НЕСОВЕРШЕНСТВО ДЕМОКРАТИИ И ЕЕ ИМИТАЦИОННОСТЬ

Слово "демократия" в современном мире уже давно не воспринимается в ее первоначальном смысле, то есть, как власть народа (реализованной в виде выбора во власть в стране заслуживающих доверие народа представителей путем прямого голосования граждан). Если первоначально эту идею пытались воплотить в Древних Афинах, что являет собой уникальный пример в истории человечества, то затем ее смысл был искажен на следующих этапах исторического развития.

РЕСПУБЛИКАНСКАЯ СИСТЕМА ГОСУДАРСТВЕННОГО УСТРОЙСТВА в древнем Риме тоже считалась демократической из-за наличия сената (совещательного органа в качестве противовеса власти императора) и народных собраний. Однако на состав римского сената прямые выборы (через народные собрания) влияли лишь на ранних этапах становления республики. При этом избранники должны были быть людьми состоятельными и достаточно богатыми. Но с течением времени статус сенатора стал чуть ли не родословным, и в сенаторы избирались наследники прежних, независимо от воли народа. К этому следует добавить еще и ту роль, которую играл император при формировании списка сенаторов, куда добавлялись нужные ему люди (ничто не напоминает из армянской политической практики?). Все они были представителями привилегированного рабовладельческого класса и носили титул патрициев. Такое выражение, как "сенатор – рабовладелец",  не считалось противоречащим принципам демократии. Настолько естественным представлялось сочетание этих двух взаимоисключающих понятий.

Конечно, недостатки демократии такого образца можно считать исторически преходящими. Однако Римская республика (в ее поздний период) спустя много веков стала объектом подражания для отцов-основателей американской демократии. Они заимствовали у римлян идею сената, но уже в рамках двухпалатной системы, и даже названия Капитолий и Капитолийский холм – один из семи холмов древнего Рима, на котором располагался сенат империи.

Члены американского конгресса  и президенты страны не всегда от рождения были людьми из привилегированного класса. Однако благодаря своему упорству и таланту достигли высот в политической карьере, что видно на примере Авраама Линкольна. Первый президент США  Джордж Вашингтон имел богатое поместье и был рабовладельцем. Но его роль в становлении и укреплении американского государства настолько велика, что подобные детали отходят на второй план, если говорить об этом как об отдельной особенности его личной жизни, а не как о характерной черте американской демократии вообще на ранней стадии ее становления. Одной из его заслуг (помимо прочих) явилось то, что он, несмотря на уговоры, отказался баллотироваться на третий срок под предлогом того, что не хотел создавать исторического прецедента. Другим примером исторически обусловленной неполноты американской демократии является второй президент Джон Адамс, который, в отличие от Вашингтона, категорически отказался иметь своих рабов, но был против отмены рабовладения.

НЕДОСТАТОК АМЕРИКАНСКОЙ ДЕМОКРАТИИ ВЫРАЗИЛСЯ И В ТОМ, что при принятии такого исторически важного документа, как Билль о правах (который Маркс назвал первым документом о правах человека в истории человечества), в нем не нашлось места правам рабов и индейцев. Соответствующие поправки в Конституцию США в связи с отменой рабовладения в стране были введены лишь через 88 лет после возникновения американского государства, но даже они полностью не решили расовую проблему, отложив ее на десятки лет. Введение же в американскую избирательную систему коллегии выборщиков (electoral college) – мера, оправданная на начальном этапе формирования молодой демократии США и при том уровне грамотности населения – давно уже превратилась в своего рода исторический анахронизм, нивелирующий результаты прямого голосования избирателей. Можно сказать, что консерватизм – это черта американского общества. Несмотря на их начальную ненависть к британской короне, они твердо переняли у британцев классовую сущность демократии, хотя многие американцы даже не отдают себе в этом отчета, считая, что США "is a great country to live" (отличная страна для проживания).

Разумеется, все особенности политического устройства государства следует рассматривать и характеризовать только в их историческом контексте. Ибо со временем они могут совершенствоваться или, наоборот, терять в качестве. Они, естественно, переживают процесс трансформации и не могут возникнуть сразу в виде, устраивающим современное поколение в тех обществах, которые мы оптимистично называем демократическими. Ибо демократия там очень часто носит имитационный, а не сущностный характер.

Глубина классовой обусловленности американской демократии особенно ярко проявляется во время президентских избирательных кампаний, ставших настолько затратными, что кандидат без поддержки влиятельных финансовых кругов практически не имеет шансов быть избранным. Вряд ли можно назвать проявлением власти народа тот факт, что на принятие важных решений со стороны Конгресса влияет практика лоббирования со стороны элитных американских групп в лице финансистов, военно-промышленного комплекса и энергетического лобби.

Английская демократия развивалась другим путем. Ее начало датируется 13-м веком, а именно, 1215-м годом, когда группа английских баронов выступила с документом, названным "Magna Carta" ("Великая Хартия Вольностей" или просто "Великая хартия"), состоящим из требований, ограничивающих власть английского короля (в то время королем Англии был принц Джон, один из самых провальных правителей Англии за всю ее историю, прозванный Иоанном Безземельным, – брат короля Ричарда Львиное Сердце, известного героя крестовых походов, с именем которого связаны истории  Робин Гуда и рыцаря Айвенго).

Первоначально задуманная как документ о перемирии между королем и восставшими баронами, недовольными его политикой (которая еще более усугубила их отношения после признания Джоном Англии в качестве вассала Папы Римского в 1213-ом году и провала французской кампании 1214-ого года), она затем трансформировалась в своего рода кодекс правовых норм, в котором оговаривались права свободных граждан, но не крепостных. При этом король терял право назначения новых налогов без согласия королевского совета – предшественника английского парламента. Неполнота английской демократии выразилась позднее и в составе его (парламента) двухпалатной структуры до и после Кромвеля, где верхняя палата (лордов) не была выборной и состояла из представителей аристократии и высшего духовенства, а правом выбора (в палату общин) обладали лишь те, кто преодолел избирательный ценз – имел земельный участок, приносящий прибыль не меньше установленного предела.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ НАШЕГО ВРЕМЕНИ, ОРГАНИЗУЮЩИЕ избирательные кампании и получающие доступ в парламенты своих стран при финансовой поддержке большого бизнеса, уже по определению не способны отстаивать подлинно демократические нормы, защищающие простых граждан. Выражение "кто платит, тот и заказывает музыку" в данном случае, к сожалению, совершенно справедливо. Финансовая обусловленность демократии не позволяет наслаждаться ее плодами тем, у кого полупустые карманы, не говоря уже o тех, у кого они вообще пустые. Ибо демократия – это удовольствие, за которое надо платить. Поэтому для крупного бизнеса демократия существует  с избытком, что позволяет им заниматься финансовыми манипуляциями с целью обогащения и ставит рядовых людей на грань выживания. При этом не дается (и не может быть дано) никакого экономического обоснования в необходимости таких манипуляций.

Единственное оправдание – извлечение прибыли. Но как извлечение и распределение прибыли согласуется с принципами демократии – один из вопросов, адресованный большому бизнесу, который оплату своих налогов на прибыль возлагает на рядовых граждан, указывая одну цену на товар на прилавке (которая уже имеет наценку на транспортировку и прочие промежуточные расходы), а у кассы взимая добавленную стоимость в размере, например, 8% от указанной.

Есть много других примеров недемократичности, например, американского бизнеса, превратившего свою страну  в систему не персонифицированной финансовой диктатуры, сделавшую многих американцев заложниками банковской системы посредством кредитования. Это позволяет им сохранять приличный стандарт жизни при отсутствии реальных доходов, соответствующих данному уровню благосостояния. Свойство финансового диктаторства американского бизнеса особенно ярко проявилось после известных событий на Украине, приведших к беспрецедентному росту инфляции, которая была искусственно устроена на почве событий на Украине. Это помогло ему компенсировать свои потери в период коронавирусной пандемии, хотя рядовым гражданам пришлось при этом затянуть свои пояса потуже. Это лишь один из примеров, демонстрирующий, кому оказалась выгодной война на Украине и кто является ее реальными зачинщиком. В какой степени такая политика согласуется с реальными демократическими ценностями – вопрос риторический.

ВСЕ НЕСОВЕРШЕНСТВА ЗАПАДНОЙ ДЕМОКРАТИИ, ПРОНИКШИЕ В НАШЕ ВРЕМЯ ИЗ ГЛУБИНЫ ВЕКОВ (но отполированные ходом истории), уже не только воспринимаются в качестве ее естественных атрибутов, но и сама эта демократия считается образцом для подражания в странах, пытающихся избавиться от тоталитарных или диктаторских режимов, которым, как правило, сопутствует такое явление, как коррупция. Однако демократия (точнее, то, что считается ею) не только не устраняет эту коррупцию, но и обрастает новыми качествами,  имеющими к ней второстепенное отношение (например, чрезмерной озабоченностью проблемой сексуальных меньшинств), а сама коррупция заменяется как бы неким эквивалентом в лице каких-то правовых норм, введенных в интересах бизнеса и не подконтрольных гражданам.

Например, право банков манипулировать процентными ставками, внезапные изменения налоговых или страховых выплат, вводимых налоговым управлением или страховыми кампаниями, безнаказанная манипуляция с лицензиями на выпуск (точнее, недопуск) более эффективных и недорогостоящих лекарств со стороны конкурирующих фармацевтических компаний, проталкивающих на рынок свои дорогие и менее эффективные продукты и т.д. При таких привилегиях у большого бизнеса резко снижается необходимость добиваться крупных доходов за счет неприкрытой коррупции.

Это показывает, что реальная демократия не может ограничиваться лишь сферой политики и права, но должна содержать также экономическую (в интересах рядовых граждан, а не только свободы предпринимательства) и социальную демократию (в США примерно 28 миллионов человек не имеют медицинской страховки из-за ее высокой цены (что равно численности населения некоторых европейских стран) и в случае болезни остаются незащищенными). Только полный набор таких "специализированных демократий" делает государство подлинно демократическим.

Те, кто перенял демократию по западному образцу (где наиболее весомым правом при принятии решений в крупных компаниях обладают те, у кого основной пакет акций, а не те, кто создает реальную стоимость в виде материального продукта и которых численно намного больше), полагали, что они находятся на переднем крае современной цивилизации, не думая о том, что передний край иногда заканчивается у самой пропасти.

САМЫЙ СИЛЬНЫЙ ПОРОК СОВРЕМЕННОЙ ДЕМОКРАТИИ - ЕЕ ИМИТАЦИОННОСТЬ. Когда, вроде бы, все институциональные атрибуты для реализации демократических свобод в обществе имеются (парламент, выборы), можно критиковать кого угодно и за что угодно, устраивать всевозможные протесты, сходки и митинги, а реально добиться ничего не удается. То есть, в период между избирательными кампаниями у народа нет действенных (ненасильственных) механизмов воздействия на власть, которая в большинстве случаев остается при своем мнении (в частности, у народа нет монополии или серьезного влияния на средства массовой информации, которая есть у власти и которая через них может влиять на ход избирательных процессов). А мнение народа оказывается как бы гласом вопиющего в пустыне (вспомните сколько раз протестующие в разных странах мира, включая Армению, добивались от властей удовлетворения своих требований путем демонстраций). 

Народ надеется на демократию, думая, что живет в свободном обществе, а правительство все равно проводит свою линию, прикрываясь легитимностью, полученной на выборах. Можно подумать, будто легитимность – это своего рода индульгенция от вседозволенности, выданная власти избирателями, или зарезервированное право на интеллектуальное превосходство над остальными слоями общества, гарантирующее власти безапеляционность ее решений. Хотя интеллектуальное превосходство завоевывается не силой права, а силой интеллекта. Власть же не имеет права претендовать на уважение своих избирателей только потому, что они ее избрали, а лишь тогда, когда последние довольны результатами проводимой ею политики (в этом смысле апелляции Пашиняна к мандату, врученному ему народом очевидно не являются аргументом). Мудрость в принятии решений не определяется путем голосования. Поэтому даже народ, подвергнутый промыванию мозгов, во время избирательной кампании может поставить не на того кандидата, как это случилось в Армении в июне 2021 -ого года, хотя сказанное не ограничивается одним лишь национальным примером.

ПЕРЕХОД АРМЕНИИ ОТ ПОЛУПРЕЗИДЕНТСКОЙ СИСТЕМЫ ПРАВЛЕНИЯ К ПАРЛАМЕНТСКОЙ, предпринятый в целях усиления демократии в стране (в условиях отсутствия внутрипартийной демократии как нормы жизни в подавляющем большинстве политических партий Армении), оказался не подготовленным и не созревшим с точки зрения его восприятия в массовом сознании народа, который воспринял эту реформу как попытку воспроизводства прежней власти под новой вывеской. Хотя в концептуальном отношении проект реформ был одобрен экспертами Венецианской комиссии, разочарование населения властями республики было связано, в частности, с фактами подкупа голосов в период избирательных кампаний, подозрением в коррумпированности государственных чиновников и распространенностью коррупции в целом как социального явления. Наверное, поэтому Республиканской партии Армении, возглавлявшей в то время коалиционное правительство и располагавшей наиболее солидным составом профессионально подготовленных кадров, вовлеченных в структуру государственного управления во всех ее звеньях, добившейся серьезных результатов во внешней политике, обеспечении безопасности страны и ее экономическом развитии, не удалось сохранить за собой тот уровень доверия народа, который бы не позволил прийти к власти группе лиц во главе с Пашиняном, по своим интеллектуальным, психологическим и нравственным характеристикам (словом, по совокупности своих человеческих качеств) явно не соответствующим тем государственным задачам, которые стояли перед ними.

Отсутствие внутрипартийной демократии во многих из действующих политических партий Армении, которая выражается уже в самом факте отсутствия ротации их лидеров и руководящих кадров, приводит к тому, что принятие партийных решений, фактически, зависит от воли лидера партии или партийного руководства. Это означает, что при вхождении в состав Национального Собрания представители фракций от этих партий будут голосовать за спущенные сверху решения, исходя из принципа партийной (или блоковой) солидарности, независимо от реально складывающейся потребности. В условиях такой парламентской "демократии" выбор президента Армении как одного из противовесов в новой структуре власти республики будет определяться мнением узкой группы лиц из руководящего состава партий, что в корне противоречит принципам представительной демократии, которая по уровню доверия к себе по результатам выборов существенно уступает прямому (не в строгом смысле этого слова) голосованию, проводимому на избирательных участках.

Выбирается не тот президент, который отвечает ожиданиям большинства граждан страны, а тот, кто считается наиболее приемлемым с точки зрения правящей коалиции или правящей партии. Такое впечатление, будто выбирают члена своей команды. То есть, президент становится марионеточной фигурой, скорее декоративной и выполняющей в основном функции главного церемониймейстера страны, но никак не главного представителя одного из ветвей власти, влияющего на важные внутренние и внешнеполитические решения и представляющего страну на международной арене. Иными словами, играет роль своего рода английской королевы в армянском обществе.

ОБРАЗНО ГОВОРЯ, ПАРЛАМЕНТСКАЯ ДЕМОКРАТИЯ ТАКОГО СВОЙСТВА сохраняет все черты конституционной монархии. С той лишь разницей, что если конституционный монарх является символом единства нации, то армянский президент в нынешних условиях оказался его антиподом – символом национального раскола.

Пашиняновская власть возомнила себя бастионом демократии, переняв все характеристики ее имитационной модели, которая потому бесполезна и бесплодна в плане принятия решений, отвечающих общенациональным интересам и текущим задачам обеспечения безопасности страны, что оторвана от реальности именно в силу своей имитационности и особенностей национального менталитета. Более того, она опасна, ибо под завесой ее иллюзорности произошла фактическая узурпация власти одним лицом при содействии его ближайшего окружения, что по определению невозможно было без усиления репрессивных мер не только против конструктивной оппозиции, но и народа, как потенциально самого главного оппонента дискредитировавшей себя власти.