ЗАКАВКАЗЬЕ ВЕСНОЙ И ЛЕТОМ 1918 ГОДА

Вторжение турок в Закавказье привело к первой ревизии возникших в период Российской империи реалий. В результате 4 июня 1918 года был подписан Дополнительный договор между Оттоманской империей и Грузинской республикой, в этот раз Тифлис передавал контроль над своей армией, железными дорогами Турции, особо оговаривались права мусульманского населения Грузии на собственную школу, свободу совести, в пятничной молитве должно было поминаться имя султана, как духовного главы суннитов (этот договор также не был ратифицирован Грузией).

В СОБСТВЕННОСТЬ ОТТОМАНСКОЙ ИМПЕРИИ ПЕРЕХОДИЛ керосинопровод Баку – Батум и железная дорога Карс – Александрополь – Джульфа. Одновременно в Батуме был заключен и армяно-турецкий договор, по которому Эривань отказалась от Карской области и значительной части Эриванского, Эчмиадзинского, Александропольского уездов и т.п. В результате этих соглашений от Грузии к Турции перешла территория в 10 тыс. кв. верст с населением в 350 тыс. чел., Армения потеряла 28 тыс. кв. верст с населением в 900 тыс. чел., её территория сжалась до небольшого пространства вокруг Эривани и южного берега озера Севан.

Кроме Грузинской, Армянской и Азербайджанской республик, летом 1918 года продолжал существовать плацдарм Советской власти на Апшероне. Против Бакинской коммуны были направлены турецкие части. В апреле и мае часть советских сил была брошена в Дагестан, для восстановления железнодорожной связи с Россией, что могло бы решить проблему поставки продовольствия. Огромную роль сыграла поддержка с моря – действия советских сил активно поддерживали канонерские лодки Каспийской флотилии – «Карс и «Ардаган». 19 апреля под Петровском был высажен десант, на следующий день город был взят. 27−28 апреля имам Гоцинский попытался перейти в контрнаступление, но был разбит и бежал. Вскоре были взяты Дербент, Темир-хан-шура (совр. Буйнакск), Куба. Мусаватисты перешли к тактике набегов на линию железной дороги и районы компактного проживания нетатарского населения, которое массовым образом вырезалось.

Общая численность советских войск Бакинской Коммуны равнялась приблизительно 18 тыс. чел. – 19 стрелковых батальонов, 1 кавалерийская сотня при 12 полевых, 3 горных орудиях и 2 мортирах. Войска постоянно испытывали недостаток в боеприпасах. Существовали и другие проблемы.

 «Организующаяся Красная армия в Баку все время находится в состоянии боевых действий, передвижений, усиленной караульной службы. – Докладывал 22 мая 1918 г. Наркомвоенмор Коммуны. – Контингент – промысловые рабочие, застрявшие в Баку за отсутствием дороги армяне-фронтовики Елисаветпольской губернии, частью – фронтовики и русской национальности, немного мусульман, гумметистов, левых эсеров; большинство солдат армянской национальности, что неизбежно приводит в отдельных случаях к эксцессам, жестокостям и насилиям. С национализмом боремся беспрерывно и уже много добились».

Уже 23 мая Шаумян сообщил в Москву о том, что турки готовятся к походу на Баку и предупредил: «нам необходима скорая помощь».

Приход обученных, опытных и дисциплинированных турецких частей под командованием ген. Киллигили Нури-паши резко изменили положение дел на фронте. Две турецкие дивизии, 5-я и 15-я, стали костяком формировавшейся Кавказской исламской армии. Численность сил турок и мусаватистов выросла до 20 тыс. чел. 10 июня части Баккоммуны перешли в наступление и уже 16−18 июля отбросили противника. Это был успех, который нечем было развить. Отряды Красной армии практически не имели резервов. 30 июня турки потеснили их, и 2 июля они начали отход. Успех способствовал росту численности исламской армии – за счет добровольцев она быстро выросла до 60 тыс. чел.

Турки и мусаватисты наступали на Баку, и в разгар этого наступления свою помощь предложил войсковой старшина Л. Ф. Бичерахов. Его отряд находился в Северной Персии. В нем насчитывалось до 1,5 тыс. чел., артиллерия и броневики. В этот момент большую роль в укреплении советских сил сыграло прибытие из Астрахани транспорта с оружием. Было прислано 3 броневика, 80 орудий, 160 пулеметов, 10 тыс. винтовок, 200 тыс. патронов. 6 июля прибывший в Баку Бичерахов вступил в командование армией. Присланные из России броневики и артиллерия были направлены на фронт, что способствовало укреплению обороны. 20 июля в Баку прибыл отряд под командованием Г. К. Петрова, снятый с Украинского фронта – относительно небольшой, но отлично вооруженный и дисциплинированный. Он сыграл большую роль в обороне города. Тем не менее положение в Баку было критическим – противник наступал, значительной поддержки из России, которая позволила бы надеяться на победу, не поступало, в городе ощущался недостаток продовольствия. В июне и июле несколько улучшилось положение с хлебом – за эти месяцы из России было направлено в Баку 23 и 158 тыс. пудов хлеба. Тем не менее общая сумма для столь большого города была невелика – 2,896 тонны.

25 июля под давлением эсеров и меньшевиков в Бакинском Совете было принято решение обратиться за помощью к британцам (256 голосов против 236 голосов за предложение большевиков и левых эсеров провести усиленную мобилизацию для укрепления фронта). 27 июля Шаумян известил Ленина и Сталина об этих событиях, которые стали результатом резкого ухудшения положения дел на фронте.

 «После принятия резолюции, – сообщал он, – атмосфера в городе крайне напряженная, запахло гражданской войной; английская помощь под большим сомнением, но резолюция за их приглашение окончательно деморализовала армию и дезорганизовала тыл, увеличив опасность сдачи города. Чтобы спасти Баку для России, необходима скорая помощь войсками из России. Настоятельно прошу принять все меры для немедленной переброски регулярных воинских частей».

Времени для такой переброски не хватило. 31 июля советская власть в городе пала, началась эвакуация советских отрядов в Астрахань.

В тот же день образовалось новое правительство – эсеро-меньшевистская Диктатура Центрокаспия. Формально её возглавил меньшевик М. М. Сосновский, главнокомандующим армией был назначен войсковой старшина Л. Ф. Бичерахов. 4 августа 1918 года 1,5 тыс. солдат ген.-м. Лайонелла Данстервилла высадились в Баку и окончательно уничтожили там Советское правительство. Впрочем, британцев действительно волновала лишь судьба бакинской нефти и 200 000 тонн хлопка-сырца в каспийских портах русского Туркестана. Если бы это стратегическое сырье попало в руки немцев, то положение Центральных Держав существенно улучшилось. Кроме того, в Туркестане находилось около 40 000 германских и австро-венгерских военнопленных, и правительство Британской империи опасалось, что после Бреста эти силы могли быть задействованы в Персии или Афганистане.

При этом Данстервилл не торопился ввязываться в бои против турок. Готовившийся к эвакуации отряд Красной Армии под командованием Г. К. Петрова успел 5 августа отбить штурм города, который чуть было не закончился для турок удачей. Огонь орудий и контратака кавалерии решили все. Противник был не только остановлен, но и отброшен на 15 км от города. Впрочем, это был временный успех. Диктатура безуспешно попыталась создать собственную армию и успешно задерживала эвакуацию советских частей и членов Совнаркома коммуны. Сделать это она могла, т.к. ей подчинялись канонерки Каспийской флотилии. 14 августа они остановили несколько пароходов, руководство Бакинского Совнаркома было арестовано. 2 сентября Данстервилл начал готовить эвакуацию, в ночь на 14 сентября английские войска покинули город. Эвакуация была организована из рук вон плохо, перед отходом корабли флотилии обстреляли город. Отряд Бичерахова вырвался из него и ушел в Петровск.

15 сентября турки и мусаватисты вошли в Баку, в течение трех дней в городе шла резня, преимущественно армянского населения. По разным оценкам, было уничтожено от 30 до 35 тыс. чел. (из населения в 65 тыс. чел.!) Самый скромный подсчет вывезенных за город трупов давал цифру в 20 тыс. чел. Свидетель этих событий отмечал: «Точного подсчета числа жертв, понесенных армянским народом в ужасные кошмарные «сентябрьские» дни в Баку, сделать невозможно». Накануне падения города руководители Бакинской коммуны были освобождены из тюрьмы, им удалось эвакуироваться на пароходе «Туркмен», однако он был направлен командой в Красноводск, где власть принадлежала Закаспийскому эсеровскому правительству. 17 сентября 26 комиссаров были арестованы в порту Красноводска и 20 сентября расстреляны на 207-й версте железной дороги Красноводск – Ашхабад.

Все эти события не были оставлены без внимания в Москве. 20 сентября 1918 года глава НКИД Г. В. Чичерин направил в Константинополь ноту протеста против насилий, которые чинила турецкая армия на территориях Батумской, Карской областей и Ардаганского уезда, что исключало возможность свободного волеизъявления их жителей. Кроме того, Чичерин протестовал против ведения военных действий в Закавказье после заключения мира и резни в Баку.

 «Оттоманское правительство, – гласила нота, – этим показывает, что брест-литовский договор между Россией и Турцией уже не существует. Правительство Российской Федеративной Советской Республики принуждено признать, что действия оттоманского правительства фактически отменили устанавливающий мирные отношения между Россией и Турцией брест-литовский договор между этими двумя государствами».

Отряд Бичерахова, который отошел из Баку в Дагестан, втянулся в бои с отрядами Красной армии по линии железной дороги Баку – Астрахань. 15 августа 1918 года бичераховцы взяли Дербент, 27−28 августа начались бои за Петровск, в которых им большую поддержку с моря оказали канонерские лодки «Карс» и «Ардаган». Вслед за этим была взята и Темир-хан-шура. Корабли Каспийской флотилии после падения Баку также отошли к побережью Дагестана и позже оказали помощь Бичерахову в отражении наступления турецких войск. Против Кавказской исламской армии Л. Ф. Бичерахов сформировал Кавказскую армию и флот – в нее вошли и армянские отряды из Баку и остатки разбитых красных частей, судовые команды кораблей, местные ополчения, не желавшие подчиняться туркам, – всего около 30 тыс. чел. Поддержка приходила и с Терека, где восстание поднял родной брат Лазаря Федоровича – Г. Ф. Бичерахов, который возглавил местное правительство в Моздоке.

Обострилась обстановка и в районе Черноморского побережья Кавказа. 11 июня 1918 года члены Абхазского Народного Совета, опасавшиеся роста влияния большевиков, подписали соглашение с Грузией, что позволило Тифлису заявить о вхождении Абхазии в состав Грузинской республики. Летом 1918 года грузины заняли бывший Сухумский отдел и установили здесь генерал-губернаторство во главе с ген. Георгием Мазниевым. Попытки оказать сопротивление были подавлены силой, а вслед за этим началась грузинская военная авантюра на восток.

В июле 1918 года Тифлис принял решение приступить к интервенции в Черноморскую губернию. Формальной основой для вторжения послужило обращение председателя Абхазского совета князя В. А. Шервашидзе с просьбой продолжить борьбу с большевиками в Сочинском и Туапсинском округах Черноморской губернии. По заявлениям грузинской пропаганды, местное население с надеждой ждало прихода грузинской армии. Следует отметить, что 65% населения Сочинского округа было русским. Грузины перешли границу у реки Бзыбь и быстро захватили Гагры, 3 июля был взят Адлер, 6 июля – Сочи. 26 июля после 12-часового упорного боя – Туапсе. Красная армия, занятая боями с Деникиным, временно не могла выделить достаточных сил для борьбы и с этими интервентами. Но 1 сентября 1918 года войска генерала Мазниева наголову разгромила Таманская группа Ковтюха. Бросив 16 орудий и 10 пулеметов, грузинские части бежали в Сочи. Здесь они приступили к актам террора по отношению к русскому большинству округа. Мирные жители обращались к Добровольческой армии с просьбами о защите.

Одновременно начали резко ухудшаться и армяно-грузинские отношения. Сначала Тифлис и Эривань не смогли договориться относительно раздела имущества ушедшей русской армии, затем возникла проблема имущества, эвакуированного из Карса и других территорий в Тифлис во время наступления турецкой армии. Следующим этапом стало территориальное разделение и прежде всего Лорийский район, население которого в основном составляли армяне. До 1918 года грузинская политическая элита поддерживала этнический принцип разделения, после обретения независимости она стала выступать за соблюдение административных границ, во-всяком случае там, где ей это было выгодно, как в случае с Лори. В Абхазии и на Черноморском побережье Тифлис по обстоятельствам придерживался и этнического принципа, и просто права, которое дает наличие организованной силы. Подобная политика не давала ни единого шанса на благополучное развитие событий в регионе.

Олег АЙРАПЕТОВ, ИА REGNUM