ФОРМИРОВАНИЕ АЗЕРБАЙДЖАНСКОГО НАРОДА: ЭТНОНАЦИОНАЛЬНАЯ ГЕОПОЛИТИКА ЗАКАВКАЗЬЯ. Часть вторая

Новости Армении - NEWS.am представляет цикл публикаций, посвященных формированию азербайджанского народа, политики азербайджанского государства, претензий и фальсификаций. Автор статьи «Формирование азербайджанского народа (от татаризации до азербайджанизации)» советник президента Арцаха доктор исторических наук Давид Бабаян. Часть вторая.

Закавказье в составе Российской империи

После присоединения Закавказья Российская империя получила стратегически важнейший регион, контроль над которым существенно повышал уровень безопасности страны и давал возможность решать целый ряд стратегически важнейших геополитических задач на Ближнем и Среднем Востоке.

Между 1804 и 1813 гг. Российская империя взяла под свой контроль большую часть Закавказья, за исключением Ереванского и Нахичеванского ханств, что было закреплено Гюлистанским договором 1813 года. В 1828 году в состав Российской империи вошли Эриванское и Нахичеванское ханствa, объединением которых в том же году была образована Армянская область.

Этнонациональная геополитика Закавказья

Закавказье, как уже отмечалась, всегда отличалось пестрым этнонацинальным составом, что, естественно, учитывалось царским правительством при проведении административно-территориальной политики. Однако для достижения более действенного геополитического эффекта, особенно учитывая этнополитическую специфику региона, интересы и цели региональных и глобальных держав, параллельно с административно-территориальной политикой, необходимо было вести и соответствующую политику в этнонациональной плоскости.

Особенно актуальной была данная проблема в Восточном Закавказье. Здесь царские власти столкнулись с весьма специфической ситуацией. Дело в том, что на момент инкорпорации Закавказья в состав Российской империи здесь проживала достаточно большая масса тюркоязычного населения, которая все еще не составляла единого народа. Как уже было отмечено ранее, связано это было со спецификой Ирана периода Сефевидов и последующих династий, когда тюркский элемент не консолидировался в единый этнос, сохраняя в качестве основы идентичности шиизм и племенную принадлежность, что давало возможность поддержания внутреннего единства Ирана и двуядерности его титульного государствообразующего этнонационального компонента.

Однако если в составе Персии это было стратегически важным императивом, относительно стабильным состоянием, одним из ключевых компонентов безопасности страны и гарантией ее единства, то с такой конфигурацией в составе России дело обстояло иначе. Могла сложиться ситуация, при которой в среде достаточно многочисленного этнического массива, оторванного от своего бывшего государства и лишившегося соответственно доминирующего положения в его этнополитической структуре, начались неизбежные процессы новой этнополитической «кристаллизации».

Эта кристаллизация могла вызвать новые и нежелательные проблемы геополитического характера. Несмотря на этническую разношёрстность, к моменту вхождения Восточного Закавказья в состав Российской империи у вышеуказанного этно-религиозного массива сохранялись две основные составляющие этно-национальной идентичности – язык и религия. В составе Ирана, как уже отмечалось, доминирующим был религиозный компонент – шиизм, а племенная и языковая принадлежность скорее были атрибутами субэтничности. В составе России, оторванный от своей прежней среды, шиитский этно-религиозный массив, естественно, мог стать тяготеющим к Ирану.

С другой стороны, в составе России, несравненно более передовой в промышленном, экономическом и культурном плане стране, чем региональные государства, язык, как составляющая этно-национальной принадлежности, мог стать равнозначной с религией составляющей идентичности, а затем и стать определяющим его компонентом, особенно в век бурного его развития в XIX веке. В таком случае, мог начаться геополитический и этнокультурный дрейф тюркского этнополитического массива Восточного Закавказья в сторону Турции.

И первый, и второй сценарий был не в интересах России, поэтому необходимо было сделать все возможное для того, чтобы предотвратить обе эти возможности.

Но принятие важных решений геополитического характера, особенно в стратегически важнейших регионах, требовало тщательного изучения этнокультурной специфики, социально-бытового положения, истории и других аспектов жизни народов, населяющих данное пространство, в частности, тех, которые были в центре особого внимания.

Надо отметить, что изучение народов и описание этно-национального состава населения Восточного Закавказья началось еще до присоединения региона к России. Весьма интересные сведения о Восточном Закавказье имеются в первой части работы участника посольства Артемия Петровича Волынского, посланного Петром I в Персию в 1715-18 гг., шотландцем Джоном Бельем. Вот один из отрывков, касающихся этно-нацинального состава Ширвана: «Городъ Шамахія лежитb около сороковаго степеня Сѣверныя широты. Древле составлялъ онъ часть Мидіи, нынѣ онъ находится Столицею великія Провинціи, называемыя Ширванъ… Наибольшую часть жителей составляютb Персы: находится также тамъ знатное число Грузинцовъ и Армянъ. Народъ тамошній говоритъ по Турецки; но чиновные люди по Персидски. Воздухъ тамъ гораздо здоровѣе, нежели въ другихъ городахъ стояіщихъ при Каспійскомъ морѣ».

Затем тюркские наречия Кавказа в российском научном обществе стали рассматриваться как диалекты татарского языка. Чем было это обусловлено, однозначно сказать трудно. Возможно, это было связано с тем, что с началом монголо-татарского нашествия и на протяжении последующих столетий для русского мира основным представителем тюрков были татары, язык которых был тождественен практически всем тюркским диалектам. Так, в одном из официальных изданий, описывающих Закавказье, указано, что «К татарскому племени принадлежат: 1) татары, 2) турки (османли), 3) сельджукские турки, 4) казахи или казахцы».

Весьма интересные этнографические описания Закавказья оставил Иоганн Антон Гюльденштедт, российский естествоиспытатель и путешественник, происходивших из балтийских немцев, который одни из первых европейцев, исследовал быт и культур народов Северного Кавказа и побывал в Грузии и Закавказье. Говоря о татарских народах Восточного Кавказа, Гюльденштедт разделяет их на три группы: кумыкские, терекеменские или трухменские и ногайские. Он указывает, что они говорят на одном татарском языке, весьма распространенном на Кавказе, хотя языки эти весьма различны. Гюльденштедт сравнивает сходство турецкого, терекеменского, кымыкского и нагайского наречий со сходством итальянского, испанского и португальского языков.

Немецкий ученый и путешественник Фридрих Маршал фон Биберштейн, поступивший на русскую службу, в 1798-1799 гг. объезжал Кавказ и подготовил исследование, содержавшее интересные сведения о топографии, истории, экономике, населении, флоре и фауне региона. Биберштейн указывает, что население Восточного Закавказья весьма пестрое. Он указывает о наличии здесь достаточно большого тюркского массива и считает их татарами, язык которых отличается от языка крымских татар так, как малороссийский язык от великорусского. Но в антропологическом плане Биберштейн считает, что татары представляют собой смешанный тип, которые вобрали в себя черты соседних народов, в частности грузин и армян.

Российский учёный-географ Афанасий Щекатов, побывавший в тот же период на Кавказе, также подготовил достаточно интересный труд - географический Словарь Российского государства, вышедший в свет в начале XIX века. Перечисляя народы Восточного Кавказа, Щекатов также упоминает татар, которых разделят на следующие группы: кумыки, ногайцы и трухменцы или туркоманские татары.

С присоединением региона к Российской империи, носителей тюрко/татарского языка в Закавказье в России стали именовать татарами. Причем в Персии этого не произошло и там они остались в своем прежнем статусе. Постепенно, переняв российскую этимологию, тюрок Закавказья начали называть татарами и в других странах.

Хотя на первых порах с этим согласны были не все. Так, в официальном документе под названием «Обозрение российских владений за Кавказом, в статистическом, этнографическом, топографическом и финансовом отношениях» за 1836 год указано следующее: «Здесь нельзя не привести весьма важного замечания, что, несмотря на превосходство татар и монголов, наложивших свой тип на всех тамошних мусульман, не встречается названия татар или монголов, хотя русские вообще именуют их татарами». Далее там же указывается, что господствующий язык в Ширване есть туркоманский, употребляемый вообще в Адербаэджане (соседней с Закавказьем провинцией Персии – Д.Б.) и называемый у нас обыкновенно татарским. Он столько сходен с турецким, что оба народа могут друг друга понимать. В документе подчеркивается также: «Надобно заметить, что общепринимаемое в Закавказье наименование тамошних мусульман татарами неосновательно, ибо их язык весьма различествует от татарского, хотя, впрочем, оба они имеют один корень – язык чагатайский».

Практически в таком же духе были и данные, опубликованные по результатам путешествия известного русского тюрколога и востоковеда Ильи Николаевича Березина по восточным странам, которое состоялись в 1824-1856 гг. По мнению ряда исследователей, это было первое чисто научное путешествие по странам Востока. Так, изучая языки Баку, Березин отмечал, что здесь говорили на тюркском и татском персидском наречиях, а местное тюркское наречие он квалифицировал, как переход от Дербентского наречия к Адербиджанскому.

Новости Армении - NEWS.am