НАЧАЛО РЕВИЗИИ ИСТОРИИ США

Отношение американцев к истории Гражданской войны, долгое время умевших уважать память обеих сторон конфликта, не могло не вызывать симпатий. В этом виделись и великодушие северян-победителей, не скатившихся к унижению побежденных, и государственная мудрость послевоенной элиты, стремившейся к объединению расколотого общества, и зрелость американской нации, сумевшей выстроить свою идентичность не только на победе гордости Севера, но и на мужестве побежденного Юга.

ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА ДО СИХ ПОР ЯВЛЯЕТСЯ САМЫМ ОСВЕЩАЕМЫМ СОБЫТИЕМ американской истории и в науке, и в искусстве. И тому много причин. Во-первых, война стала самым кровавым конфликтом в истории США - потери обеих сторон (около 620 тысяч человек) до сих пор превышают совокупные потери США во всех последовавших войнах (включая Первую и Вторую мировые, а также Вьетнамскую войну).

Во-вторых, эта война навсегда изменила страну — на смену рыхлому объединению штатов пришла более сплоченная федерация с сильной центральной властью (11 из 12 поправок в Конституцию США, принятых до Гражданской войны, ограничивали власть федерального центра, а 6 из 7 "послевоенных" поправок, начиная с тринадцатой, отменившей рабство, наоборот, расширяли власть центра за счет штатов).

И, наконец, на смену крупнейшей рабовладельческой экономике мира, какой были США накануне войны, пришла капиталистическая, динамично развивающаяся экономика, которая через несколько десятилетий помогла США превратиться в мирового экономического лидера.

И если по поводу последствий Гражданской войны особых споров не возникает, то относительно причин и, главное, сути конфликта (пресловутое "что это было?") - единства в американском обществе как не было, так и нет. И по сей день в американской историографии и учебной литературе с доминирующим термином "Гражданская война" (Civil War) иногда встречается и термин "Война между штатами" (War between states).

В целом условные "южная" и "северная" версии Гражданской войны полтора века взаимно дополняли друг друга, создавая своеобразный квазиконсенсус, в котором "историческая правота" принадлежала Северу, но при этом признавалась моральная эквивалентность сторон. При этом лидеры Юга до самого последнего времени располагались в своеобразном историческом "лимбе" как хорошие люди, которым не повезло попасть в "исторический рай".

Более того, доминирующий в американской историографии оптимистический подход к собственной истории выработал довольно интересную формулу Гражданской войны как столкновения "двух пониманий свободы". В соответствии с этой концепцией "южная" версия свободы - это сформулированные "отцами-основателями" традиционные права, ценности и конституционные свободы (которые и при "отцах-основателях" не распространялись на чернокожих), нуждающиеся в защите от предполагаемой угрозы со стороны центральной власти. А "северная" версия свободы - это ее новое понимание, включающее в себя новые ценности - такие как защита единства страны и основанный на свободном труде и несовместимый с рабством эгалитарный капитализм.

СЛЕДУЕТ ОТМЕТИТЬ ОСОБУЮ РОЛЬ АРМИИ США В ФОРМИРОВАНИИ компромиссного отношения общества к Гражданской войне. По сути, именно последовательная глорификация обеих сторон конфликта оборонным ведомством создала (еще до признания Конгрессом пенсионного равенства ветеранов Юга с ветеранами Севера) и долгое время поддерживала традицию равноуважительного отношения федеральных властей и к армии союза, и к армии конфедерации. Армия, не стесненная социально-политическими и морально-философскими вопросами о сути войны (в полном соответствии с американской традицией "исторического оптимизма"), формировала военную историю, включая туда победы и "южан", и "северян".

По разным подсчетам, до половины нынешних офицеров армии и национальной гвардии США являются выпускниками "южных" военно-учебных заведений, которые в свое время были кузницей кадров для армии конфедератов. Например, Вирджинский военный институт (VMI) известен не только качеством образования, не только суровой (даже по армейским меркам) дисциплиной, не только своими выпускниками (среди которых генерал Джордж Маршалл, генерал Джордж Паттон и др.), но и яркими страницами своего участия в Гражданской войне. Так, в 1864 г. в сражении при Нью-Маркете кадетский батальон VMI прославился своей атакой на укрепленные позиции северян, принесшей победу в битве. Теперь институт готовит офицеров для армии США, но ежегодно в день сражения при Нью-Маркете проходит парад "в честь славной победы", а в курс обучения включен обязательный марш-бросок к месту сражения с обязательным "штурмом" позиций северян.

Или не менее известная "Цитадель" (Военный колледж Южной Каролины), предметом своеобразной гордости которой и сейчас является то, что первый выстрел в Гражданской войне был сделан именно ее кадетами. На знамени "Цитадели" восемь боевых лент-стримеров (больше, чем у любого другого военно-учебного заведения США), полученных кадетским батальоном за бои в рядах армии конфедератов.

И дело не ограничивается только "южными" штатами - по всей стране десятки и сотни военных баз, объектов, образцов техники и т.д. за полтора века названы были именами генералов конфедерации (достаточно вспомнить наименования танков периода Второй мировой войны - когда вместе с "Шерманами" и "Грантами", названными в честь генералов-северян, производились танки "Ли", "Стюарты" и "Джексоны", названные в честь "южан").

Во многом отношение американской армии к истории Гражданской войны делало ее (историю) живой и для всего общества. (Характерный пример - последний указ о награждении "Медалью почета" участника Гражданской войны был подписан совсем недавно, в 2014 г.)

На Севере и на Юге более века существуют общественные организации, состоящие из потомков солдат воевавших армий. На Юге, пожалуй, самая влиятельная - "Сыновья ветеранов конфедератов" (среди членов которой президенты Вильсон и Трумэн, генерал Брэдли, актер и режиссер Клинт Иствуд). На Севере их прямой аналог - "Сыновья ветеранов союза". Организации среди прочего занимаются патриотическим воспитанием, сохранением памятников, мемориалов и воинских захоронений. Примечательно, как эти организации, состоящие из потомков бывших врагов, относятся друг к другу - они официально именуют друг друга "собратьями", проводят совместные мероприятия, а "северяне" неоднократно высказывались в защиту "конфедератских" памятников и символов. (И кстати, обе организации неоднократно высказывались против использования символов Гражданской войны расистскими и радикальными группировками.)

В северных штатах активно отмечаются даты, связанные с подвигами армии союза, а в южных штатах по сей день официальными датами являются День памяти конфедератов, День генерала Ли (в некоторых штатах он совпадает с Днем Мартина Лютера Кинга и отмечается как Lee-KingDay). Все это сосуществовало на протяжении десятилетий, и публичное почитание разными штатами своих героев стало восприниматься как сложившаяся и укоренившаяся традиция.

НО КОМПРОМИСС ПО ПОВОДУ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ, ДОЛГОЕ ВРЕМЯ считавшийся уже внедренным в национальное сознание, оказался не таким прочным. Последние 15-20 лет он все более и более подвергался проверке на прочность как действиями радикалов, так и высказываниями отдельных политических и общественных деятелей. Причем ожесточенность этих "боев за историю" возрастала с каждым годом, достигнув в итоге масштаба массовых беспорядков с человеческими жертвами.

Во многом благодаря первой поправке к Конституции (о свободе слова) в США отсутствует "директивная" версия истории, зафиксированная в единых для всей страны учебниках и/или решениях административно-научных учреждений, наделенных правом декларирования официальной трактовки событий (в отличие от большинства других стран).

Каждый учебный округ (теоретически и каждая школа) вправе самостоятельно выбирать учебники. Это привело к тому, что школа за последние несколько десятилетий превратилась в поле постоянной ожесточенной, хотя и невидимой, борьбы различных (часто антагонистических) социальных и гуманитарных политических доктрин. И даже если эти сражения между членами попечительских и наблюдательских советов за тот или иной учебник зачастую связаны с коммерческими интересами конкретных издательств и авторов, они неизбежно приобретают форму политического противостояния, в которой противоборствующие стороны активно настаивают на признании моральной правоты их позиции.

Более того, с начала 1990-х гг. все большей популярностью (в школах с преобладающим числом цветных учеников) пользуются учебники с "афроцентричной" концепцией истории, в которой главная действующая роль отводится чернокожим. В этих учебниках сложная история Гражданской войны сводится исключительно к вопросу борьбы за отмену рабства, и естественно, что в этих книгах нет места не то что позитивным, но даже нейтральным характеристикам деятелей Юга. И с каждым годом влияние на общенациональное восприятие прошлого со стороны "афроцентричных" и других радикальных ревизионистских исторических концепций возрастает.

К тому же демографические процессы также создают благоприятные условия для общественной ревизии истории войны Севера и Юга. Среди нынешних граждан США больше половины являются потомками эмигрантов, прибывших в США после Гражданской войны, и с каждым годом эта доля неуклонно растет. Соответственно для этих американцев Гражданская война никак не связана с личными и семейными переживаниями. Они склонны к более ясной, как им кажется, трактовке Гражданской войны как "войны против рабства", в которой Северу отводится роль абсолютного добра, а Югу, соответственно, роль абсолютного зла.

ЭТА УПРОЩЕННАЯ ФОРМУЛА ВОЙНЫ ВО МНОГОМ РАСХОДИТСЯ с академической историографией, но, несомненно, обладает внешней моральной привлекательностью в глазах своих сторонников и полностью укладывается в рамки процесса "перманентной борьбы за права человека".

Эта формула в значительной степени прямо игнорирует факты. Например, то, что на стороне Севера воевали и несколько рабовладельческих штатов, что рабство было отменено на Юге раньше, чем на Севере, что среди генералов Севера были и рабовладельцы (например, генерал Грант), что (по признанию самого Линкольна) отмена рабства была отнюдь не целью войны, а средством победы над Югом, и т.д., и т.п. Но одновременно эта упрощенная формула обладает значительным политическим (в первую очередь электоральным) потенциалом, особенно в глазах цветных избирателей.

Происходит сознательная политическая актуализация прошлого через применение к Гражданской войне нынешних, не существовавших тогда морально-правовых конструкций. В качестве исключительного и единственного критерия анализа прошлого выбирается современная оценка проблемы рабства, в результате борьба с символами конфедерации, ее памятниками и мемориалами выглядит не чем иным, как борьбой с рабовладельческим наследием, а значит, морально оправданной. (Это очень похоже на раннебольшевистские учебники истории, в которых все развитие человечества сводилось исключительно к борьбе угнетенных против угнетателей.)

Если произойдет официальная (оформленная федеральными законами) стигматизация Юга и демонизация его лидеров, это еще больше повысит напряжение в американском обществе, сформировав долговременную базу для конфронтационного развития. Возможно, политические инициаторы борьбы за пересмотр истории Гражданской войны достигнут тактических выгод - например, ослабят позиции и без того непопулярного президента, или мобилизуют свой электорат в свете предстоящих выборов в Конгресс. Но если они надеются ограничиться ревизией борьбы Севера и Юга, они, скорее всего, ошибаются.

"Рабовладельческий критерий", однажды сработав в пересмотре истории Гражданской войны, станет непременным критерием анализа и предшествующих событий. И следующим актом станет переоценка истории американской революции, биографий "отцов-основателей" (большая часть которых была рабовладельцами). И первые признаки этой атаки мы уже видим.

Олег САПОЖНИКОВ

ИА REGNUM