ТЕЛЕГРАММА В ПРИГРАНИЧНУЮ ДЕРЕВНЮ И ЧТО ИЗ ЭТОГО ВЫШЛО

Государственную безопасность Советского Союза защищал КГБ. Защищал, как умел, а умел он много чего – от глобального до вроде бы сущей ерунды, казалось бы, отвлекающей от главного. Но так только казалось.

АРТУР КИРАКОСЯН, МОЙ ОДНОКУРСНИК И ДРУГ, И Я, ТОЖЕ СТУДЕНТ ФИЛФАКА, НА СТАРШИХ КУРСАХ ПОДРАБАТЫВАЛИ: он телеграфистом, я – монтером ЛАЗ-а (линейно-аппаратный зал) междугородней связи. Между делами студенческими и «шабашкой» читали бестселлеры тех лет и, конечно же, «Ярче тысячи солнц» Юнга, австрийского писателя, рассказавшего о создании атомной бомбы, манхэттенском проекте, американском физике Роберте Оппенгеймере и генерале Лесли Гровсе, тоже американце, и много еще о чем интересном.

Многое брали из книги Юнга, кое-что из других, как говорят сегодня, открытых источников, но больше всего удивительного о Манхэттенском проекте узнали спустя годы. Чему удивились?

В проекте принимало участие около 130 000 человек, его стоимость составляла почти 2 миллиарда долларов США (около 22,5 миллиардов долларов по курсу того времени). Более девяноста процентов затрат шло на строительство заводов и производство расщепляющегося материала, на разработку же и производство оружия - менее десяти процентов.

Исследования и производство шло на более чем тридцати площадках в Соединённых Штатах, Великобритании, Канаде. Проект также занимался сбором разведданных немецкого проекта по производству ядерного оружия, наученные этому люди работали в Европе, иногда в тылу врага (в годы Второй мировой войны), где собирал ядерные материалы и документы, а также вербовал немецких учёных.

Но вернусь к Артуру Киракосяну, себе и нашему старшему другу Роберту Кайцуни, уже работавшему учителем русского языка и литературы в селе Джанфида Октемберянского района (наименования тех лет, сегодня Тандзут) на самой границе Армении с Турцией. Старший друг время от времени приезжал в Ереван и привозил емкости с самогоном и домашним вином, мало чем уступающим сегодняшним «Карасу» и «Такару». Встречали мы друга-Кайцуни с радостью, провожали с надеждой на скорую встречу, и все бы хорошо, если бы она вдруг не затянулась на продолжительное время. 

И тогда, не отходя от телеграфного аппарата, друг Артур отбил другу Кайцуни телеграмму следующего содержания: «Запасы тяжелой воды  иссякли тчк  генерал гровс в ярости вскл приезжайте сами или шлите с оппи тчк». (Надо ли объяснять, что такой текст не приняли бы ни в одном отделении связи Советского Союза). Телеграмма ушла, учеба вперемешку с работой продолжалась, но не долго.

Несколько дней спустя Артура вызвали к директору телеграфа товарищу Токмаджяну. В кабинете за приставным столиком сидел неизвестный мужчина, Артуру велели сесть напротив него, после чего директор телеграфа положил на стол бланк с телеграммой.

- Это было послано в твою смену, ты не знаешь, кто бы мог ее отправить? - спросил директор.

- Я. Ее отправил я.

- Что ты хотел этим сказать? Что за «тяжелая вода» (оксид дейтерия (D2O) с природным содержанием изотопов кислорода, применяется в качестве замедлителя нейтронов и теплоносителя в тяжеловодных реакторах.  Ред.).          

 АРТУР ЧЕСТНО, ВО ВСЕХ ПОДРОБНОСТЯХ РАССКАЗАЛ О МОТИВАХ ОБРАЩЕНИЯ к работавшему в пограничной зоне другу Кайцуни, после чего директор велел положить на стол  служебный пропуск и объявил, что на телеграфе он больше не работает.

- Откуда взялся генерал Гровс и кто такой Оппи?- спросил мужчина, сидевший по ту сторону приставного столика.

- Гровс - из книги  Янга «Ярче тысячи солнц», Оппи – это физик Оппенгеймер, он из той же книги, - объяснил Артур.

- Завтра утром с книгой жду вас на улице Налбандяна, в КГБ, пропуск будет выписан.

Предположить, будто молчаливый человек из КГБ не слышал про  Оппенгеймера или генерала Лесли Ричарда Гровса я бы не рискнул – тогда эти имена были у многих на слуху, а у советской разведки, тем более.

Несколько поясняющих слов для наших читателей. Генерал Гровс, признанный одним из самых успешных менеджеров своего времени, не обладал никакими познаниями в физике, но смог нанять правильных людей, нацелить их на правильные задачи, мотивировать и блестяще с этим справился. (В этом отношении он мало чем уступал руководителю атомного проекта Советского Союза Лаврентию Берия).

Несмотря на то, что в команде Гровса были светила мировой науки, он управлял ими жестко, не церемонясь, называл своих подопечных «дорогостоящим сборищем идиотов и кретинов», чем опять же напоминал советского Берия.

Гровс был убежден, что ядерное оружие должно быть применено, и приложил все силы, чтобы убедить в этом президента Трумэна и высшее руководство США. Доведя свои планы до конца, Гровс таким образом разделил вину за Хиросиму и Нагасаки.

Что касается Оппенгеймера, то перед сбросом атомных бомб в августе 1945-го он рекомендовал проинформировать СССР о создании нового сверхмощного вооружения, а после бомбардировок призвал установить международный контроль над ядерным оружием, выступив против разработки еще более разрушительной бомбы -  водородной. Связь с поведением советского академика Сахарова улавливаете?

К Оппенгеймеру не прислушались, позже заподозрили его в антиамериканизме и связях с СССР. В 1954-м лишили допуска к секретной работе, тогда как  научное сообщество признало заслуги ученого и вручило ему почетную премию. Тем не менее, к государственной работе Оппенгеймер уже не вернулся.

Об этом в книге Юнга нет ни слова, но кому надо, об этом, разумеется,  знал. Молчаливый офицер из армянского КГБ был из тех «кому надо». Побеседовав в назначенный день с Артуром Киракосяном, он объяснил ему неуместность проявленного легкомыслия и отпустил с миром.

Тем временем негласную проверку на благонадежность проходил и адресат той злополучной телеграммы - Роберт Кайцуни из приграничной Джанфиды. Избавить его от головной боли, кроме всего прочего, помогло поручительство начальника заставы капитана Зубкова, с которым сельский учитель сдружился не только на ниве любви к русскому языку и литературе.

За что много лет спустя, провожая капитана войск КГБ СССР на новое место службы, мы выпили доброго вина из села Джанфида бывшего Октемберянского района бывшей Армянской ССР.