СКРИПКА ХОДЖАЯНА

Эта скрипка и сегодня в работе. Она поет и плачет в руках опытного музыканта из Грузии, который более тридцати лет живет и работает в Южной Америке. Музыкант - армянин. Он родился и вырос в Тбилиси. Его мама дружила и работала много лет с инженером "Ингурстроя" Офелией Ходжаян, светлая ей память!

Скрипку посчастливилось подержать в руках и мне на очередном дне рождения Вагуша Ходжаяна. По укоренившейся в семье традиции, раз в год ее извлекали из комода, в котором хранились дорогие для семьи вещи, ставили рядом с фотографией совсем еще молодого парня и зажигали поминальные свечи.

СКРИПКА - ПРАКТИЧЕСКИ ВСЕ, ЧТО ОСТАЛОСЬ РОДИТЕЛЯМ ОТ СЫНА, погибшего в двадцать лет: скрипка, да вырезки из газет, сначала консерваторских, а потом фронтовых.

Со скрипкой Вагуш никогда не расставался, был влюблен в ее тембр, говорил о ней так, как говорят только о живых существах. Скрипка, как считал он, была родом из Италии и очень походила на творения семьи знаменитого мастера струнных инструментов Амати. Впрочем если даже это поющее чудо изготовили на каком-то мануфактурном производстве, то сделали с огромным мастерством и любовью и придали инструменту мягкое звучание и нежный звук.

В семье Ходжаян скрипка появилась за пару лет до начала войны, когда Вагуш твердо решил стать музыкантом. Отец парня - Магистрос из Баязета, не очень одобрил выбор профессии, считал ее не мужской, однако отговаривать сына не стал, а решил с женой и дочкой купить первенцу самую хорошую скрипку, которую можно было достать в Тбилиси. Правда, для этого пришлось продать золотые украшения женщин, и даже взять у друзей деньги в долг.

Выбрать хороший инструмент человеку, далекому от музыки, было рискованно, а потому он попросил помочь в поисках скрипки знакомого кяманчиста: дескать, оба инструмента струнные, а раз так, другу можно довериться!

Оказалось, непросто найти в Тбилиси хорошую скрипку! Кто-то посоветовал обратиться в комиссионные магазины, мол, туда обедневшие семьи сдают хорошие вещи, а кто-то посоветовал пойти в консерваторию, может, там подскажут, где предлагают хорошие скрипки. Поиски увенчались успехом: после нескольких дней поиска Магистрос принес домой завернутую в полотно скрипку и смычок, у которого не хватало струн. Инструмент выглядел старовато: от золотисто-коричневой полировки остались только следы, смычок выглядел не лучше. Родители решили инструмент в таком виде Вагушу не показывать, а отнести его мастеру и попросить покрасить хорошей краской, покрыть настоящим лаком. К вечеру отец вернулся домой без инструмента, но очень довольный. Оказалось, мастер чуть ли не потерял дар речи, как только увидел скрипку.

- Откуда она? - поинтересовался он. - Никогда в жизни такого чуда скрипичного мастерства в руках не держал!

Он почти два часа осматривал инструмент со всех сторон, чуть ли не целовал и не нюхал.

- Сколько заплатили за нее?

Узнав о цене, сразу предложил в два раза больше. Получив отказ, попросил оставить скрипку, чтобы натянуть струны и чуть-чуть, самую малость, отреставрировать.

НЕ ОШИБСЯ СТАРЫЙ МАСТЕР, СКРИПКУ ОТМЕТИЛИ И ПЕДАГОГИ, и слушатели самого первого концерта, который дал Вагуш после окончания первого курса консерватории. Кстати, Вагуш, желая угодить отцу, поступил и в Политехнический институт, чтобы получить мужскую профессию.

...Тбилиси 1941 года. Уютный, утопающий в зелени город, который чем-то напоминал Париж. Одно из замечательных достопримечательностей города - дворы в окружении деревянных кружев балконов. Жизнь на виду соседей, дружно деливших между собой и радость, и горе, никогда не интересовавшихся национальностью и религиозной принадлежностью друг друга. Не был исключением и дом в самом центре старого города, на Хлебной площади N5, где жила семья Ходжаян.

Известие о войне громом среди ясного летнего неба обрушилось на головы мирных жителей. Впрочем, страх прошел быстро: мол, и Киев далеко от закавказского города, и Кавказский хребет - мощная преграда от нападений, да и фашист, что моська, лающий на слона - Советский Союз. Считалось: война скоро закончится, победим до зимы, раздавим врага на Западе страны.

Оптимизм быстро пошел на спад, когда почтальоны стали приносить повестки, а перед военкоматами выстроились очереди добровольцев. Сводки с фронта, сообщения Совинформбюро с каждым днем становились тревожнее и тревожнее. Вагуша на фронт никто не провожал. В марте сорок первого студента консерватории и политеха призвали в ряды Красной Армии, в Курск. Обычный в то время призыв. Но родители плакали, махая вслед поезду, увозящему молодых парней на службу. Словно предчувствовали, что больше никогда не увидят сына...

Вагуш забрал скрипку с собой и не расставался на время короткой учебы. В августе 1941-го курсантов-танкистов отправили на фронт. Между тем в его родном городе, в доме, где родился и жил, было неспокойно. Один за другим уходили на фронт друзья и соседи: Котик Мелик-Марутов, Рафик Петросян, Жорик Асоян, Николай Гагнидзе, Вениамин Бояджан... Парней провожал на фронт весь двор. На проводы приносили теплые носки, белье, полотно на портянки. Бабушки, не стесняясь партийных родственников, крестили новобранцев на дорогу и пытались дать им с собой крестики, ладанки...

САМОЙ ГОРЯЧЕЙ ТОЧКОЙ ДВОРА НА ДОЛГИЕ ЧЕТЫРЕ ГОДА СТАЛ РЕПРОДУКТОР, который кто-то из соседей вынес во двор. Каждую сводку Совинформбюро ждали с замиранием сердца. Что там происходит, что сообщит Левитан? С волнением ждали прихода почтальона даже те, у кого на фронте не было ни родных, ни друзей. Радовались и страшились, когда женщина с толстой сумкой на ремне подходила к дверям. Первый казенный треугольник принесла она родителям Вагуша Ходжаяна.

"Ваш сын, старший лейтенант Вагуш Ходжаян погиб смертью храбрых под Москвой 14 ноября 1941 года..." Несколько страшных слов, перечеркнувших жизнь семьи и показавших соседям по дому, что угроза смерти нависла над каждой семьей, над городом, над страной. Четыре года старинный дом на Хлебной площади оплакивал своих сыновей. Смертью храбрых погибли Котик Мелик-Марутов, Жорик Асоян, Вениамин Бояджан, Рафик Петросян... Все похоронены в братских могилах... Без вести пропавшим многие годы считался Николай Гагнидзе.

Время не лечит такие раны, время делает боль тупой, горе глубокими морщинами прорезывает лица, покрывает волосы пеплом сгоревших надежд...

Родители отмечали каждый день рождения Вагуша. Приглашали гостей, накрывали на стол и ставили рядом с портретом знаменитую скрипку...

Как вернулся инструмент домой, если погиб ее владелец? Это особая история.

Закончилась война, матери и вдовы так и не сняли траурные одежды, не примирились с невосполнимыми потерями. Семья Ходжаян ставила по субботам свечи по погибшему сыну, мать молилась по ночам, тайно лелея надежду, что мальчик жив, что "треугольник" кто-то послал случайно. Ведь он пришел в Тбилиси в самое трагическое время для страны, когда фашисты прорывались к Москве, когда к подступам к столице гибло много солдат. Может, писарь в танковой части, где служил Вагуш, перепутал фамилию... А еще был вариант - ранили сына, он в тяжелом состоянии, но поправится, приедет домой, постучит в дверь...

ОДНАЖДЫ И ПРАВДА, КТО-ТО В ФОРМЕ ВОЕННОГО ПОЗВОНИЛ В ДВЕРЬ. Когда ее открыли, в проеме стоял молодой офицер - танкист. Мать потеряла сознание. Первый вопрос, когда очнулась, а где мой сын и кто вы?

Я - танкист. С Вагушем мы познакомились в начале сентября, когда курсанты прибыли в часть. Через месяц старший лейтенант стал командиром боевой машины, я - механиком-водителем. Вагуш за короткий срок заслужил славу одного из лучших командиров, был храбрым, находчивым. Очень скромный, интеллигентный человек, сразу завоевал авторитет среди танкистов... А как он играл на скрипке!

Когда фрицы предприняли бросок на Москву, мы находились в составе танковой бригады полковника Михаила Катукова. После тяжелых боев в холодные ноябрьские дни мы заняли и укрепились на позиции недалеко от населенного пункта Скирманова. Стояли насмерть, пытаясь остановить продвижение врага на Москву.

14 числа, после атаки настала короткая передышка. Многие танкисты, мы не исключение, открыли люки боевой машины, чтобы глотнуть пусть ледяного, но свежего воздуха. Вагуш первым попытался вылезти из танка, но тут небо взорвалось огнем... Командир упал, не успев нырнуть в люк... Мы похоронили его в тот же день в братской могиле...

- Знаете, - продолжил свой рассказ гость, - после Вагуша остались несколько вырезок из газет и, что самое главное, его любимая скрипка. Я решил взять ее с собой с тем, что, если повезет, если вернусь в Грузию живым, обязательно принесу ее родителям моего командира, расскажу о последних часах жизни Вагуша... Скрипка проделала со мной тысячи километров фронтового пути, лежала в палате полевого госпиталя, где лечили меня после ранения, а в мае 45-го дошла до Берлина.

Рассказ настолько ошеломил родителей, что они, попрощавшись с товарищем сына, не спросили ни его имени, ни адреса проживания...

Лет тридцать назад скрипка переехала в Южную Америку. Сестра Вагуша, таким образом, решила продлить жизнь любимого инструмента, который был с ним до последней минуты! Она подарила скрипку сыну близкой подруги, талантливому музыканту, переехавшему в Мексику. Фамилию его, увы, я не запомнила.

- Вагуша нет, но его, ходжаяновская скрипка, должна жить, - решила она. - Я передаю ее в хорошие руки. В каждой струне недопетая мелодия... И пока скрипка жива, жива и память о погибшем брате!

Елена ОВОЯН

г. Тбилиси