МОЛИТВА МАТЕРИ

Ах война, что ж ты сделала, подлая...

Булат ОКУДЖАВА

Шла война... 1944 год. На всех фронтах советские войска вели активные наступательные бои. Фашисты отступали, но это было не паническое отступление, они еще сопротивлялись, иногда нанося контрудары. Они чувствовали свой близкий конец. В госпитали все еще поступали раненые. Семьи получали похоронки, или, как говорили у нас, "черные бумаги", но ради великой цели, победы народ переносил все: и гибель родных, и скудное питание, и трудности жилья, и эвакуации - лишь бы скорее закончилась война.

МОЯ МАТЬ МАРИАМ БЫЛА НЕ ОЧЕНЬ ВЕРУЮЩАЯ, ДОМА НЕ МОЛИЛАСЬ, но в церковь ходила. Она вырастила пятерых сыновей, четверо из которых были на фронте, а самый младший, Владимир, учился в военном училище. Отец в тылу был мобилизован и работал на строительстве оборонительных сооружений на дальних подступах к Баку. Будучи раненным на Первом украинском фронте, я лечился в одном из госпиталей Баку. И мать часто навещала меня. И вот что она однажды рассказала:

"Многие из наших соседей и родственников получали с фронта извещения о гибели своих родных, теряли сыновей, кто - двоих, а кто - и троих. Я в глазах людей выглядела счастливой матерью, так как мои все были живы. Внутренне я была счастлива, но меня угнетало чувство вины перед теми матерями, которые потеряли своих сыновей. Тогда я решила обратиться к Богу. Хотела поделиться с ним своими переживаниями. Пошла в церковь, купила свечи. Людей было мало, медленно подошла к столу, где горело множество свечей, зажгла свои свечи и тихим шепотом обратилась к Богу, веря, что он услышит меня. Господи, я четырех сыновей отправила на фронт, а пятый вот-вот из училища будет отправлен на передовую. Понимаю, что войны без жертв не бывает, если суждено беде прийти в мой дом, то возьми одного, а остальные четверо пусть вернутся, Господи, еще прошу тебя: спаси жизнь старшего сына, у него дома двое малышей... Закончив свою молитву, молча постояла у догорающих свечей и с чувством облегчения вышла из церкви. Иду и чувствую в глубине души щемящую боль. Правильно ли я поступила, может, не следовало так обращаться к Богу. Может, надо было все оставить на волю божью? Стала осуждать себя, но тут, как бы оправдывая свой поступок, подумала, что я должна была освободиться от чувства вины, которое постоянно давило на душу..." И все же ее терзала мысль о том, как мать может молиться за погибель сына?..

КОНЧИЛАСЬ ВОЙНА, МЫ ВЕРНУЛИСЬ ДОМОЙ, ПРАВДА, НЕ ВСЕ ЦЕЛЫЕ И НЕВРЕДИМЫЕ. Старшему брату ампутировали ногу, другой брат был контужен. Младший брат так и не был послан на фронт. Не вернулся лишь второй по старшинству брат - Сероб. Он еще до войны служил в кадровой армии и участвовал в боях за освобождение Западной Украины. Его часть там и приняла на себя один из первых ударов фашистов. Последний раз от Сероба пришло письмо в августе 1941 года. В нем он писал, что идут тяжелые бои под городом Фастовом. На наши неоднократные запросы о судьбе Сероба приходил один и тот же стандартный ответ: ваш сын... пропал без вести. "Господь услышал молитву матери?!" - думали мы.

Однако сама мать не теряла надежды, ждала вестей о Серобе. Мы старались успокоить ее, говорили, что благодаря ее молитве четверо вернулись домой. Она молча выслушивала нас и задумчиво добавляла: "Благодаря Богу".

Иногда нас навещала невеста Сероба Тамара. Они с матерью уединялись в комнате, где на стене висели фотография нашего не вернувшегося брата и его любимая мандолина. Тамара знала о молитве матери. Она не упрекала, щадила чувства матери. Никто из нас так не осуждал мать, как она саму себя. Но что творилось в душе молодой девушки - кто знает? Она так и не вышла замуж. Еще одна жертва войны. А сколько их было...