ПРОФАНАЦИЯ ОБУЧЕНИЯ СТАНОВИТСЯ НОРМОЙ

В интервью "ГА" профессор ЕГУ Владимир БОЙНАГРЯН рассказывает о проблемах системы образования.

 - Г-н Бойнагрян, уровень системы высшего образования в Армении неуклонно снижается, что не может не вызывать беспокойства, ведь страна, где не готовят специалистов высокой квалификации, не может обеспечить обороноспособность в современных условиях. Почему так происходит?

- Уровень образования начал снижаться еще в 90-е годы, когда, отказавшись от эффективной советской системы образования, мы заимствовали западную модель и перешли на трехступенчатую систему высшего образования. В развитых странах эта модель прекрасно работает, но мы переняли ее только формально, необходимые условия для полноценного образовательного процесса созданы не были, поэтому обучение в магистратуре практически не обеспечивает более высокого уровня знаний, чем тот, что дает бакалавриат.

За рубежом и у самих студентов совершенно другой подход к вузовской подготовке. Они платят за учебу и хотят приобрести знания, чтобы обеспечить себе достойное будущее. У нас большинство студентов тоже обучается платно, но очень многим из них нужен только диплом, поскольку в нашем обществе это продолжает считаться престижным. А собственно знания не востребованы и не являются обязательным условием как материального благополучия, так и карьерного роста.

В советские годы было много других проблем, но, не имея хорошей профессиональной подготовки, было невозможно рассчитывать на высокий статус в обществе. Сегодня все наоборот. У нас есть хорошие студенты, которые добросовестно учатся, овладевают знаниями, стремятся стать специалистами высокой квалификации. Их не так много, но они есть. И вот что печально: именно лучшие стремятся в науку, которая является самой низко оплачиваемой сферой деятельности, а статус ученого в обществе недопустимо низок.

В условиях, когда чем лучше, тем хуже, трудно рассчитывать на решение проблем системы образования. Серьезную мотивацию к приобретению знаний имеют в основном те студенты, которые рассчитывают уехать из Армении туда, где квалифицированный труд и знания достойно оплачиваются.

- Наверное, имеет значение и то, что очень многие выпускники вузов не могут найти работу по специальности…

- Это естественно. Подготовка специалистов не планируется, государственных учреждений не так много, а частные организации не берут тех, кто не имеет стажа работы по специальности. Это, фактически, замкнутый круг. Поэтому не приходится удивляться тому, что немалая часть наших официантов и таксистов имеет вузовские дипломы. В советские годы действовала система распределения, причем отличникам предоставлялось право выбора будущего места работы. Я выбрал Калининград, где занимался исследованиями дна и берегов Балтийского моря.

- Фактическое отсутствие производственной практики, видимо, тоже играет негативную роль...

- Это была очень важная часть процесса подготовки специалиста. Раньше производственную практику проходили после третьего и четвертого курсов, и она длилась от трех до пяти месяцев. Моя производственная практика проходила в Иркутской области, в сибирской тайге. Мы искали новые золотые месторождения. Меня зачислили в штат геологической партии, платили зарплату и спрашивали, как с полноценного сотрудника. Причем, кроме зарплаты платили коэффициенты за вечную мерзлоту, удаленность и т.д. Работать приходилось в очень сложных условиях, на расстоянии 200-300 километров от населенных пунктов. Но мы приобретали бесценный опыт полевой и исследовательской работы, новые знания и профессиональные навыки.

И что еще очень важно – мы взрослели, становились самостоятельными людьми, учились выживать в крайне сложных условиях, переправляться по канату через бурные реки, разжигать костер одной спичкой и т.д. Других людей, кроме участников партии, мы не видели месяцами, разве что, когда вертолеты привозили продукты. А теперь наших студентов посылают в Комитет по кадастру, где они никому не нужны, где их ничему не учат, а через 20 дней им подписывают бумагу о прохождении практики.

- А как вы оцениваете кадры преподавателей?

- В наших вузах работают преподаватели разного уровня, есть и очень хорошие специалисты, есть и такие, которых вообще нельзя пускать в аудиторию. Проводится политика омоложения преподавательских кадров. Идея хорошая. Но как она реализуется? У нас просто избавляются от преподавателей старшего поколения, независимо от их знаний и опыта, и берут молодых – тоже вне зависимости от их знаний и других профессиональных качеств. Молодости и связей достаточно.

В университетах начинают преподавать совершенно случайные люди, которые не имеют элементарных знаний, не осознают ответственности ни перед своими студентами, ни перед их родителями, которые оплачивают учебу, ни перед государством, которое нельзя лишать профессиональных кадров. Но ведь они попадают в вуз не случайно. Значит, это родственники или близкие знакомые влиятельных лиц.

В вузах России другой подход. Там приоритетом являются знания, поэтому, например, в МГУ преподают и работают на полную ставку и совсем пожилые люди. Администрация университета считает, что если человек обладает глубокими знаниями, преподавательским опытом, если он в своем уме и физически в состоянии активно работать, то пусть готовит новое поколение специалистов.

- Как обеспечить адекватный отбор преподавателей?

- Очень важно абсолютно объективно проводить конкурсы на замещение преподавательских должностей и не ограничивать число их участников сотрудниками данного вуза. Тут стоило бы использовать опыт зарубежных университетов, где в таких конкурсах участвуют специалисты из разных стран. Данные претендентов рассылаются в пять вузов разных стран, которые должны ответить, хотели бы они иметь такого преподавателя и, если хотя бы один из пяти университетов дает отрицательный отзыв, эта кандидатура отстраняется от участия в конкурсе.

Но представьте, если в нашем конкурсе победит зарубежный или хотя бы российский специалист, как он будет читать здесь лекции? Сколько человек из аудитории его поймут, если большинство наших студентов владеет только армянским? И это еще одна проблема, препятствующая получению хорошего образования. Нельзя было терять русский язык. Мы лишили наших студентов доступа к огромному объему имеющейся на русском языке профессиональной информации, а перевести все это на армянский язык практически невозможно. Попытка заменить русский язык английским успехом не увенчалась и даже если какая-то часть нашей молодежи может объясниться по-английски, это не значит, что они в состоянии читать на этом языке профессиональную литературу. Тем, чем был в Армении русский, английский не стал. У нас выросло поколение, которое практически не понимает по-русски, такая языковая политика является крайне недальновидной.

Однако есть и другой момент. Даже у самого квалифицированного и ответственного преподавателя руки опускаются, когда он заходит в безразличную аудиторию и видит, что все его усилия, стремление передать знания сталкиваются с полным отсутствием интереса со стороны обучаемых.

- Но в таком случае претензии скорее стоит предъявлять государству, у которого не востребован ресурс знаний…

- Несомненно. Прежде всего государство должно быть заинтересовано в повышении уровня профессиональной подготовки, оно должно давать заказ на специалистов системе образования, и обеспечивать их работой. Пока такая система не заработает, ситуация в системе образования не изменится. Ведь студенты приходят на лекции без цели приобрести знания.

Нужно, в первую очередь, определиться - какие профессии востребованы, в каких специалистах нуждается страна и готовить их. В наших вузах есть факультеты, куда в этом году был катастрофический недобор и туда взяли тех, кто фактически провалил экзамены на более престижные факультеты. Потом эти люди, независимо от их знаний, получат дипломы, поскольку сейчас за неуспеваемость больше не отчисляют, а просто ставят хотя бы минимально приемлемые оценки, ведь вузы существуют за счет оплаты студентов.

Но эта проблема во многом обусловлена тем, что за все годы независимости у нас так и не появилось серьезной программы экономического развития. Мы не знаем, куда идем, какие отрасли предполагается развивать, какие специалисты будут востребованы через пять и, тем более, через 10 лет.

- Как вы оцениваете учебные программы?

- Программы составляют по старым советским учебникам, но каждый заведующий кафедрой отбирает дисциплины произвольно, с учетом своих интересов и интересов близких людей. В наших университетах объединяют специальности, вместо того, чтобы способствовать углублению специализации по разным направлениям той или иной дисциплины. Вместо этого студенты начинают проходить общую химию, общую математику, что было приемлемо в ХVIII веке.

На факультете географии МГУ ведется подготовка по 13 специальностям. И это правильно, иначе невозможно подготовить квалифицированного специалиста. А у нас идет обратный процесс. В нормальных странах университетские программы утверждаются государством, а у нас каждый вуз, каждый завкафедрой волен сам принимать решения такого уровня. В таких условиях система образования может только деградировать. Профанация обучения становится нормой, но платить за него приходится по-настоящему.