АЭС ПРОДЛЕВАЮТ ПРОПИСКУ

1976 год, декабрь. В поселке Мецамор (двадцать восемь километров к западу от Еревана) в эксплуатацию введен первый энергоблок Армянской АЭС.

Январь 1980 года – в строю уже второй.

В 1983 году начато строительство третьего и четвёртого энергоблоков, однако, после аварии на Чернобыльской АЭС (1986 год) работы сворачиваются.

2023 год. Правительство рассматривает вопрос о продлении срока действия Армянской АЭС.

В 1990 ГОДУ СТАНЦИЮ, ДАЮЩУЮ РЕСПУБЛИКЕ ОКОЛО СОРОКА ПРОЦЕНТОВ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИИ, ЗАКРЫЛИ. Затем запустили снова. Сегодня правительство республики намерено продлить жизнь мецаморского старожила еще на десять лет. Лучше, конечно, строить новую, но пока не по карману.

После Чернобыля атомная энергетика в бывшем СССР оказалась в загоне - в Ростове, Калинине, Белоярске, остановили строительство Крымской АЭС, и это далеко не все. Заглушая в 1990 году реактор в Мецаморе, кивали на землетрясение в Спитаке (подземные удары станция как раз выдержала достойно), но в уме держали Чернобыль. Как бы там ни было, замок на ворота АЭС повесили, в лютую зиму 1992 года люди перебивались без тепла, экономика без электроэнергии, вожди первых лет независимости – без всенародной любви. Пришлось дать задний ход и замок с ворот станции сняли, а АЭС как ни чем не бывало продолжила работу.

Между тем в славной биографии Армянской АЭС есть полузабытый эпизод, грозивший вполне предсказуемыми последствиями. ЧП случилось пятнадцатого октября 1982 года, в день завершения работы комиссии от Главного управления пожарной охраны СССР. Двадцатистраничный отчет, составленный экспертами из Москвы, был для пожарников Мецамора не комплиментарным, но справедливым, что легко подтверждается хроникой событий, развернувшихся тотчас после отбытия проверяющих.

Итак, в день отъезда (надо же!) в 9 часов 58 минут происходит возгорание в шахте второго блока АЭС и на насосной станции автоматической системы пожаротушения. Усилия персонала по тушению огня оказались безрезультатными. Пожар распространялся.

В 12 часов 45 минут контроль над реактором утерян. На пульте управления реактором работа была возможна только в противогазе. Станция лишилась как внутреннего, так и внешнего энергоснабжения. Система охлаждения вышла из строя, зарегистрировано опасное скопление водорода.

ТЕМПЕРАТУРА В РЕАКТОРЕ СТАЛА ПОВЫШАТЬСЯ, А ЭТО МОГЛО ПРИВЕСТИ К ВЗРЫВУ. Вышли из строя генераторы, турбины, трансформатор, насосы, важнейшие двадцатиметровые кабельные линии.

На место пожара все прибывают и прибывают пожарные подразделения из Еревана и близлежащих районов. Работы по пожаротушению продолжались семь часов, после чего реактор был, наконец, приведён в состояние покоя. В работах участвовало сто десять сотрудников пожарной службы, общий ущерб от аварии составил около одного миллиона рублей, в те годы очень немалые деньги, но дело разве в них? Не погасни огонь пусть даже с опозданием, платить пришлось бы человеческими жизнями и непоправимым ущербом природе. Тем не менее, по некоторым сведениям, семеро пожарных от последствий облучения скончались, умер и руководитель одной из лабораторий Вилен Арзуманян.

До и после «армянской аварии» такое и похуже случалось более десятка раз - катастрофа на Ленинградской АЭС, авария на американской атомной станции Три-Майл-Айленд, катастрофа на японской АЭС «Фукусима-1».

А теперь о том, откуда росли уши аварии на Армянской АЭС? В посвященной одному из отцов атомной энергетики СССР академику Александрову книге дается следующее объяснение. «Пожар возник вследствие не отключенного защитой короткого замыкания, приведшего к нерасчетному режиму работы кабеля с его перегревом и возгоранием изоляции».

Далее более понятно. Кабельные шахты вообще и кабельные люки в частности, не обладали проектной огнестойкостью. К тушению пожара приступили с опозданием. Отмечались и другие эксплуатационные упущения, а также «неэффективность системы подготовки персонала». Это уже тот самый человеческий фактор. Позже, когда случилась спитакская беда, тот же фактор, но в несколько ином исполнении, напомнит о себе вновь. Об этом предпочитают не вспоминать, и это на самом деле неприятно.

После землетрясения часть персонала, скажем мягко, оставила свои рабочие места, и безаварийная работа станции оказалась под угрозой – сработало эхо недавнего Чернобыля, работники боялись возвращаться. Понять можно, оправдать сложно. Тяжёлые аварии на АЭС отличаются от обычных промышленных глобальным радиационным воздействием и сильнейшим психологическим стрессом, связанным с тем, что в общественном сознании атомная энергетика тесно ассоциирована с атомной бомбой. Скорее всего, что-то похожее щелкнуло и в головах некоторых работников Армянской АЭС.

Как вышли из положения? Как обычно делалось в стране, которая жила не только в единой энергетической, но и социально-политической системе – доставили персонал из других АЭС, прежде всего с Кольской. Это позволило избежать катастрофы.

Насчет человеческого фактора и уроков на примере атомной катастрофы в японской Фукусиме (2011 год). «Следует бережно сохранять действующую на станциях процедуру профессионального отбора и роста, позволяющую последовательно, без скачков проходить ступени карьеры и отбирать подходящие кандидатуры для руководящей работы».

Второе. Всячески поддерживать и развивать систему психофизиологического контроля операторов, эксплуатационного и ремонтного персонала.

Чем нам не подходит?