«ОНИ ЗНАЛИ, НА ЧТО ИДУТ»: СВИДЕТЕЛЬСТВА ЭЛЕОНОРЫ АВАНЕСЯН

Вчера президент Самвел Шахраманян вновь слегка приоткрыл завесу над остающимися по большому счету не известными событиями последних дней армянского Арцаха. Он подтвердил, что незаконно удерживаемые в Баку лидеры республики остались в качестве заложников, чтобы стало возможным вывезти всех жителей. Шахраманян заверил, что «покинул Арцах последним» и видел, как уводили в плен других руководителей. «Эти люди обеспечили освобождение нашего населения. У них не было возможности избежать плена», — заявил он.

ЧТО ПРОИСХОДИЛО В АРЦАХЕ В ПЕРИОД С 19 СЕНТЯБРЯ ДО 1 ОКТЯБРЯ - ВО ВЛАСТНЫХ КАБИНЕТАХ И НА УЛИЦАХ? Кажется, фото- и видеосвидетельства, рассказы отдельных очевидцев и пока еще редкие признания политических и общественных деятелей дают более-менее ясную картину одного из самых трагических периодов армянской истории. Но верно и то, что еще не сказана большая часть правды о катастрофе, в которой важна каждая мелочь, каждая деталь, каждое личное воспоминание.

Именно поэтому показалось интересным привести на страницах «ГА» рассказ женщины, до конца остававшейся в Степанакерте и до последнего дня помогавшей соотечественникам.

Элеонора Аванесян – мать четверых детей, депутат НС Арцаха от партии «Свободная Родина», член Совета по защите прав арцахцев - стала гостем очередного выпуска программы «Podcut». Эту программу, или, как теперь модно говорить, подкаст, основали и ведут две молодые женщины – Мариам Саргсян и Татевик Хачатрян, поставившие своей целью сохранить карабахский диалект армянского языка. Помимо сладкого звучания арцахской речи, их подкаст трогает до глубины души тем, что разговор в нем ведется искренний, глубокий, на самые болезненные темы, и все передачи – о самом главном: о нашем Арцахе…

Итак, рассказывает Элеонора Аванесян.

Последний автобус

Последний автобус покинул Степанакерт 30 сентября. За рулем был мой студент Айк Согомонян, который раньше никогда не водил автобус. Он ранее добрался до Еревана, но по моей просьбе вернулся в Арцах, чтобы забрать последнюю группу. Трудно описать, сколько усилий было приложено к тому, чтобы его пропустили обратно через мост Хакари.

Мы разместили людей в автобусе, потом вместе с сотрудниками Красного Креста снова обошли тех, кто решил остаться. Мне удалось уговорить еще нескольких из них уехать вместе с нами.

Я сама выехала с последним автобусом, как и некоторые члены правительства и президент. На мосту азербайджанцы нас остановили, начали заставлять повторять за ними, что Степанакерт – это «ханкенди» и пр. Я ответила, что для меня Степанакерт всегда таковым и останется и что мы только временно покидаем наш город.

Было ли страшно? Мне было уже все равно, я осознавала, что возможность полноценной жизни для меня отныне потеряна.

Кто остался в оккупированном Арцахе?

Часть из них имела ментальные проблемы, не воспринимала адекватно происходящее, у других не было родственников в Армении. Например, с известным «Гипси Мишиком» я встречались несколько раз. Он называл нас предателями, заявлял, что бояться нечего, надо остаться и жить на своей земле, какая, мол, разница, кто тут президент – Арутюнян, Шахраманян или Алиев?

Была беженка из Гадрута. Она хотела остаться, чтобы иметь возможность вернуться в свой дом и посещать могилы родных в Гадруте. Была уверена, что «новые власти» дадут ей такую возможность. Так это или нет, не знаю, но и ее, как и Мишика в «суде» против Рубена Варданяна, азербайджанцы просто использовали для интервью, в которых она призывает армян вернуться, уверяя, что «тут все хорошо».

Помню женщину - беженку из Баку. Она никак не соглашалась уезжать, но тут к ее дому подъехала машина с азербайджанскими военными. Она как увидела их – кинулась в автобус. Никогда не забуду ее взгляд…

«Я вдруг поняла, что помогала опустошению Арцаха…»

Когда началась эвакуация больницы, мой 8-месячный ребенок был болен. Мы усадили в автобус всех пациентов, это были в основном одинокие беспомощные люди, и я поняла, что мне некому поручить своего ребенка. Состояние малыша ухудшалось, мне хотелось плакать и кричать, я не знала, что делать. Помогли сотрудники МККК, которые доставили моих детей в Горис.

Когда на следующий день я сама доехала до Армении, ко мне подошла женщина и начала на английском меня благодарить. Оказалось, именно она опекала моего малыша всю дорогу, и ей сказали, что мама ребенка осталась в Степанакерте, чтобы помогать людям. И вот она говорит спасибо за то, что я вывозила армян из Арцаха…

Потом подошел руководитель офиса МККК и тоже стал благодарить. Тут меня охватили очень противоречивые чувства. Я начала ненавидеть сама себя, потому что вдруг поняла: меня благодарили за то, что я помогала исходу армян из Арцаха… Говорю им: вы не представляете, какую боль причиняете своими словами, не представляете, как глубоко раните меня своей благодарностью.

Да, я считала, что обязана до конца выполнить свои обязанности и долг депутата. Но внутри постоянно крутились вопросы: а правильно ли это? Может, надо было все сделать иначе? Потом ловила себя на мысли о том, что этого «может» - не было. Исход был неизбежен, ибо жить с ними рядом невозможно, это чревато самыми жестокими последствиями.

«Мне было бы достаточно спасти только этого мальчика…»

Последние часы я провела в своем доме, испекла хлеб, пирожки, послала спасателям и остававшимся в городе представителям властей. Потом пошла в здание правительства, чтобы уехать. И тут случилось то, что я запомнила на всю жизнь.

В одном из кабинетов слышались громкие голоса, я поднялась туда. Муж и жена громко, наперебой, рассказывали о том, что им звонит сын, раненый, которого товарищи скрыли под грудой листьев. И говорит, что истекает кровью, что очень сильно хочет пить, зарядка в телефоне заканчивается, он боится не выжить и потому прощается с родителями.

Они умоляли нас спасти сына. И наши спасатели – храни их Бог, они работали круглосуточно, в самых нечеловеческих условиях, - и на сей раз совершили невозможное: установили координаты, нашли и привезли этого парня.

Через месяц, уже в Армении, я получила смс. Выяснилось – тот самый парень, он выжил! И я все думаю: даже если бы ничего больше не удалось сделать, мне достаточно того, что помогла спасти этого мальчика.

«Они знали, на что идут, и это решение было осознанным»

Как лидеры Арцаха попали в плен? Одни говорят, мол, русские их кинули, другие – что они сдались в плен, чтобы население могло выехать. На самом деле все совершенно четко: они знали, на что идут, и решение остаться было осознанным.

С самого начала, еще с блокады, у азербайджанцев был внушительный список тех, кто, как считали в Баку, должен был остаться. Там были тысячи людей - даже участники Первой войны. Но в какой-то момент условия изменились, был предъявлен другой список и сказано: если эти люди останутся и сдадутся в плен, то остальные будут свободны и могут выехать.

Так что наши президенты знали, что их ждет. Они понимали, что если это условие не будет выполнено, события могут принять совершенно другой оборот. И сознательно пошли на это самопожертвование.  

Много чего еще остается неизвестным, есть люди, которые говорят, что ничего не делалось для помощи населению. На самом деле очень многое было сделано для того, чтобы все арцахцы смогли безопасно добраться до Армении.

Хочу особо подчеркнуть: члены правительства – не все, конечно, а те, кто оставался до последнего дня, – осознавали свою ответственность и сделали все, что было в их силах.

Вместо заключения

Прошло более полутора лет после исхода и оккупации армянского Арцаха. Прошел первый шок – и люди начали говорить о том, что происходило в период с начала блокады и до 1 октября. Важность этих свидетельств сложно переоценить. И не только с точки зрения истории. Но и для того, чтобы предавшие и продавшие Арцах негодяи заткнулись и перестали тиражировать ложь, кощунственно обвиняя во всем арцахцев с целью отвести от себя огромную вину за потерю армянских земель.

Чтобы остановить преступное колесо накрутки ненависти и враждебности одних армян к другим. Чтобы убрать все наносное, чужеродное, антиармянское, и продолжать писать истинную историю армянского народа, в которой Арцах – неотъемлемая часть Армении. И наше возвращение на Родину – неизбежно.