В ЛЕСУ ПРИФРОНТОВОМ

Сколько павших бойцов полегло вдоль дорог -

Кто считал, кто считал!..

В.Высоцкий

Сказать, что на войне дети страдают больше, чем взрослые, - ничего не сказать. Ведь они наравне со взрослыми переносят холод, голод, болезни и другие тяготы войны. Но самое тяжелое для ребенка - это потеря родителей.

У меня всегда сжималось сердце от невыносимой боли, когда я видел немой вопрос в широко раскрытых глазах худенького ребенка в рваной одежде. В те редкие тихие фронтовые часы в окопах я вспоминал не моих родителей, да простят они меня, а малолетних детей моего старшего брата, которые жили с нами.

Была осень 1943 года. Наш воинский эшелон (127-я стрелковая Чистяковская дивизия), товарняком следовавший на Первый Украинский фронт, выгружался на станции Сумы. Линия фронта тогда проходила примерно по Днепру. Киев еще не был освобожден, шли жаркие бои. Мы должны были маршем (в основном по ночам) дойти до передовой. В эти дни в товарных вагонах в тыл везли много наших раненых, а также пленных немцев, на лицах которых можно было прочитать радость. Они шутили: "Гитлер капут, Гитлер эконом, все хорошо, жаль нет кофе". Еще бы, ведь они живы... Перед маршем мы приводили в порядок зимнее обмундирование. Мы все были в ушанках, телогрейках. Многие спешно писали письма домой. На платформах было много людей. Женщина лет 40-45 в сером платке, с застывшим взглядом, подошла ко мне и бросилась обнимать меня со словами: "Сыночек, мой, сыночек..." Я не знал, что ей сказать. Погладил ее плечо. "Мамаша, ваш сын тоже придет, а я из Армении". Еще раз пристально посмотрев на меня, она отошла со слезами на глазах. Она искала сына...

И вдруг в толпе послышались крики:

- Держите, держите!

- Дядя, спрячьте меня, спрячьте, - умолял запыхавшийся мальчик лет 10-11.

Выяснилось, что беглец (его звали Юрой), сирота. Он долгое время был в партизанских отрядах, которые затем слились с нашими войсками, а Юрку решили отправить в Суворовское училище.

- Он уже третий раз пытается убежать, я уже измучился с ним, - объяснил сопровождающий старшина. Тогда командир нашего батальона капитан Пахомов решил усыновить Юру и в нашем присутствии выдал старшине справку, заверенную печатью штаба. Юра стал "сыном полка". Во время марша в течение месяца Юра был связным. Мальчишка лихо скакал на лошади, передавая информацию из штаба батальона командирам рот и в полк.

С КАЖДЫМ ДНЕМ ВСЕ БОЛЬШЕ ЧУВСТВОВАЛОСЬ ДЫХАНИЕ ФРОНТА. В районе города Нежина мои солдаты впервые увидели воздушный бой, во время которого летчик из сбитого самолета спускался на парашюте и был убит в воздухе. Шли в основном ночью. Спали на ходу, "лошадиным сном". 9 ноября ночью под артиллерийским обстрелом немцев по двухкилометровому понтоновому мосту бегом переправились через Днепр. Перед вступлением на передовую нам организовали полевую баню, но дальнобойная артиллерия немцев оставила нас недомытыми. В тот же день ночью мы бесшумно вошли в окопы. Трудно описать радость двух десятков солдат, уходящих из окопов в тыл. Дружеские рукопожатия, добрые пожелания...Нам оставили полуразрушенные окопы с незамерзшим песчаным грунтом. Наши окопы в лесу были на расстоянии 350-400 метров от немцев. Между нами и немцами протекал мелководный приток реки Тетерев. Часто из вражеских окопов доносились звуки губной гармошки.

Первые несколько дней мой взвод приводил в порядок траншеи, огневые позиции, засекали огневые точки немцев. Юра в день несколько раз появлялся у нас, передавал письменные и устные приказы комбата. Мальчишка уже прекрасно знал все лесные тропинки, быстро забегал в укрытия, отлично стрелял. И ни разу мы не заметили страха в его глазах во время обстрелов. Его все любили.

Воспользовавшись относительно спокойной обстановкой, два наших разведчика ночью пробрались в дом лесника, который стоял в нейтральной зоне обороны, поймали и принесли оттуда шесть жирных кур. С каким удовольствием мы ели! Это был самый вкусный фронтовой обед!

18 ДЕКАБРЯ 1943 ГОДА (ЗА НЕДЕЛЮ ДО НАШЕГО НАСТУПЛЕНИЯ) шел мокрый снег. В землянках и укрытиях развели огонь, сушили одежду. Ночь прошла спокойно, но утром мы узнали, что один немецкий танк без стрельбы, на стыке двух батальонов проник в наши позиции и "проутюжил" землянку, где находился командный пункт нашего батальона. На обратном пути танк был сбит нашими бойцами. Но под завалами землянки погибли комбат, два офицера, трое солдат и ... Юрка. Впервые мы в обороне потеряли людей. Наша беспечность обошлась нам очень дорого. Больнее всего была смерть Юры. Мы все плакали, не скрывая слез.

Смерть солдат и офицеров, защищающих Родину, на войне считается делом обычным, но когда погибает ребенок - в этом всегда виноваты взрослые. И сколько таких детей погибло в Отечественную... Шла война!

День расплаты фашистов за гибель наших воинов и Юры наступил 24 декабря 1943 г., когда войска Первого Украинского по всему фронту начали наступление. На рассвете, после двухчасовой канонады изо всех видов оружий мы с криком "ура!!" перешли линию фронта. В окопах немцев не нашли ни одного живого солдата.

Жалко было смотреть на весь израненный березовый лес, где не было ни одного живого дерева. Еще накануне белые стройные березки радовали глаз своей красотой, а теперь, после артобстрелов, обезглавленный лес "стонал". Была война!

Рианос Седракович МКРТЧЯН, ветеран Великой Отечественной войны, доктор географических наук, профессор