ЛЕВИАФАН ПАШИНЯНА

Левиафан – это такое морское чудовище, средоточие всего плохого, что только может вылезти с океанического дня на поверхность. С XVII века с легкой руки англичанина Томаса Гоббса, Левиафаном стали образно называть государство, подавляющее все и вся вокруг.

Именно такое государство пытается построить Пашинян, который и не скрывает, что всегда мечтал править страной. Обычно неуемное стремление повелевать другими людьми и возвышаться над ними просыпается в ребенке после пережитых серьезных психологических травм. Жажда власти – это болезнь, компенсация собственной ущербности и заниженной самооценки.

СЕГОДНЯ ПАШИНЯН НАСТОЛЬКО УТРАТИЛ СВЯЗЬ С РЕАЛЬНОЙ ЖИЗНЬЮ, что запросто общается с пришельцами, духами, призраками, ужасаясь только одного призрака – призрака потери власти. Этот призрак внушает Николу не просто страх. Он впадает в паническое расстройство, то есть состояние, когда больного периодически охватывает сильнейший приступ тревоги, с которым невозможно справиться. Считается, что в среднем панические приступы бывают 2-3 раза в неделю, иногда – до нескольких раз в день.

Для находящихся в подобном состоянии правителей основным инструментом удержания власти всегда являлись насилие и репрессии. Тотальное и безжалостное насилие отражают уровень того сознания, в котором едва ли не целиком господствует зло. Насилие и зло связаны самым тесным образом: чем больше зла, тем больше насилия, и наоборот. Неизменные спутники тоталитарных властителей – садизм, паранойя, мания преследования. И за все это расплачивается народ.

Однако подобный стиль правления диктаторов, конечно же, не спасает. И не случайно великий Николло Макиавелли писал: "Я считаю несчастными тех государей, которые, дабы обезопасить свою власть, прибегают к крайним мерам, имея врагом своим народные массы; ибо имеющий своими врагами немногих может обезопасить себя легко и без большого скандала, имеющий же врагами весь народ не обезопасит себя никогда. Чем к большим жестокостям будет он прибегать, тем слабее станет его самодержавный строй. Таким образом, лучшее средство для него – попытаться сделать народ своим другом".

Но в Левиафане Пашиняна, наоборот, делается все, чтобы превратить народ во врага. Поэтому и оказывают давление на родственников погибших в ходе 44-дневной войны военнослужащих, допрашивая их в СНБ в связи с инцидентом с главой СК Аргишти Кярамяном. Поэтому власть никак не реагирует на обнародованную отстраненным от должности главой ВСС Рубеном Вардазаряном скандальную аудиозапись разговора с Гагиком Джангиряном.

Поэтому и держат тяжелобольного Нарека Манташяна за решеткой до тех пор, пока состояние здоровья последнего настолько ухудшится, что его вынужденно оперируют. Поэтому и оправдывают шестерых членов инициативы "Рестарт", которые на улице Амиряна напали на Нарека Маляна. Поэтому и отказываются возбуждать уголовное дело против начальника Службы госохраны СНБ Саркиса Ованнисяна, напавшего на журналистов, освещающих мирные акции протеста граждан.

А кровавая расправа над критиками Никола в себе Нигаван у Апарана, в ходе которой двое молодых ребят скончались, а еще четверо находятся в больнице!

Понимаем, что право не подвергаться критике – голубая мечта любого сегодняшнего руководителя, а уж для Пашиняна – это право должно быть просто записано в Конституции. Но даже древнеримский император Нерон, известный своим отнюдь не добрым нравом, позволял определенную свободу критики в свой адрес. Как сообщает историк Светоний: "Особенно удивительно и примечательно было то равнодушие, с которым он воспринимал нарекания и проклятия людей. Ни к кому он не был так снисходителен, как к тем, кто язвил его колкостями и стишками".

ТЕПЕРЬ, КОГДА ЗА КРИТИКУ ПАШИНЯНА УЖЕ РАССТРЕЛИВАЮТ ИЗ АВТОМАТА, многие задают себе вопрос: кто следующий? И всем ясно, что следующим может быть оппозиционный политик, журналист, не желающий выполнять безумные приказы Никола, несговорчивый чиновник, не желающий "делиться" бизнесмен.

Но может быть и самый простой человек, как показала трагедия в Апаране. Сегодня его могут расстрелять за критику Пашиняна, завтра за то, что не повесил в своем доме его портрет, послезавтра за то, что не проголосовал на выборах за "Гражданский договор"…

И не Николу и его окружению нужна диктатура, а народу, не управляемому иначе, как свистом кнута и запахом пороха. Самое главное – народ в Левиафане Пашиняна должен бояться. Правители тоталитарных режимов давно поняли, что страх наряду с пропагандистской обработкой является именно тем основным инструментом, при помощи которого можно "настраивать на нужную волну" сознание народа.

Страх – страшная штука. Известна старинная притча о страхе. "Куда ты идешь?", - спросил странник, повстречавшись с Чумой. "Иду в Багдад. Мне нужно уморить там пять тысяч человек". Через несколько дней тот же человек снова встретил Чуму. "Ты сказала, что уморишь пять тысяч человек, а уморила пятьдесят", - упрекнул он ее. "Нет, возразила Чума, - я погубила только пять тысяч, остальные умерли от страха".

Но граждане со своими страхами могут справиться. Братья Вайнеры в романе "Лекарство против страха" писали: "Страх – естественная реакция наших далеких предков на окружающий мир. Мы несем ее в своих генах. Но одни воюют со страхом и побеждают, а другие сдаются ему - сразу или постепенно". А что делать Пашиняну со своим паническим расстройством? Как от него избавиться?

При помощи разговоров по мобильнику? Пару дней назад организация "Объединение информированных граждан" опубликовала материал о сверхинтенсивном пользовании Пашиняном мобильным телефоном. А ВОЗ почти параллельно в очередной раз призвала к ограничению пользования мобильными телефонами, разрушающе действующими на мозг. И с таком предостережением трудно не согласиться, посмотрев на неумеренно пользующегося мобильным телефоном хозяина Левиафана.

Если бы он меньше говорил по телефону, то, может, понял бы, наконец, что такое по-настоящему сильное государство. Это вовсе не расстрел критиков из автомата, не вседозволенность лакеев, не беспредел правоохранителей, не всепоглощающая структура, готовая не раздумывая, выполнить любой, даже незаконный приказ.

Это мобильная и хорошо организованная власть, которая устанавливает правила игры и строго следит за их соблюдением. Государство может и должно быть жестким, но сами правила – разумными: либеральными в экономике и демократическими в политике.