"ТЕАТР – Х" - ПОГОВОРИМ О ДЕЛЕ

11 апреля приступил к работе VII Республиканский фестиваль "Театр –Х", организованный при поддержке Министерства культуры РА Национальной творческой театральной ассоциацией. Фестиваль, который правофланговым мировых театральных достижений себя не величает, а, наоборот, настаивает на абсолютно деловом, рабочем способе своего существования. В программе фестиваля более 20 спектаклей на самых разных площадках столицы и регионов. Рядом с постановками, осуществленными на авторитетных государственных сценах, здесь на равных существуют работы многочисленных молодежных свободных трупп. И, как и в прежние годы, в фокусе "Театра – Х" обсуждения, открытый и в основном честный разговор, объединяющий все заинтересованные стороны - от деятелей театра до зрителя в стремлении сделать так, чтобы на театральном пространстве жилось интересно и хорошо.

"Время требует нового сценического мышления, все четче выявляет основные тенденции, достижения и промахи современного армянского театра. И лучшее средство увидеть, осознать и выявить все это – живое общение", - считает президент Национальной творческой театральной ассоциации, кандидат искусствоведения Ара ХЗМАЛЯН.

- Араик, "Театр-Х" возобновил работу в седьмой раз. Что ты считаешь главным достижением "подотчетного периода"?

- Главное достижение нашего фестиваля – осознание, глубокое выявление проблем, которые стоят сегодня перед армянским театром, способность их озвучить и предложить определенные шаги в направлении их решения. Благодаря фестивалю создана площадка, на которой в формате обсуждений панорамировались наши недостатки и достоинства, стало очевидно, чего нам не хватает и что надо делать, чтобы добиваться результата. То, что "Театр – Х" все-таки скорее своеобразный смотр, а не фестиваль в общепринятом значении, думаю, самое дорогое наше завоевание. Театр не может существовать вне диалога, дискуссии. Он всегда должен поднимать как бы вторую волну - разговор вокруг спектакля, трактовки, исполнения. И эту возможность фестиваль также предоставил. Я уже неоднократно говорил – часто обсуждения оказываются гораздо интереснее и содержательнее самого просмотренного спектакля. Кроме профессионального у них ведь большое психологическое значение – возможность высказывания. А то, что за эти годы интерес к фестивалю не ослабел, свидетельствует о том, что мы занимаемся не случайным делом.

- Ты заговорил о направлениях решения проблем. Насколько это возможно в нашей абсолютно государственно монополизированной культуре?

- Я прекрасно понимаю, сколько недостатков и огрехов в государственной системе координирования культуры. Но давайте и мы не будем скидывать со своих плеч вполне определенную вину. Есть ряд вопросов, так сказать, первого ряда, по поводу которых мы по сей день не сформировали четкой единой позиции. Все проблемы в нашей среде стоят на трех китах – зарплата, премии, звания. Если исходить из этих позиций, ни о каком оздоровительном процессе говорить не приходится. Было хоть раз, чтобы по поводу глобального вопроса мы объединились, выработали какую-то серьезную концепцию, представили государственному аппарату и потребовали к ней серьезного же отношения? А если мы об этом не заботимся, почему это должно волновать человека, сидящего где-то наверху и имеющего весьма приблизительные представления о культуре?

Конечно, культура полностью монополизирована государством, и ничего хорошего в этом нет. Сейчас очень модно все валить на отсутствие закона о театре, но мне кажется, что на данном этапе это вопрос второстепенный. Пока не существует полноценного, здорового, напрямую связанного с большим миром, занимающего четкое место в нашем социуме театрального пространства, что будет регулировать этот закон? Думаю, на сегодня гораздо важнее закон о спонсорстве – он гораздо актуальнее, буквально жизненно важен. Уверен, у многих сегодня есть идеи, и весьма позитивные, и они способны изложить четкие пути их достижения. Но мы также понимаем, что не можем всего этого осуществить исключительно при поддержке Министерства культуры. Ведь Минкульт сегодня во многом выполняет функцию министерства социального обеспечения. Давайте будем честны – конечно, большая часть наших театров подлежит "ревизии" – начиная от статуса и кончая, простите, самой необходимостью их существования. Но это какое количество людей будет буквально обречено на нищенствование! Социальное недовольство достигнет апогея, и ни один министр культуры на такой шаг не пойдет. Значит, пока в нашей стране не будут обеспечены социальные гарантии, в том числе и для артистов, говорить о реформе театра не имеет смысла. И огромная масса людей, "делающих искусство", которое никак не меняет наших представлений, а иногда и просто ничего не делающих "пенсионеров" так и будет обретаться в государственных театрах до тех пор, пока лишение этой пенсии не будет грозить им голодной смертью. Урегулирование театрального, шире – культурного поля напрямую связано с урегулированием поля социального. А сфера спонсорства – это стратегический вопрос, о котором у нас говорить не принято. Обсуждаем мы его крайне редко, и механизмы его реализации представляем весьма отдаленно.

- Давай вернемся от стратегических вопросов к фестивальным. Программа "Театра –Х" на три четверти состоит из работ молодых. Что у них хорошо и что плохо?

- Начну с плохого. Моих ровесников мало интересуют живое общение, человеческие отношения, их логика и психология. Об этом свидетельствует и выбор пьес. Вот почему стал таким модным Вырыпаев? Это драматургия абстракций, где слово подменяет действие…

- …а режиссерские фокусы – актера.

- Ну да. В фокусе внимания структура спектакля. А где человек с его проблемами? В списках не значится! Идет дегуманизация театра, но не в эстетическом смысле, а в смысле психологического обеднения. "Чистое искусство" всегда в какой-то мере лишено человеческого лица, но театр все-таки человекоцентричен. Так где же человек в современном армянском театре, каковы его проблемы, тем более в реальности, где столько жизненных и психологических проблем, что не замечать их просто невозможно? Чтобы быть интересным, у театра есть два пути. Либо он должен быть столь же живым, и, может быть, более живым, напряженным и острым, чем наша социальная реальность, – в противном случае люди предпочтут митинг. Эта проблема существует - конкуренция с жизнью, с которой мы не можем шагать в ногу. Либо второй вариант – отрешенный от реальности, чисто эстетический спектакль, который смотришь, как слушаешь музыку. Ну а главный позитив в том, что молодые не повторяют других и себя, и то, что делают, делают импульсивно, непосредственно. Они свободны от порой ложно этических предубеждений, свойственных старшему поколению, когда спектакль становится как бы проповедником нравственности и предания остракизму общественных пороков. Говорят, молодость – недостаток, который быстро проходит. Насколько разнообразными, яркими, непохожими им удастся быть на этом этапе творчества, настолько подготовленнее они придут к зрелости. И одна из наших целей - осмыслить их работу.

- А нет желания осмыслить, чему и как молодых учат, между прочим, не в ПТУ, а в ГИТиКе, то есть в вузе?

- Ну с alma mater у нас большие проблемы. Из нашего института почти не выходят в профессиональном смысле полноценные кадры. Вся надежда на самого студента – на его одержимость, стремления, семейное воспитание, на его догадки и прозрения. Тех, кто получил серьезное образование (особенно речь об актерах), владеет своим телом, голосом, мимикой - всем профессиональным арсеналом, крайне мало. А без этого невозможно говорить о театральной культуре. Вот недавно я смотрел "Чайку по имени Джонатан Ливингстон" у Ваана Бадаляна. Дети, студийная постановка! Но какая чистейшая, ювелирная работа! Двадцать с лишним детей на крошечном пятачке сцены – и все безупречно. И не можешь не задаться вопросом – почему Ваан Бадалян не преподает в институте? Ведь научить актера постоянно быть в форме и работать чисто – главное, что сегодня может дать институт.

- Можно говорить о десятках проблем, но в итоге наш театр сегодня похож на лисицу в винограднике – беспрестанно жалуется на неподготовленность зрителя и старается всеми правдами и неправдами завоевать его любовь. Впрочем, это, кажется, происходит повсеместно.

- Вообще сегодня говорить о каких-то проблемах театра в локальном смысле очень сложно. Границы предельно размыты, и в условиях бесконечной открытости информации уже нет ничего локального. Тем не менее есть вопросы, решение которых полностью зависит от нас. Ну какое имеет отношение недостаточное профобразование к мировым процессам? В мире как раз идут путем совершенствования актерского мастерства. И еще об одном у нас принято забывать – не может сегодня актер быть интересен в отсутствие интеллекта. Мы живем в умную эпоху, в эпоху детей-акселератов, в технократическую эпоху. Имеешь ли ты права выходить на сцену и рассчитывать в течение пускай часа быть интересным зрителю, если твоя мысль не работает. Ведь если панорамировать историю, театр в широком смысле никогда не был интересен интеллектуалам. Он был средством передачи широким массам литературы, средством пропаганды и нравоучения. А сегодня даже представители средних социальных слоев гораздо более информированы и предъявляют гораздо больше требований. Об этом не надо забывать. Я удивляюсь, с какой легкостью актеры сегодня выходят на сцену. Не задумываясь - что же во мне интересного? Играть стало очень легко, и это самая большая проблема.

- Давай снова вернемся к "Театру – Х". Ты не согласен, что с прошлого года, когда вы разошлись со спонсором и утратили большой призовой фонд, интерес к фестивалю несколько поостыл?

- Согласен. И мы уже неоднократно объявляли: те, кто участвовал ради денег – ради Бога! Я не отношусь к этому болезненно, хотя были труппы, которые всегда стремились участвовать в фестивале, а теперь вдруг расхотели. Правда, они не предполагали одного – в этом году у нас опять есть призовой фонд. Министерство культуры приняло решение предоставить деньги для поощрения лучших спектаклей. В каком объеме – это покажет процесс фестиваля. Ну и мы сориентируемся – какими критериями руководствоваться. Так что материальное поощрение есть, и предстоит решать – вручать эти деньги непосредственно труппам или под нашим контролем они будут на эти деньги реализовывать следующий проект. В предыдущие годы единой системы при вручении наград не было, тем более что здесь многое зависело и от желаний спонсора, и в каких-то случаях награждение выглядело как вспомоществование. На сей раз мы будем отмечать спектакли исходя исключительно из профессиональных и художественных достоинств. Раньше спонсор давал под призовой фонд 6 миллионов драмов, не думаю, что государство даст столько же. А если средств меньше и их предоставляет государство, мы просто обязаны распределять их очень по делу. Так что теперь выбор должен быть очень жестким. Хочется верить в то, что победят адекватность и здравый смысл, но приходится принимать тот факт, что обиженные обязательно объявятся, – такова театральная жизнь. Во всяком случае мои симпатии на стороне тех, кто принимает участие в нашем фестивале в первую очередь из профессионального интереса.