ЭТО СЛАДКОЕ СЛОВО "СВОБОДА"

На свободу слова в телеэфире и на страницах печати, когда кто угодно может рассуждать о чем угодно, мы уже выработали стойкий иммунитет. К тому же в этой ситуации всегда есть выход – отложи газету или нажми на кнопку пульта. Но вот намедни оказалась я в Национальном Собрании на обсуждении закона при большом стечении приглашенной публики. И захотелось порассуждать о демократии…

Конечно, умереть за то, чтобы все могли высказывать свое мнение, звучало и звучит гордо, более того – в высшей степени гуманно. Но вряд ли даже при благоприобретенном иммунитете можно было себе представить, до каких мнений могут додуматься в наше время отдельные индивиды.

Еще одно соображение. С приходом свободы слова появились деятели, которые считают своей обязанностью собственное мировоззрение сделать всеобщим достоянием, считая при этом, что делают одолжение человечеству. И каждый раз, приобщаясь к подобным откровениям, на ум снова и снова приходят слова консервативно демократичного лорда Уинстона Черчилля: "Демократия – дерьмо, но ничего лучшего человечество не придумало". И часто, ох как часто психологическое ударение как бы само собой направляется в сторону вышеозначенного бон мо.

Американский футуролог Роберт Арчер предсказывает: к 2300 году человечество настолько интеллектуально разовьется, что добровольно откажется от спорта. Тут все дело в том, что подразумевать под спортом. Основная проблема нашей цивилизации по Арчеру - дух соперничества, пронизывающий все жизненное пространство: от невинных игр с мячом на дворе до "боев без правил", от покупки ребенку сотового телефона более дорогого, чем у его приятеля, до продажи на аукционе за немыслимые тысячи неглиже очередной "звезды". Homo sapiens, предупреждает нас Арчер, давно мутировал в homo sportsmenus, и это ведет мир к глобальному противостоянию, в котором все больше шансов на победу имеют не самые умные, талантливые и трудолюбивые, а самые агрессивные.

На парламентском обсуждении некая суровая дама из очередной организации по защите очередных прав возмущалась министром юстиции, который не выслушал представителей их организации с соответствующими поправками к обсуждаемому закону, зато принял руководителей творческих союзов! А как было не принять? Министры, как известно, приходят и уходят. Министра юстиции – и не важно, чем он занят, если он сажать не станет, как спел бы Вини Пух – лет через пять вряд ли кто-нибудь вспомнит. А песню председателя Союза композиторов Роберта Амирханяна "Айи ачкер" десятилетиями поют и еще невесть сколько петь будут. Конечно, все граждане нашей страны равны, и все же… И все же некоторые равнее. Правда, дама от прав правозащитников явно так не считала. И даже заявила, что они уже направили свой протест-жалобу в соответствующую инстанцию – в американское посольство! Мама моя! Бедный Федор Михайлович Достоевский, считавший, что выше Родины – один Господь Бог. Как наивно! Есть правда выше Армении - американское посольство!..

Поперву казалось, что повальное увлечение высказываться, а главное, приглашать к высказыванию всех и вся – естественная реакция имперского человека на то, что ему кое-что разрешили. Свобода слова дала шанс бездари высказаться по любому вопросу. Уравняла гения и злодея, мудреца и идиота, патриота и неонациста, профессионала и неофита, человека, положившего на свое дело жизнь, и выскочку.

Спортсмены, рассуждающие о геополитике, филологи, ищущие выходы из экономического кризиса, клипмейкеры, обсуждающие проблемы образования, при этом, в массе своей, поучающие специалистов. Ох как надоело! Прибавим к этому зомбированных правдолюбцев, для которых нет правды выше американского посольства, сбивающихся в свои "демократические" секты. А ведь при выборе между продвинутой, умной сектой и косной церковью нормальный человек со здравым смыслом вроде бы должен выбирать церковь. Хотя бы потому, что секта всегда тоталитарна, а церковь просто иерархична.

Вот что замечательно в наших апологетах свободы: это страшно несвободные люди, на деле не терпящие никакой демократии. Все наши "демократы" скорее сделают друг другу харакири (себе харакири они не сделают никогда), чем признают за кем-нибудь право на отличное от их позиции волеизъявление или хоть одну добродетель.

На другом обсуждении – не парламентском, а театральном – специалисты раскритиковали постановку режиссера-дебютанта. Так уже почти месяц он с завидным постоянством появляется на разных каналах и, полный праведного гнева, называет людей, не оценивших его великий замысел, траченной молью, реликтами и вообще полными идиотами – буквально. Главное, что при свободе слова по-нашему, отсутствии пиетета перед профессионализмом, кунацких взаимоотношениях и журналистской охотничьей стойке на "жаренку" телеканал, готовый предоставить эфир пламенному правдолюбцу, всегда найдется.

Есть вещи, которые суть наших изначальных конвенций с жизнью, и нарушение этих изначальных конвенций ни к чему хорошему не ведет. А давайте будем фабриковать литературу без сюжета, работать без желания и результата, а только для денег. Давайте будем заниматься политикой не ради страны, а ради себя. Давайте будем любить "демократию", а страну свою любить не будем и всякую попытку ее любить расценим как шовинизм. Всех, кто с нами не согласен, объявим совками и пошлыми дураками. Отречемся от старого мира, а сами назовемся царями горы. Любого же, кто посягнет на наше звание, будем обвинять в тоталитарности. Благо в нашей истории был Сталин, и это очень мощный аргумент. Давайте мы будем "свобода", а все, кто не мы, пусть будет "несвобода". И будем клеймить.

Горизонтальное равноправие на публичное высказывание, как и горизонтальная культура, в которой все равноправно и потому неинтересно, все больше и больше благополучно себя компрометируют. Конечно, умереть за то, чтобы кто-то мог высказать свое мнение, звучало и звучит в высшей степени гордо, более того, гуманно. Но я ничего не имею против того, чтобы права на публичное высказывание гения и злодея, мудреца и идиота, патриота и неонациста, профессионала и неофита, человека, положившего на свое дело жизнь, и выскочки были бы… Сейчас наберу воздуха и решусь… Ну да, были бы неравны.