С ЛЮБОВЬЮ К ВЕЛИКИМ ИМЕНАМ

Снег нагрянул нечаянно, когда его никто не ждал. Особенно мэрия столицы. Она не сразу очнулась от шока. Обычное природное явление было воспринято как катастрофа, подобная десятибалльному землетрясению или же извержению вулкана. Закрылись даже школы. Радовались дети возможности поиграть в снежки. Честно говоря, на концерт меня не тянуло: риск свалиться был велик, тем более, что его программа особых откровений не сулила.

НЕТ МУЗЫКИ БОЛЕЕ ЗАИГРАННОЙ, ЗНАКОМОЙ, ЧЕМ ФОРТЕПИАННЫЙ КОНЦЕРТ А. ХАЧАТУРЯНА или же Пятая симфония Д. Шостаковича. В Большом зале Армфилармонии оба произведения звучали довольно часто в различных исполнительских воплощениях – и замечательных, и просто хороших и традиционных. Но загадка классики: в кич она все-таки не превращается. В ней есть некая тайна, что-то, не позволяющее надоесть, что-то ускользающее. Сохранность какая-то, которая сразу не дается слуху, заставляет задуматься, вслушаться. Тем более, если и исполнители неординарные. Как знаменитые китайские музыканты, пользующиеся мировой известностью - солист Шэнь Цай и дирижер Чжан Гоюн. Ныне этот музыкант возглавляет факультет дирижерского искусства Шанхайской консерватории, в которой и сам когда-то учился. В 1993 году благодаря содействию китайского правительства он был переведен в Московскую консерваторию, где учился в классе выдающегося дирижера Геннадия Рождественского. Высокая школа ощущалась и на нашем концерте, когда он стоял за пультом Национального филармонического оркестра (художественный руководитель и главный дирижер Эдуард Топчян).

Фортепианный концерт А. Хачатуряна в исполнении известного американского пианиста китайского происхождения Шэнь Цайя и Национального филармонического оркестра под управлением Чжан Гоюна увлек слушателей мощью, силой образного строя и…новизной. Исполняя партию солиста, Шэнь Цай внес свежесть и искрящуюся солнечность. Он показал себя истинным рыцарем хачатуряновской музыки, ее горячим поклонником.

Много времени прошло с тех пор, как был создан Фортепианный концерт Хачатуряна. Но он отлично выдержал испытание временем. Сила его эмоционального воздействия не ослабла, краски не потускнели, хотя по размаху популярности он несколько уступает Скрипичному концерту. В исполнении Шэнь Цайя удивляет гармоничность целого, поскольку не только “дух”, но и “буква” стиля соблюдены. Он предельно искренен, естественен. Техника его не производит ощущение феерического мастерства или блистательного трюка. Куда более она похожа на какую-то природную, естественную особенность его организма. Причем ощущение, что пассажи он играет быстрее, чем это можно сделать на рояле, оставаясь спокойным. Надо отдать справедливость дирижеру и оркестру – вдохновленные игрой Шэнь Цая, они чутко следовали его ощущению музыки, вызывая у слушателей представление об истинном ансамбле в трактовке произведения, а не одной лишь синхронности штрихов и темпов.

Напомним нашим читателям, что еще в подростковом возрасте Шэн Цай начал свое музыкальное образование в Канаде и США, будучи студентом Королевской консерватории музыки в Торонто. Он становился победителем многих конкурсов, включая конкурс симфонического оркестра Монреаля (Concours OSM), конкурс пианистов симфонического оркестра Торонто, Международный конкурс молодых исполнителей Колорадо, конкурс Bay State в Бостоне, а также самым молодым финалистом и обладателем специального приза на Международном конкурсе пианистов имени Бёзендорфера в США.

ШЭНЬ ЦАЙ ИГРАЕТ ВАЖНУЮ РОЛЬ В ПРОПАГАНДЕ МНОГИХ ЗАБЫТЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ, которые являются вершинами фортепианной литературы, произведений таких композиторов, как Энеску, Кабалевский, Капустин, Метнер, Моравец, Вила-Лобос, а также ряда его собственных произведений, которые часто звучат в его концертных программах; его творческая программа знакомит публику с такими сокровищами фортепианной литературы, которые заслуживают более широкой аудитории.

Во втором отделении концерта прозвучала Пятая симфония Д.Шостаковича. Трактовка дирижера Чжан Гоюн выявила одно из самых замечательных качеств этого музыканта - редкое чувство формы, удивительное ощущение архитектоники целого, тембровую выравненность. В интерпретации замечательно сказалось ровное внимание как к самому нотному тексту, так и к сокровенному смыслу музыки, наполненной философскими размышлениями гения о смысле жизни, становлении личности. Трагизм и глубокая скорбь симфонии раскрывались дирижером в медленной второй части и в кульминации. С каким завидным постоянством движения звучало Скерцо, хотя в нем не доставало ощущения гротескности. Как точно найден был в финале тот темп, казавшийся поначалу непривычным в своей подвижности, который словно целенаправленно скрепляет несколько фрагментарную по строению форму этой части. На высоте был и филармонический оркестр. Партитура Д. Шостаковича содержит в себе немало сюрпризов и в туттийных эпизодах, и в сольных. Запоминаются сольные эпизоды первых скрипок, альтов, фаготов, флейты, валторн в первой части, гобоя и кларнета в третьей.

Мы нередко говорим, что музыка рождается прямо на наших глазах, в импровизационном порыве. Слушая Пятую симфонию Шостаковича в исполнении дирижера Чжана Гоюна за пультом филармонического оркестра, показалось что у дирижера все заранее и тщательно продумано, организовано, заранее выстроено. И затем с присущей ему последовательностью (несмотря на краткость репетиции) воплощено в “материале” со снайперским попаданием в цель.

Такими были первые гастроли наших гостей в Ереване. Они оставили заметный след.