какова роль ЕС и США?

Один важный вопрос касается того, какую роль в этом могут сыграть Европейский союз и Соединенные Штаты. Прежде всего, они должны держаться подальше от партийной политики Турции. Этот момент нельзя переоценить. Однако, если и когда произойдут политические изменения, то, как США и ЕС отреагируют, может повлиять на то, испытает ли Турция смену сезона или изменение климата.

Перспектива членства в ЕС была одной из главных движущих сил комплексных демократических реформ в Турции в 1999–2005 гг. Сейчас ЕС не в состоянии предложить реалистичную перспективу членства, но промежуточный пакет, включающий модернизацию таможенного союза, либерализацию визового режима, содействие «зеленой трансформации» и расширение внешнеполитического диалога, может сыграть аналогичную роль. Соединенные Штаты могли бы помочь Турции вернуться в основное русло НАТО, побудив ее отказаться от системы ПВО С-400, которую она приобрела у России, а не полагаться только на санкции. Это лишь некоторые примеры того, как ЕС и США могли бы сыграть положительную роль в Турции, если произойдет политический переход.

Однако, как было сказано выше, такое политическое изменение – далеко не единственный сценарий. Это может привести к выжидательной тактике в ЕС и США. Хотя это был бы разумный подход, это не должно мешать им спокойно планировать, что предложить новому правительству, чтобы помочь ему вернуть Турцию  на Запад.

Ранний период любого правительства имеет решающее значение для определения его будущего пути: если ЕС и Соединенные Штаты будут ждать политических изменений в Турции, чтобы начать думать о том, как реагировать, может быть уже слишком поздно, чтобы влиять на события в направлении, которое находится в их интересах. Планирование и разработка новой политики требуют много времени, но, хотя это и не предрешено, политические перемены в Турции также могут произойти раньше, чем многие предсказывают».

Новости Армении - NEWS.am