ГОСУДАРСТВО ДОЛЖНО БЫТЬ ОСНОВНЫМ ЗАКАЗЧИКОМ РАЗРАБОТОК,

- Г-н Манучарян, как вы считаете, может ли сегодня наука Армении реально способствовать развитию экономики и повышению уровня безопасности нашей страны?

- Что касается возможностей науки, то тут Армения имеет весьма серьезный потенциал. Достаточно сказать, что на постсоветском пространстве по количеству публикаций научных статей в рейтинговых международных журналах Армения занимает третье место после России и Украины. А это один из важнейших принятых в мире критериев оценки эффективности ученого. И это при том, что число научных работников и объемы государственного финансирования науки в этих странах и в Армении несравнимы. Сегодня даже в Израиле значительно снизилось число чисто научных публикаций, эта страна все более ориентируется на инновационную деятельность. Наличие значительного научного потенциала – обязательное, но недостаточное условие практического использования научных результатов. Этот аспект определяется не учеными, а государственной политикой, результатом которой становится создание инновационной системы. У нас этот вопрос уже много лет обсуждается, но создать работающую инновационную систему пока так и не удалось. Я много ходил по разным структурам, делал предложения, но это совершенно бессмысленно. Интерес к инновациям отсутствует. В условиях грамотно организованной экономики производители и другие заказчики должны сами обращаться к ученым за решением тех или иных проблем. В первую очередь необходима четкая программа развития страны, только тогда будут определены приоритеты и первостепенные задачи, которые помогут решить ученые. Например, есть очень много способов сохранения качества продукции, в частности, пищевой. В США созданы три крупнейших организации, которые обрабатывают и стерилизуют аграрную продукцию, начиная с семян и кончая готовым продуктом, например, картошку можно так обработать, что она не будет быстро прорастать. Но у нас даже это никого не интересует.

В условиях здоровой конкуренции и заинтересованности в развитии производители и другие заказчики должны обращаться к ученым с просьбой решить их проблемы.

- Ваш институт никогда не получал заказов на разработки?

- Нас много раз приглашали в разные министерства, спрашивали, какие у нас есть предложения, обещали финансирование… Но ни к каким реальным результатам это не привело. Дело в том, что инновационное сотрудничество налаживается не так. И в этом вопросе несомненно представляет интерес опыт Израиля. Там ставится определенная задача, которую правительство считает приоритетной, затем проводится конкурс и комиссия определяет, кто предложит наиболее эффективное решение. Например, пусть скажут, что есть проблема с системой распознавания – "свой-чужой" для самолетов, и, несомненно, мы сможем ее решить. Но к нам никто не обращается. Есть некоторые виды вооружения, которые вполне можно производить в Армении, но мы их почему-то покупаем в России. Интересные разработки есть, но пока не заработает механизм, необходимый для реализации инноваций, достижения ученых не будут востребованы. Решение этого вопроса требует государственного подхода. Повторюсь: правительство должно определиться с приоритетами развития, соответственно ставить перед учеными те или иные задачи и на конкурсной основе финансировать разработки и инновационный процесс. В научных проектах проявляется много идей, которые можно реально воплотить, но это дело тяжелое и затратное.

- Наверное, одна из серьезных проблем заключается в том, что ученый или коллектив, сделавший перспективную разработку, попадает в крайне неприятное и затруднительное положение. Известно много примеров, когда люди годами обивают пороги инстанций, оказываются в роли просителей, но все их усилия ни к чему не приводят.

- В том-то и дело. Как уже было сказано, проблема в отсутствии отлаженной инновационной системы, которая разграничит функции ученого и других структур и специалистов. Ученый может сделать разработку, но создавать опытный образец – не его дело. А если не его дело, то чье? У нас человек, который сделал разработку и стремится найти ей практическое применение, должен бросить все и заниматься только этим, причем успех дела достаточно сомнителен. За рубежом очень много бизнес-ангелов, которые организуют инновационный процесс они принимают любое предложение, необходимым образом оформленное и представленное, потом проводится экспертиза предложений и на ее основе отбор. В случае положительного заключения экспертной комиссии приглашается разработчик, который представляет свой результат предпринимателям. Если кого-то из предпринимателей эта разработка заинтересует, он оценивает перспективы ее внедрения и в свою очередь представляет проект инвесторам, которых, кстати сказать, за рубежом много, и пытается их убедить, что инновация окажется выгодной. И если находится инвестор, который согласен вложить средства в данную разработку, довести ее до опытного образца и ввести в производство, он и финансирует весь процесс.

- Но ведь коммерциализация оказывается выгодной далеко не всегда...

- В мире такая статистика: 85% инвесторов знают, что их вложения себя не оправдают, но если в 10% случаев достигается коммерческий успех, он компенсирует все провальные затраты. Такова мировая практика. Сначала идея, потом разработка, подготовка опытного образца, а потом уже можно писать бизнес-план, но его реализация потребует денег и отлаженной работы инновационной системы.

- Но о какой инновационной системе можно говорить, если у нас нет специалистов в области маркетинга?

- Это еще одна серьезная проблема. У нас нет ни одного вуза, который готовит специалистов в области инноваций, в области составления международных договоров, хотя коммерческих вузов, которые их формально выпускают, достаточно много. Рынок, особенно технический, технологический – очень сложная сфера. И большинство тех, кто занимается вопросами патентования, – самоучки. Поэтому мы даже не в состоянии продать какую-то идею как лицензию. Правда, есть какие-то организации, которые готовы взяться за это. Но услуги такого рода оцениваются примерно в 10000 долларов. Откуда такие деньги у научных учреждений? Должны быть специалисты в области маркетинга, инноваций, но они не пойдут в академический институт работать за 70 тысяч драмов. Все упирается в организацию. Опять-таки обращусь к примеру Израиля. Это страна со сходными с Арменией условиями, но совершенно по-другому реализующая свои возможности. Там был очень хороший период 90-й и 91-й годы, когда порядка 1 миллиона специалистов - среди них много высокой квалификации - переехало в Израиль. Чтобы их как-то использовать, там была разработана большая государственная программа, которая примерно на 80% финансировалась правительством. Недавно в Дилижане прошел форум по технологиям, на котором присутствовал председатель одного из инвестиционных фондов Израиля. Он рассказывал, как они проводили инновационную программу.

Большинство инноваций там связано с военными заказами и любая соприкасающаяся с этой сферой структура работает на успех этой политики. Там даже студенты технических вузов, которые призываются в армию, во время срочной службы занимаются разработками и приобретают опыт, который в дальнейшем позволит им создавать новые предприятия. А когда у нас призывают в армию дипломированного инженера, то там его знания оказываются невостребованными, и, завершив службу, он забывает многое из того, что проходил в вузе. Это еще один пример того, что государственная инновационная политика распространяется не только на достаточно узкую сферу практического использования разработок. Поэтому Израиль, хотя это совсем небольшая страна, занимает далеко не последнее место в мировой экономике, там выделяется порядка 80 миллиардов долларов на инвестиции в инновации. Но в Армении желающих вкладывать средства в инновации пока слишком мало. А в этих условиях говорить о практической отдаче ученых бессмысленно.