ФИЗИКА И ЮМОР КАК СМЫСЛ ЖИЗНИ

В 1945 году грозная война только отшумела, в СССР на гастроли приехал Иегуди Менухин. Гурген Аскарьян, учившийся игре на скрипке, получил право присутствовать на его концерте. После него 17-летний юноша осознал, что лучше маэстро ему не сыграть никогда, и бросил музыку навсегда. А через год золотой медалист школы, к ужасу родителей – врачей, подает документы на физфак МГУ. Время показало, что Аскарьян был прав и в первом случае, и во втором. 

Студенческая серьезность

Поступить в МГУ Гургену Аскарьяну оказалось легче, нежели добиться обучения по вожделенной специализации. Его зачислили было на радиофизику, там он был очень успешным студентом, но мечтал об отделении, на котором изучалось строение веществ.

ЗАВЕДУЮЩИЙ РАДИОФИЗИЧЕСКИМ ОТДЕЛЕНИЕМ ПРОФЕССОР ГВОЗДОВЕР уговаривал его остаться, утверждая, что станет Гургену "отцом родным", однако был сражен контраргументом в том духе, что вряд ли на это согласится его мама. Профессор не обиделся на смелого студента, и переход на другое отделение состоялся.

А этот неординарный учащийся взял да предложил необычное устройство, которое преподаватели не смогли оценить по достоинству. Идея хороша, говорили они, идея даже обсуждаема, но в ее серьезной практической применимости сомневались все, включая академиков. А спустя несколько лет, в 1960 году, американец Дональд Глезер получил Нобелевскую премию за прибор под названием "пузырьковая камера" - она регистрирует следы быстрых заряженных частиц. Эта история заставила Гургена Ашотовича всю жизнь быть чрезвычайно внимательным к собственным трудам.

Несмотря на нелепую неудачу с камерой, Аскарьян в дипломной работе предложил уже иную методику регистрации заряженных частиц. В данном случае опять до реализации проекта дело не дошло, но он хоть принес автору определенную известность – к нему стали относиться внимательно, как к молодому физику, способному на незаурядные идеи и разработки.

Борьба за авторство

Вообще проблемы с отстаиванием собственного авторства на открытия и изобретения преследовали Аскарьяна всю жизнь. И не сказать ведь, что ученый относился к своим работам невнимательно – просто он издавал статьи, а вот "проталкивать" их не пытался, поэтому многие публикации становились известными широкой аудитории физиков с большим опозданием. Ярчайшим примером может служить запутанная история с самофокусировкой электромагнитных лучей, эти исследования проводились в сфере лазерной физики.

В САМОМ КОНЦЕ 1961 ГОДА ГУРГЕН АШОТОВИЧ ОПУБЛИКОВАЛ соответствующую работу по теме, которая впоследствии дала толчок к изучению неизведанных областей в нелинейной оптике, а ныне результаты этой работы входят во все специальные учебники с указанием авторского приоритета Аскарьяна.

Однако это случилось потому, что американский физик Чарльз Таунс проявил себя настоящим ученым и джентльменом. В 1964 году он, уже имея Нобелевскую премию, независимо от Аскарьяна получил идентичные результаты, которые не замедлил опубликовать в одном из крупнейших мировых журналов по физическим исследованиям. Таунс понятия не имел о том, что Аскарьян сделал то же самое тремя годами раньше, и, после того как ему сообщили об этом из Советского Союза, признал приоритет Гургена Ашотовича и всегда ссылался на его статью в своих публикациях, а последний получил за работы в этом направлении Ленинскую премию на родине. В научном мире явление самофокусировки известно, как "эффект Аскарьяна".

Профессор физики Борис Болотовский написал в свое время книгу воспоминаний под названием "Роскошь общения с Гургеном Аскарьяном". Профессор вспоминает, что неоднократно пытался побудить коллегу либо печатать статьи в нескольких изданиях, либо не нервничать – ведь и статью, изданную в единственном месте, можно предъявить в качестве доказательства авторства. Аскарьян долго отмалчивался, но наконец ответил в том духе, что, когда он умрет, кто-нибудь напишет о нем книгу, в которой будут перечислены все его достижения. Правда, ему, физику Аскарьяну, сие уже будет совершенно безразлично.

Однако незадолго до кончины Аскарьян написал так: "Наука так же безжалостна, как и война. В ней есть и пропавшие без вести, и разведчики, и мародеры, и слава победы, и горечь поражения. Но на войне у обеих сторон есть оружие в руках. В науке часто оружие имеет только находящийся на большом посту, у него бронежилет номенклатурной непогрешимости и собственное войско соратников-прихлебателей. И противостоит им, как правило, одиночка, человек редкого творческого ума, души и очень ранимый - так уж устроена душа творца, открывающего новое. Эта борьба - всегда дуэль не по правилам".

Мумифицирование и лечение по Аскарьяну

Вот эта самая "номенклатурная непогрешимость" всю жизнь действовала ученому на нервы. Аскарьян пытался относиться к этим маленьким войнам с присущим ему юмором, но чего они стоили, знал только он сам. Как-то он подал заявку на патент способа предохранения тела умершего человека от разложения, воздействуя строго определенной дозой радиации. Свидетельство дали через два года тягомотины и препирательств.

ДОЛГАЯ ИСТОРИЯ СТАЛА ПОВОДОМ ДЛЯ ОСТРОТ: КОЛЛЕГИ-ФИЗИКИ назвали процесс облучения "холодной гургенизацией". Был составлен список очередников из тех сослуживцев, кто желал бы своему телу подобной посмертной обработки. Список вручил Аскарьяну тот же Б. Болтовский, сказавший даже по этому поводу речь. Аскарьян внимательно выслушал спич, выразил глубокую благодарность соратникам, а по поводу списка сказал, что этим способом будут сохраняться тела людей уважаемых, каковых среди значащихся фамилий нет и близко.

Один из завлабов института вечно таскал раздутый портфель, который не менял своих очертаний никогда. Аскарьян утверждал, что заведующий никогда портфель не открывает, и поспорил, что положит в него кирпич, а хозяин его и не заметит. Сказано – сделано, кирпич был впихнут в портфель при свидетелях, а через месяц, при очевидцах же, благополучно извлечен на свет божий.

Аскарьян не переставал экспериментировать с лазерами, и эти эксперименты приносили вещественные результаты. В частности, он открыл способ использования лазера для очистки автодорог и взлетных полос аэродромов от загрязнений маслами и топливом. А начало 1980-х увенчалось открытием возможности подводки ультрафиолетовых или инфракрасных лучей к определенной точке человеческого организма так, чтобы окружающие ткани не подвергались облучению.

Врачи всего мира проявили огромный интерес к изобретению, его звали в Америку на совместную работу с целью использования метода в диагностике и терапии онкологии молочной железы. Но Аскарьян поехать не смог – тяжело болели мать и сестра, а поручить их заботам чужого человека для Гургена Ашотовича было немыслимо. Друзья перестали его уговаривать после того, как он предложил им написать письмо американцам – мол, так и так, выехать не могу, но сотрудничать готов, высылайте груди.

Не физикой единой

Гурген Аскарьян, без преувеличения, легенда мировой физики – и как ученый, и как неординарная личность. Семьи он так и не создал, посвятив свою личную жизнь уходу за матерью и страдавшей психическим расстройством сестрой – ближе них не было для Аскарьяна людей на свете. Остальное время ученый отдавал науке.

У СОСЛУЖИВЦЕВ СОЗДАВАЛОСЬ ВПЕЧАТЛЕНИЕ, ЧТО ВСЕ ДЕНЬГИ, оставшиеся после нужд по хозяйству, Аскарьян тратит на книги, причем он покупал сразу несколько экземпляров каждой. Зачем ему столько было нужно, при жизни ученого было неизвестно. Возможно, покупал для обмена, бытовавшего в ту пору книжного дефицита. Однако завещание Аскарьяна гласило, что книги должны быть переданы детским домам, а картины его кисти – музеям. Он еще и стихи писал, очень недурные, кстати.

Вначале 1997 года Гурген Ашотович почувствовал недомогание, сказал, что собирается подлечиться, и просил его не беспокоить вообще. Дней десять от ученого не было никаких вестей, и коллеги серьезно забеспокоились. На телефонные звонки и стук в дверь ответа не было, пришлось вызывать участкового для того, чтобы проникнуть в квартиру. Гурген Ашотович был мертв, он сидел на стопке книг перед столом, а на кровати лежала его сестра. Патологоанатомы установили, что они скончались в один день, по одинаковой причине, от ишемической болезни...

Рубен ГЮЛЬМИСАРЯН