ВКЛАД В НАУКУ ПО ЧИСЛУ ПУБЛИКАЦИЙ, или КАК У НЬЮТОНА С ИНДЕКСОМ ХИРША?

В интервью «ГА» доктор физико-математических наук Армен НЕРСЕСЯН говорит о критериях оценки научной деятельности.

- Г-н Нерсесян, во всем мире, в том числе и в Армении, деятельность отдельных ученых, научных групп и исследовательских институтов стала оцениваться и финансироваться на основе наукометрических показателей. Насколько, на ваш взгляд, адекватен этот подход?

- Наука – интеллектуальная сфера деятельности, эффективность которой вряд ли можно оценивать по количественным показателям, таким как число публикаций, цитируемость и т.д. Количественные критерии оценки надо применять избирательно. Их использование связано с уровнем развития научного сообщества, научной этикой. Как правило, наукометрические показатели абсолютизируются в научной провинции. В элитных научных сообществах и институтах им не придают особого значения.

 Ясно, что чиновнику проще опираться не на плохо дефинированное «мнение научного сообщества», а на формальные показатели: число публикаций, количество ссылок и проч. Но первое будет очевидным образом поощрять графоманство. Количество же ссылок напрямую связано с популярностью предмета исследования, размером соответствующего сообщества.

В последние годы стал популярным критерий влиятельности журнала - импакт-фактор. Он определяется как среднее число ссылок на статьи, опубликованные в данном журнале за последние пять лет. То есть он определяется популярноcтью не твоей, но тех, с кем ты рядом. При этом отмечу, что сегодня научные журналы не несут функции источника информации. Сейчас статья посылается в электронный архив и становятся доступной уже на следующий день. Публикация же в журнале стала способом оценки, сделанной одним, реже двумя или тремя анонимными рецензентами. Около 20 лет назад американский физик Хорхе Хирш предложил индекс, комбинирующий количество статей и их цитируемость. Но и он, естественно, не дает исчерпывающего представления о научных достижениях исследователей.

- Из чего складывается индекс Хирша?

- Например, индекс Хирша (или h-индекс) 11 означает, что у автора имеется 11 публикаций, на каждую из которых - не менее 11 ссылок.

- А как оценивались достижения и статус ученого в прошлом?

- Количественные критерии оценки достижений и статуса исследователя – новое явление, связанное с глобализацией науки и лавинообразным ростом числа научных работников в странах третьего мира. Если лет 50 назад рост числа научных работников был экспоненциальным, то сейчас он гиперболический.

Глобализация науки привела к созданию наднациональных научных фондов, организаций, и соответственно, научной бюрократии. Формы организации и финансирования науки изменились и на национальных уровнях. Появились локальные научные фонды, министерства науки и пр. Так что в прошлом не было необходимости введения формальных критериев.

 Статус и достижения исследователя в конечном счете определяет история. Выдающийся математик ХVIII века Леонард Эйлер был автором около 900 трудов. Живший примерно в то же время Исаак Ньютон, не менее выдающийся математик и создатель современной теоретической физики, публиковался крайне редко. Но никому и в голову не придет сравнивать их вклад в науку по числу публикаций или цитированию.

 Приведу более близкий нам по времени пример. Лет 30 назад в теоретической физике было два равновеликих авторитета – Эдвард Виттен из Принстона и Александр Поляков из Черноголовки. Виттен публиковался и публикуется много и часто, а Поляков имел статус властителя умов, будучи автором десятка статей.

- Так все-таки, что же следует считать важнейшим критерием при оценке научных достижений?

- Оценки кем? Или для чего? Если для выстраивания исследователей по ранжиру, то все методы оценки плохи. Кто более велик: Пушкин или Толстой? Если для раздачи денег, то уровень формальной заработной платы должно определять экспертное мнение. Чтобы оценить научный результат или признать его отсутствие, необходимо знание вопроса. Выступление на конференции, семинаре, неформальная беседа, содержание статьи позволяют специалистам адекватно оценить значимость полученных результатов. Потому эта функция наверняка должна быть делегирована научным институтам.

 Грантовые проекты распределяются скорее научными чиновниками, и тут возможна или нужна комбинация экспертного мнения и формальных критериев. Что в общем-то и делается в Армении и мире в целом. Кстати, Комитетом по науке Армении лет 10 назад разработан весьма нетривиальный индекс количественной оценки эффективности научного работника, учитывающий массу описанных мною показателей.

- Но в достаточно жестких условиях, когда деятельность ученого оценивается именно по формальным показателям, публикуется много статей, представляющих предварительные результаты, когда судить о достижениях достаточно сложно. Многие считают неправильным публикацию ради самой публикации, для того, чтобы прибавить к списку статей еще одну и таким образом сохранить статус, свою позицию и зарплату или получить грант.

- Число публикаций во многом зависит как от специфики проводимых исследований, так и от индивидуальных особенностей ученого. Одни более, а другие менее склонны к написанию статей. Но если заработная плата и должность определяются количеством публикаций, то исследователи будут вынуждены подстраиваться под принятые требования. С другой стороны, если хочешь оставаться узнаваемым в научном сообществе, твое имя должно хотя бы время от времени фигурировать в публикациях, на конференциях и семинарах.

- Связано ли число публикаций со спецификой проводимых исследований?

- В близкой мне математической физике статья обычно имеет двух-трех соавторов. А в математике два соавтора - редкость, три - большая редкость. В экспериментальной науке иначе. В проводимых в ЦЕРН (Европейский Центр Ядерных Исследований) экспериментах участвуют тысячи исследователей из десятков стран. По результатам экспериментов в год может публиковаться около сотни статей, насчитывающих 2-3 тысячи соавторов… Кстати, отмеченный мною «армянский индекс» это учитывает.

- В начале нашей беседы вы сказали, что формальные оценки приобретают особую важность в провинциальных университетах и странах, где наука не очень развита. В передовом научном сообществе используются другие подходы?

- В большинстве стран мира наука интегрирована с университетами и научные достижения важны лишь при приеме на преподавательскую позицию. Весьма немногочисленные чисто исследовательские позиции имеются лишь в научных гигантах типа Германии, Франции… Уровень профессионализма и научной этики сотрудников этих учреждений, как правило, позволяет адекватно определить уровень полученных результатов. Потому решающую роль там играет экспертное мнение, а формальные критерии научной деятельности не имеют особого значения. Другое дело - участие в конкурсе на грантовый проект. Получение подобного гранта, как правило, не влияет на уровень доходов конкурсанта. Оно дает ему свободу в передвижении, приеме коллег, возможность иметь аспиранта или постдока - молодого кандидата наук, покупку оборудования и пр. И человек волен выбирать, играть ему в игры с публикациями, цитируемостью или нет.

- Вы считаете, что при оценке деятельности ученого наиболее важным является экспертное мнение. Как вы оцениваете состояние научного сообщества Армении?

- В свое время армянская наука была частью советской науки, весьма развитой. Множество нынешних исследователей получили образование и прошли аспирантуру в ведущих университетах и исследовательских институтах исчезнувшей страны. Независимость дала возможность интеграции в мир в целом. Но в силу экономических, цивилизационных, лингвистических причин полноценной интеграции не состоялось. Появившаяся свобода способствовала оттоку ярких исследователей в прежде недоступные сферы деятельности: предпринимательство, политику, естественно, в эмиграцию в более комфортные для жизни страны. Многие не перенесли нищеты девяностых.

 Сейчас армянские исследователи много ездят по миру, участвуют в международных научных коллаборациях, да и в Ереван регулярно наведываются наши коллеги. Но я практически не знаю примеров, когда бы молодой специалист, получивший образование или защитивший диссертацию в другой стране, приехал бы в Армению, чтобы заниматься наукой. Дело не только в низких зарплатах научных работников, тем более, что сейчас они не такие уж и низкие, но и в несвободе, и монокультурности нашего общества.

Я с печалью гляжу на наше научное сообщество. Уходят из науки, из жизни высокие профессионалы. В лучшем случае их места заменяют доморощенные квазипрофессионалы, среди которых множество хлестаковых от науки. Боюсь, лет через пять именно эта публика будет определять лицо армянской науки.