БОКС, БОРЬБА И КРАСИВЫЙ ПОЛКОВНИК

У красивого полковника полиции, руководившего разгоном и задержаниями граждан, наверняка есть более точные характеристики, чем внешняя привлекательность, но я их не знаю. Полковник стал появляться в эфире с недавних пор, предположительно зовут Артур, фамилию не знаю, в действиях энергичен, в диалоге с демонстрантами категоричен, всегда оказывается в круговерти протестных акций, из чего можно заключить, что в большой полицейской телеге полковник не пятое колесо.

ПРИМЕРНО СТОЛЬКО ОБ УСМИРИТЕЛЕ ПРОТЕСТНЫХ ТОЛП, если брать за основу личные наблюдения по видеороликам и описанию, которое дал офицеру с тремя звездочками прославленный боксер Исраел Акопович Акопкохвян. Боксер был возмущен тем, что в тот день на асфальт уложили многократного чемпиона Европы по греко-римской борьбе, призера мировых первенств и Олимпийских игр Романа Амояна. Езида по национальности, армянина по сути, ереванца по месту постоянного жительства.

Борец пришел выразить поддержку Гагику Царукяну, в рукопашный  и иной бой с представителями власти ни вступал, но  его взяли, повязали, увезли, а красивый полковник и пальцем не шевельнул, чтобы к национальному достоянию, в честь которого не раз и не два поднимался флаг и звучал гимн страны, проявили хоть чуточку уважения.

Но не только этим запомнилось пылкое выступление боксера Акопкохвяна на одном из армянских телеканалов. Он, Исраел Акопович Акопкохвян, сделал более серьезное заявление – попросил больше не называть его спортсменом и объяснил почему. Потому, - пояснил он, -  что, когда главе Олимпийского комитета  угрожает беда, когда  из-за политизированных наветов он вот-вот может оказаться за решеткой, спортсмены не должны стоять сбоку, а обязаны быть рядом. Как во времена, когда опальный олигарх дарил им  автомобили, деньги, покупал квартиры и все такое прочее, и тогда это принимали с благодарностью, а теперь что - зачеркнуто, ушло, забыто?

…НА ЭТОМ МЕСТЕ ОСТАВЛЯЕМ ОКАЗАВШЕГОСЯ В ГРОГГИ  (одномоментное ухудшение состояния находящегося на ногах боксера) в горьких раздумьях и  переходим к молодому политологу, который тоже выступал по случаю Царукяна и на вопрос, почему на события последних дней общество реагирует все еще вяло,  объяснил, что встрепенется оно только тогда, когда почувствует удар на своей шкуре. Такое оно, наше общество, и как сказал товарищ Сталин Александру Фадееву: «Других писателей для вас у меня нет».

А еще раньше Ленин о писателе Алексее Суворине сказал вот что. «Либерал и даже демократ в начале своего жизненного пути. Миллионер, самодовольный и бесстыдный хвалитель буржуазии, пресмыкающийся перед всяким поворотом политики власть имущих. Разве это не типично для массы «образованных» и «интеллигентных»  представителей так называемого общества?».  Никто из интеллигентных лиц Армении наших дней на ум не приходит? 

И ВНОВЬ К БОКСЕРУ И К ПОЛКОВНИКУ, НО УЖЕ ДРУГОМУ. К Валерию Осипяну, ставшему генералом после получения от Никола Пашиняна  полномочий главы армянской полиции. А до этого много месяцев, если не лет, стоявшему между протестующими  и властью.

 Да, жесткие разгоны случались и до Пашиняна, но только после того, как  демонстранты шли напролом, и тут уже полицейский или показывает характер и силу, или ведет себя как барышня из салона мадам Шерер.

А до того полковник Осипян делал все, чтобы снять напряжение, уговорить, развести горячие головы по сторонам, снискав славу профессионального переговорщика.  И тут полковнику, под четким руководством которого Романа Амояна уложили на асфальт, есть над чем подумать.

Из воспоминаний Владимира Войновича. «Когда я слышу о том,  что армейский капитан кого-то расстрелял и не мог поступить иначе, потому что приказ есть приказ, я это оправдание не ставлю ни в грош. Со времен Нюрнбергского процесса цивилизованным миром признано, что  исполнение преступного приказа само по себе есть преступление. И если у нас присяжные могут оправдать расстрел невинных людей только потому, что  расстрелявший действовал  согласно приказу, наверное, мы еще не доросли до того, чтобы считаться цивилизованными».

На заметку красивому полковнику, который может потерять шанс стать настоящим.