НЕМУЗЫКАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

Какую музыку слушать – дело вкуса. Можно камерную, можно ораторию, вокализ, можно мугамы как жанр азербайджанской традиционной музыки, пользовавшийся спросом в Армении в пятидесятые-шестидесятые прошлого столетия, но, как оказалось, не только.

СВИДЕТЕЛЬСТВУЮ: В ПЯТИДЕСЯТЫЕ-ШЕСТИДЕСЯТЫЕ И ДАЖЕ ДАЛЬШЕ ПРОШЛОГО СТОЛЕТИЯ из окон многих автомобилей (а также домашних радиоприемников) лилась азербайджанская музыка, и это никого не удивляло.

Насчет автомашин – отдельная песня. В те времена «Победы», «Волги»,  «Москвичи» выпускались без радиоприемника, но с предусмотренным для них проемом на панели, его можно было купить и вставить. Покупали, вставляли, чаще всего настраивали на Баку и слушали мугамы. Идешь по улице и даже не удивляешься: вокруг во весь голос звучит «разновидность практики музыкальных культур Ближнего и Среднего Востока».

Я был тогда школьником, к народной музыке, что армянской, что к любой другой относился сдержано и, как большинство моих сверстников, предпочитал эстраду. Упивались «Караваном» родоначальника армянского джаза Артемия Айвазяна, а уже повзрослев, слушали американский «Караван» Дюка Эллингтона, но чаще всего армянскую эстраду, называемую еще «легкой музыкой». Переехавшие в Армению Жак Дувалян, Жан Татлян, никогда не уезжавшие Каро Тоникян, Белла Дарбинян, Раиса Мкртчян, Георгий Минасян... Не говоря, конечно, о Шарле Азнавуре и Рози Армен из Франции.

А еще раньше в Ереване почти во всех «концертах по заявкам трудящихся» звучал задорный шлягер «Мальчик веселый из Карабаха» в исполнении Рашида Бейбутова – формально азербайджанца, на самом деле армянина. Точно так обстояло дело и с популярнейшей  танцовщицей, певицей, актрисой и хореографом, лауреатом Сталинской премии  Тамарой Ханум, по паспорту узбечкой, на деле – Тамара Артемовна Петросян.

К чему подробности? К тому, что музыкальные пристрастия людей моего поколения были широки, многоцветны, многонациональны, не брали в расчет кто где родился, где учился, на ком женился, но почему многие армяне того времени (преимущественно водители, строители, парикмахеры и др.) так сильно балдели от мугамов, не мог понять тогда, не могу понять и сегодня.  Генетической связи у подавляющего большинства с «практикой музыкальных культур Ближнего и Среднего Востока» определенно не было, родились, жили и работали в Армении, а домашнее радио настраивали на Баку. Деталь, которая смогла бы хоть как-то прояснить ситуацию: среди любителей мугамов преобладал люд с несколько заниженным IQ. Никакого расизма – всего лишь факт.

С началом карабахского конфликта мугамы перестали не только слушать, но и вспоминать, пока первая леди Армении не собралась пригласить первую леди Азербайджана чаю попить да мугамы послушать. Однако, не срослось. Пока.

Вернусь к истокам.  Почему на концерты Зейнаб Ханларовой армяне валили валом, но что-то не припоминаю, чтобы Офелию Амбарцумян, Ованеса Бадаляна, Рубена Матевосяна, а еще раньше хорошо забытую Анжелику Малхасян, других исполнителей армянских народных песен так часто приглашали и так сердечно привечали в Баку. Потому что у наших соседей была на сей счет своя политика, а у нас ее не было. Восток – дело тонкое, но не настолько же, чтобы не видеть очевидное.

…НЕДАВНО НАБРЕЛ НА МУЗЫКАЛЬНЫЙ СЮЖЕТ НАШЕГО ВРЕМЕНИ: Ереван. Певец в сопровождении небольшого оркестра, извиваясь от усердия, выводит рулады азербайджанского мугама. Публика с упоением слушает. Почему?

Потому что сегодня никто музыкальным воспитанием людей не занимается, прежде всего в том смысле, чтобы правильно расставлять приоритеты, не допуская за счет чужого задвигать на второй план свое. Не тот же случай, когда национальные песни, пляски, исполнители и ансамбли у нас в остром дефиците и занимать приходится у других. 

Давнее обещание ереванского Hard Rock Cafe популяризировать армянские музыкальные коллективы за рубежом, конечно, вдохновили, но кафе это прежде всего коммерция, мы же о идеологии вообще и в музыкальном деле, в частности.

Что было, то снесли, а из кирпичей разрушенного барака можно построить еще один барак, но возвести собор не получится. Воевали с Рабисом (организацию, представляющую «рабочее искусство»), долгое время его возглавлял классик национальной музыки Дживан Гаспарян), обвиняли это искусство в пошлости и безвкусице. И то правда, но Рабис не сдался, вывернулся в лице всенародно любимых Арама Асатряна, Бориса Давидяна (Бока) других, признаваемых публикой исполнителей. А дальше образовался так называемый городской романс теперь уже с классиком жанра Рубеном Ахвердяном и не только с ним.

К чему я это? Не лежит душа к классической музыке, слушай что-нибудь попроще, но хотя бы свое. Своего же, достойного внимания, сегодня почти ничего. И чему удивляться, если завтра в Ереване опять зазвучат мугамы?