ЧЕЛОВЕК БЕЗ ИМЕНИ

Чем дальше, тем чаще о нем говорят: "он", "тот", "занимающий место", "этот" и все понимают, о ком говорят. Согласно положению и в соответствии с протоколом, к нему обращаются "господин премьер-министр" либо его подчиненные, либо зарубежные официальные лица, обязанные следовать дипломатическому этикету. Ну, не может же кто-либо из них взять и сказать "этот недоумок", пусть даже за глаза часто выражаются похлеще.

 А ведь не так давно его дружески хлопали по плечу, фотографировались, по-свойски называли Николом, держа в уме, что кубинцы Кастро звали "Фиделем", Ангелу Меркель "мамочкой", Че Гевару – и вовсе "Че", американцы же в свое время говорили "Дядюшка Джо" и всем было понятно, что речь идет о Сталине. Когда же в Армении сегодня говорят "этот" - всем тоже ясно, о ком идет речь.

ПоЧему? ОтЧасти из презрениЯ, Частично от брезгливости, а в общем и целом - от нежелания воспроизводить вслух сочетание букв, составляющих фамилию, которая уже никому ни о чем хорошем не говорит.

 До такой жизни носитель не так, чтобы редкой у нас фамилии дошел самостоятельно и никто кроме в этом не виноват. Ну, сколько можно изгаляться, врать и топить свою страну, вытаскивать взамен из-за пазухи картонку с контурами Армении и объяснять людям, что, мол, это и есть их страна. Или бродить в распашонке по школам, спортивным площадкам, детским садам и яслям, кормить детей мороженым, пожимая руки специально подготовленным людям. А вокруг него, куда ни посмотри, охрана, охрана, охрана.

Ни Фидель, ни Че, ни "германская мамочка" не прятались от своего народа за многослойными кордонами полиции, и уж точно не били народ по голове, не оглушали его светозвуковым боеприпасом.

Человек, которого называли "Дядюшка Джо" - другое дело, но ведь калибр, масть, окрас армянского предводителя с Генералиссимусом не совпадает ни в чем. Не говоря уже о том, что "дядюшка" войну выиграл, пусть на свой манер, но построил державу и не подпускал к ее границам никого, а этот бесконечно проигрывает все битвы (и если бы только на поле брани), теряет союзников и держит перед недругом двери нашего дома нараспашку.

Характерная особенность данной популяции выскочек: не умея делать государственное дело, подчеркивать свою значимость во всякого рода мелочах и незначительных подробностях. Обратите внимание: как часто, подходя к микрофону, либо вытягиваясь (по физической возможности) под государственным флагом, или изображая скорбь на лице, этот человек одергивает полы пиджачка и застегивается на все пуговицы. Потом расстегивается, а, спустя миг, перебирает пуговицы снова и снова. затем рассмешит себя, как ему кажется, острым народным словечком и зальется безудержным смехом. Мол, сотворен из естественных, а не композитных материалов, и ничто человеческое ему не чуждо.

ОДНАКО, ДЛЯ ГОСУДАРСТВЕННОГО ЧЕЛОВЕКА МЕЛОЧЕЙ НЕ БЫВАЕТ, и все он знает, и все понимает, и все чтит, и все делает как положено. Шлет телеграммы соболезнования или поздравления главам иностранных государств, возлагает венки по случаю, посещает страны и приглашает иностранных государственных мужей в свою, пытается стряхнуть пыль со своего "славного" депутатского прошлого, но вспоминать себя в журналистике почему-то не любит. Потому что и там пусто.

Насчет приглашения в "свою страну" два слова. Ну, кому охота приезжать в гости к человеку, которого в мире ни во что не ставят, а те, кто приезжает, те не гости, это инструкторы, кураторы, хозяева в чужом доме.

Говорят, каждые шесть минут на планете Земля исполняется какое-нибудь произведение Чайковского. Столь же часто исполняют музыку только "Божественного Амадея" Моцарта. Но чаще всего вместе взятого в любви и преданности своей стране и своему долгу клялся он. Вначале верили, потом призадумались, дальше стали что-то понимать и на смену безоблачной наивности пришло прозрение.

Выветривание его имени из общественного обихода произошло вскоре после того, как скандировавшие идиотическое "Гмп-гмп-ху!" граждане стали приходить в себя и начали выказывать первые признаки ропота, после чего он взял в руки молоток, принялся им размахивать с трибун и постепенно довел дозу проклятий к своим оппонентам до промышленных объемов.

В ответ – забвение, теперь уже и имени, фамилии, отчества, а заодно и лица. Стал чем-то вроде облака в штанах и кепке. И никто кроме него в этом не виноват.