"БЕЗ ВАХТАНГОВА, НО ВСЕГДА С ВАХТАНГОВЫМ"

Евгений Вахтангов... Уже давно нет соратников, учеников, друзей. Для новых поколений его имя стало легендой. Он умер в 39 лет, в 1922 году в расцвете творческих сил, будучи уже всемирно известным режиссером. Смерть лишь упрочила его славу, он назван одним из ярчайших новаторов театрального искусства XX в., творческие уроки которого бесценны и для современного театра. Своим талантом, творческими устремлениями, миропониманием он жив и сегодня, о чем свидетельствует и театр, носящий имя великого режиссера.

В ЧЕМ ТАЙНА МОГУЧЕЙ ЖИЗНЕСТОЙКОСТИ ТВОРЧЕСТВА и театральных принципов Вахтангова? Почему оно сыграло исключительно плодотворную роль в развитии не только русского, но и мирового театрального искусства, почему имя и заветы Вахтангова остаются актуальными и сегодня?

В какой-то мере ответы на эти вопросы мы найдем в надписи К.С. Станиславского на своем портрете, подаренном Вахтангову: "Любимому ученику, талантливому сотруднику, единственному преемнику, первому откликнувшемуся на зов, поверившему новым путям в искусстве, много поработавшему над проведением в жизнь наших принципов, мудрому педагогу, создавшему школу и воспитавшему много учеников, вдохновителю многих коллективов, талантливому режиссеру русского искусства, будущему руководителю русского театра".

Как отмечал последователь великого режиссера, его ученик Рубен Симонов, “Вахтангов - не музейная ценность, а огромное творческое богатство, которое, однако, не полностью реализовано в нашем сегодняшнем искусстве".

Е. Вахтангов родился в семье владикавказского коммерсанта, крупного фабриканта, сменившего свое армянское имя Баграт на княжеское Багратион. Отец хотел видеть в своем наследнике будущего владельца фабрики, "извлекающего из нее золото". Сын однажды ответил: "В таком случае я превращу фабрику в театр". Его манило совсем иное "золото", иное богатство. Пройдя школу Московского художественного театра и будучи одним из лучших учеников Станиславского, Евгений Багратионович, не отвергая принципов реалистического искусства Художественного театра, развил и обогатил их в духе требований нового времени. Вахтангов считал, что теперь настало время возвратить театр в театр". Боевой клич Вахтангова был направлен против натурализма. Со страстной убежденностью утверждая в театре предельно насыщенную реалистичность, он повторял, что между публикой и сценой не должно быть преград.

Как утверждают ученики и последователи Вахтангова, он действительно возвратил театр театру. Его спектакли (они немногочисленны, но велики по своему значению) блистали яркостью выразительных средств, благодаря чему содержание воспринималось с удивительной ясностью. Вахтанговская театральная условность давала простор воображению зрителя. Глубокое понимание жизни, выраженное с высоким актерским мастерством, создавало на сцене живые характеры. Ослепительные контрасты, фейерверк ритмов и красок превращали спектакли в подлинный праздник. Величайший мастер гротеска Вахтангов дал актеру право возродить на сцене забытую возможность импровизации.

ОДНИМ ИЗ ЗАМЕЧАТЕЛЬНЫХ СВОЙСТВ ВАХТАНГОВА, по утверждению его биографа Х. Херсонского, было умение находить для каждой пьесы и каждого героя свою, неповторимую, оригинальную форму сценического воплощения. Вахтангов никогда не повторялся. "И все то новое, что выходило из его рук, отнюдь не было результатом погони за формальной оригинальностью. Это новое, оригинальное было каждый раз художественным открытием. И рождалось у Вахтангова как-то само собой, совершенно органически как необходимость, как единственная в этом случае закономерная форма. К.С. Станиславский утверждал, что зритель во время спектакля должен забыть, что он находится в театре. Вахтангов решительно убеждает, что этого забыть нельзя и забывать вовсе не следует. Полемически заостряя свою мысль, Евгений Багратионович настаивает даже на том, что зритель должен ежесекундно чувствовать мастерство актера. В таком полемическом духе, обнажая приемы и игру, Вахтангов поставил "Принцессу Турандот", и во всех других постановках он добивался такой интенсивной жизни на сцене, что зритель как бы забывал обо всем, сочувствовал героям пьесы, плакал, смеялся.

Так же разрешал Е. Вахтангов и связанный с этим вопрос: что должен испытывать актер на сцене. Станиславский добивался, чтобы актер, играя роль, чувствовал себя так же естественно, как в жизни, и забывал о театре. Но этого добиться нельзя и добиваться не нужно, утверждал Вахтангов. Если актер правдиво живет жизнью художественного образа, он в одно и то же время и живет в образе, и помнит, что он актер и находится на сцене. От этих принципов Вахтангова исходит его программное утверждение, что реализм в театре должен быть фантастическим - реальное отражение жизни должно быть дано в театре в образах, обогащенных художественной фантазией.

"Театр должен потрясать зрителя, - говорил Вахтангов. - Потрясать потому, что перед зрителями на сцене проходит жизнь, в которой действуют, переживают, радуются люди... Искать! Всегда искать!" Это один из заветов Вахтангова. И хотя жизнь этого выдающегося мастера сцены прервалась очень рано, он успел сделать поразительно много. Только за последние, самые плодотворные 2 года - он одну за другой осуществляет пять уникальных постановок: "Свадьба" Чехова, "Чудо святого Антония" Метерлинка, "Эрик XIV" Стринберга, "Гадибук" Ан-ского (С.А. Раппорта) и "Турандот" Гоцци. Это спектакли принесли Вахтангову всемирную известность. Его имя встало в один ряд с именами крупнейших режиссеров эпохи.

ПОСЛЕДНЕЙ РАБОТОЙ ВАХТАНГОВА БЫЛА "ПРИНЦЕССА ТУРАНДОТ" ГОЦЦИ, которую он поставил в 1922 году. Для того, чтобы понять и оценить этот спектакль, необходимо знать, в какое время и в каких условиях он ставился. Гражданская война, голод, холод, разруха, усталость. И в это время в небольшом театре, именуемом Третьей студией МХАТ, и начинается работа над "Турандот". В спектакле отразилось вахтанговское понимание театра. Великий реформатор сцены достиг необычайных высот в борьбе против консерватизма и ложного новаторства. Сплотив вокруг себя талантливые молодые силы, он пошел по пути смелого экспериментаторства. Его театр-студия стала подлинной лабораторией, где царил дух исканий и дерзаний. Вахтангов отлично сознавал то, что было сделано Московским художественным театром, Станиславским, Немировичем-Данченко и Мейерхольдом, был знаком с лучшими европейскими театрами. Но он никогда не склонялся перед авторитетами. Посмотрев "Принцессу Турандот", Станиславский заявил: "За 23 года существования Художественного театра таких побед немного. Вы нашли то, чего так долго, но тщетно искали многие театры". Вахтангов творил искусство подлинно народное.

Безвременная смерть не позволила ему осуществить все свои мечты. Обратившись в те дни к осиротевшим ученикам Вахтангова, А. В. Луначарский писал: "В исканиях нашего послереволюционного театра совершенно исключительную роль играл гений Вахтангова. Почти во всем возможным линиям глубокого артистического и в то же время популярного театра шло искание этого замечательного человека... Коллектив, воспитанный Вахтанговым, должен сохранить те благородные зерна, которые получил от своего учителя. Это вопрос тревожный и вместе с тем открывающий перед нами большие перспективы".

Ученики Вахтангова нашли в себе достаточно сил и смелости продолжить дело учителя, идти по намеченному им пути с лозунгом "Без Вахтангова, но всегда с Вахтанговым". Свидетельством тому - сегодняшний Вахтанговский театр, пройденный им славный путь. Уроки Вахтангова открывали его последователям вкус к глубокой разработке характеров, умение передавать богатство жизни человеческого духа.