СИМВОЛ ЭПОХИ

Зрительская память умеет хранить актерские образы, наиболее яркие моменты их сценической жизни. Порою на протяжении нескольких десятилетий она соединяет образы в одно целое, называемое творчеством. Давно исчезли со сцены героини, созданные Гоар Гаспарян, нет спектаклей, в которых она их воплощала. Но все, кто слышал голос певицы, утверждают, что впечатление было неизгладимым. Магия и красота ее голоса и какая-то одухотворенность пения приводили в трепет.

С ГОДАМИ ПОСЛЕ ЕЕ УХОДА ПАМЯТЬ О НЕЙ ПЕРЕМЕСТИЛАСЬ В САМЫЕ УКРОМНЫЕ УГОЛКИ НАШЕЙ ДУШИ, но недавно, как легендарная птица, восстающая из пепла, она ожила и, как когда-то, привела нас в Национальный академический театр оперы и балета имени А. Спендиарова на концерт, устроенный в ее честь с участием звезд театра, а затем и на спектакль "Ануш" А. Тиграняна. Так театр отметил юбилей - 100-летие народной артистки СССР, Героя Социалистического труда, обладателя многих союзных и республиканских орденов, в том числе ордена Святого Месропа Маштоца, профессора Гоар Михайловны Гаспарян. Но этот юбилей был далек от обычных официозных мероприятий. Он - по зову сердца. В честь 100 -летия певицы Центральный банк Армении ввел в обращение серебряную памятную медаль, а 14 декабря HayPost - почтовую марку, посвященную теме «Выдающиеся армяне: Гоар Гаспарян».

 Свыше полувека она царила и властвовала на сцене, оставаясь кумиром, покоряя волшебной силой своего искусства. Прекрасных голосов и замечательных певцов много на свете - они были, есть и будут. Но только она стала символом совершенства, недосягаемого мастерства. Ее звезда всегда сияла своей исключительностью. Редко кому удавалось подняться так высоко и так глубоко проникнуть в сердце народа.

Помню студенческие годы. Мы не пропускали ни одного ее выступления. Когда она пела, зал словно переставал дышать. Романтическое начало господствовало в ее исполнении - блистательном, покоряющем щедростью, высочайшей культурой.

Уникальный вокальный стиль певицы, выразительность ее пения, драматизм игры, законченность в воплощении сценических образов поставили Гоар Гаспарян в первый ряд артистических имен современности. В ней нашли замечательного толкователя образцы классической армянской оперы и сочинения русских композиторов - Алябьева, Глинки, Римского-Корсакова, реалистическое оперное творчество итальянских композиторов первой половины XIX века и красочно-романтические образы опер Мейербера, в которые силой таланта артистка вдохнула подлинную жизнь.

Где бы ни выступала Гоар, она всюду вызывала восторг: она в совершенстве владела этой чистой и высокой формой мастерства, которая является лицом настоящего искусства. В течение всей своей творческой жизни она напряженным трудом утверждала силу и авторитет своей личности, и вместе с тем день ото дня росло ее исключительное дарование. Пресса писала об артистке, "постигшей тайну влияния музыки на души", о жизни, которую она вдыхала в созданные ею образы, о том, что она "чудо, доселе неслыханное, сказочное, а ее голос - как благородный Страдивари"... ("Ууси Аура", Финляндия). «До Гоар Гаспарян у нас не знали, что такое колоратурное сопрано», народная артистка СССР Ирина Архипова. Японский музыкант Гиноди Яшана отмечал: "Исполнительские приемы Гаспарян, ее техника доведены до совершенства. Широко охватывая взглядом область мировой музыки, думается, мы найдем мало певиц такого класса".

 КОГДА В 1948 ГОДУ ГОАР ГАСПАРЯН ПРИЕХАЛА В АРМЕНИЮ, за плечами у нее было уже свыше 100 концертов, прошедших с большим успехом в Каире. Но по-настоящему талант певицы раскрылся на родимой земле, Армения стала радостью и смыслом ее жизни и творчества. Певице довелось увидеть много стран и городов, но Армения оставалась ее глубочайшей привязанностью, горячей любовью. Любила Арарат, увенчанный снегами, и не случайно выбрала этот дом на проспекте Маршала Баграмяна: из окна дома она каждое утро любовалась им.

 Классика отдала Гоар Михайловне все свои драгоценные жемчужины. Она продемонстрировала свое мастерство в исполнении виртуозных колоратурных партий, таких как Лючия Доницетти, Джильда Верди, Динара Мейербера, Норма Беллини, вариации на тему Моцарта, Чио-Чио-Сан Пуччини, Аида Верди. Она насыщала новизной своей личности старые образы, обдавая их огнем своего темперамента.

 А сколько красоты, богатейших оттенков и нюансов музыкальной палитры вносила она в исполнение армянских народных песен, творений Комитаса, Екмаляна, Чухаджяна, Тиграняна, Алемшаха, Тер-Гевондяна, произведений современных армянских композиторов! Радость, муки, страсть героинь, даже те чувства, которые были только намечены композитором, она делала яркими, выпуклыми. Все это оставляло в нас чувство благодарности, даже после того, как переставал звучать ее волшебный голос.

Концертный репертуар певицы варьировался, конечно, в зависимости от страны, где она выступала, но неизменным оставалось одно - волшебство ее искусства. И слушатели, зачарованные звучанием ее прекрасного голоса, ее легкой кантилены, конечно, не думали в этот момент о совершенной вокальной форме, позволяющей певице свободно владеть всей палитрой колоратурной техники.

 С середины 90-х годов Гоар Гаспарян все реже появлялась на сцене: возрасту подвластны все, даже великие. Но вот предпоследний концерт навсегда врезался в память. Думается, многих, кто пришел в тот день в Оперный театр (1996 г.), одолевали сомнения: сумеет ли певица спустя годы снова завоевать публику или легенда будет разрушена.

Начало подтвердило опасения: Гоар - другая. Даже показалось, что все в прошлом... Но тут мы стали свидетелями зрелища, исполненного глубокого драматизма. На наших глазах происходила борьба с физической немощью. И дух победил! Свершилось чудо актерства!

ГОЛОС ЕЕ СТРЕМИТЕЛЬНО НАБИРАЕТ СИЛУ, РАСЦВЕТАЕТ МНОЖЕСТВОМ КРАСОК, обогащается нюансами, свойственными только ей. Он дышит, плачет, взывает, словно человек, доведенный до отчаяния, живет и трепещет в слиянии страстей, лирических и драматических переживаний. Дух повелевает ее голосом. Все взрывы и слады, все мощнейшие кульминации и трепетно-приглушенный, еле улавливаемый шелест - это не демонстрация техники. Это - выстраданная судьба, своего рода автопортрет интерпретатора, много познавшего и пережившего. Это трагическая исповедь художника, вызов природе. Гоар словно распахнула перед нами забытые тайны нашего родства с миром. Она сама предстала существом, страстно и с болью разгадывающим загадку смысла своего существования на земле. Словно не голос, а душа высвободилась из тьмы в классически совершенном исполнении, в необычном, по-новому открытом проявлении ее "я". Мы слушали ее, дивясь мужеству, с каким она набирала абсолют формы.

 Я не видела ее лица – только руки, стиснутые в смиренной мольбе. Казалось, что эти руки с полотен Леонардо, ожившие в высоком духовном порыве. Это трагическое величие духа сделало ее прекрасной. Воистину: никакое внешнее обаяние не может быть прекрасным, если оно не выражает обаяния духовного.

 Она - только она превратила скромные романсы армянских композиторов в высокие образцы лирической музыки. Вот что дает нам право утверждать, что она была одной крови с Нарекаци, Комитасом, Туманяном, Екмаляном.

 Исполняя арии из опер Верди, Пуччини, Бизе, романсы и арии армянских авторов, она провозгласила свою главную тему: к радости - через борьбу, к гармонии - через метаморфозы трагического духа, к победе - через мятеж. Зал ловил ее дыхание, каждую трепетную ноту. В эти мгновения она делала не только для публики, но и для себя нечто такое, что лишь поздним умом осознаешь, как велик был эмоциональный всплеск, который способны выразить единицы. И зал приветствовал в этот день не только высочайший уровень исполнения, но и все предшествующее концерту.

 И когда она, облитая черными складками платья, уходила со сцены с гордо поднятой головой, стало ясно: ничто никуда не ушло, все в ней, если возможно такое совершенство. Гоар заставила публику преклониться не перед минувшей славой, не перед блистательной легендой, время которой прошло, а перед вдохновенной певицей милостью Божьей.

...После смерти Тиграна Левоняна, с которым она прожила свыше сорока лет и которого безмерно любила, мы ничего о Гоар не слышали. Она осталась самостоятельной планетой. Слишком самостоятельной для нынешней оперной ситуации. Ее голос остался в чистом пространстве.