ФЮРЕРА СНОВА ЗАШКАЛИЛО

Заявление Эрдогана о том, что турецкая армия вошла в Сирию, чтобы свергнуть "тирана" Асада, наделало много шуму. На самом деле, заявление это вполне в духе традиционной турецкой политики шантажа и игры на противоречиях. И в полном соответствии с истеричным характером Эрдогана. 

ПРИЧИНА ПОНЯТНА – АЛЕППО. СЕГОДНЯ УЖЕ ОЧЕВИДНО, ЧТО ВСКОРЕ, по крайней мере до Нового года, город окажется под полным контролем официального Дамаска, и событие это будет во многом переломное. Многие эксперты утверждают, что со взятием Алеппо можно будет говорить о победе Асада в гражданской войне и о завершении горячей стадии этой войны. После полной зачистки Алеппо военные действия продолжатся, но носить они будут скорее характер отдельных диверсионных вылазок отрядов так называемой умеренной, полуумеренной, а то и вовсе не умеренной сирийской оппозиции, и противодействия Дамаска этим вылазкам. Но главное - Асад фактически будет контролировать пусть не всю, но большую часть страны, и сумеет сосредоточиться на окончательной зачистке Сирии от ИГИЛ.

Некоторые эксперты идут еще дальше и говорят о том, что после окончательного освобождения Алеппо начнется восстановление разрушенной страны. "Независимая газета" пишет о том, что в разминировании Сирии, других мирных акциях могут принять участие не только российские специалисты, но и китайские, сербские. Не исключают, что в этих работах примут участие и представители стран СНГ...

Конечно, все это потом, но такая перспектива просматривается, и это само по себе говорит о многом. Не случайно активизировался и официальный Дамаск, отголоском чего можно считать и визит в Армению сирийских парламентариев.

Конечно же, сценарий, направленный на относительную стабилизацию Сирии, устраивает далеко не всех. В первую очередь тех, кто все это время начиная с 2011 года активно поддерживал сирийскую оппозицию разной степени умеренности. Турция тут на первых ролях - секрета тут нет никакого.

ТАК ЧТО ЗАЯВЛЕНИЕ ЭРДОГАНА ПРЕСЛЕДУЕТ НЕСКОЛЬКО ЦЕЛЕЙ. Во-первых, подбодрить умеренных и неумеренных. Дескать, не все еще потеряно, надо сопротивляться отчаянно... Во-вторых, это, конечно, провокация. Ведь, когда глава одной страны говорит о вторжении в другую, чтобы свергнуть власти, это можно расценить и как объявление войны. Провоцируя Дамаск на ответные действия, Эрдоган стремится вернуть себе Запад, снова стать для него любимым и незаменимым игроком в регионе. Заявление Эрдогана это также хороший повод набить себе цену в переговорах с Москвой: турецкого лидера не устраивает, что Алеппо зачищают и так ненавистные Эрдогану курдские отряды, под предлогом защиты границ Турции от которых Эрдоган и затеял собственно операцию под миролюбивым названием "Щит Евфрата".

Ну и, как уже говорилось, есть в заявлении Эрдогана и элемент истерики. Слишком плохи у турецкого лидера дела в последнее время, чего уж там. Страна в кризисе внутреннем, свидетельством чему июльские события, называемые сегодня попыткой госпереворота. На внешнем направлении тоже сплошные киксы, Анкара периодически получает затрещины от международных структур. В этих условиях стабильная Сирия только подчеркнет провалы Эрдогана, а потому надо срочно замутить воду. Российские СМИ утверждают, что в последнее время Эрдоган не раз связывался с Путиным по телефону, но, судя по всему, к консенсусу не пришли.

Насколько серьезно можно относиться к заявлению Эрдогана? Асада он, конечно, не свергнет, мог бы, сделал бы давно. Но вот замутить воду, осложнить зачистку Алеппо Эрдоган может. А значит, внести свою новую лепту в кровь, льющуюся в Сирии. Кровь, против которой Эрдоган так любит  выступать...

Когда год назад, в конце ноября прошлого года, Турция сбила российский самолет, президент России говорил о том, что это нож в спину России и что Аллах отнял у Эрдогана разум... Сегодня может говорить об очередной подножке со стороны Эрдогана... И поскольку с благословения Аллаха разум отказывает Эрдогану опять-таки в конце осеннего сезона, по-видимому, можно утверждать, что ноябрь для турецкого лидера сложный месяц: именно на этот период у Эрдогана приходится пик геополитического обострения.