СЛОВО ПРОЩАНИЯ

27 января на 81-м году жизни скончался дирижер Тбилисского академического драматического театра им. Шота Руставели, заслуженный деятель искусств Грузии Левон Оганезов. На смерть музыканта армянская газета "Врастан" ("Грузия") откликнулась некрологом и небольшой заметкой редактора газеты Вана Байбуртяна, представившего читателям Слово прощания Гии Канчели.

В СВОЕЙ ЗАМЕТКЕ В.БАЙБУРТЯН ПИШЕТ: "С 1964 ГОДА НА ПРОТЯЖЕНИИ 54 ЛЕТ Л.Оганезов руководил оркестром главного театра страны. На эту должность его рекомендовал сегодня всемирно известный композитор, заслуженный деятель искусств Грузии, народный артист СССР Гия Канчели (автор музыки к фильмам "Мимино", "Паспорт", "Кин-дза-дза", а также к спектаклям "Кавказский меловый круг", "Ханума", "Ричард-III", "Гамлет", "Король Лир", "Макбет" и др.) Его дружба с Левоном Оганезовым завязалась в начале 60-х годов ХХ столетия с сотрудничества в популярном эстрадном ансамбле "Ореро", в котором Лева был саксофонистом и для солистов которого Гия Канчели написал более 100 произведений, и сегодня исполняемых как в Грузии, так и в Армении и в России.

Исходя из того, что этих двух выдающихся людей связывали многолетняя дружба и теплые отношения, мы решили обратиться к Гии Канчели с просьбой написать для нашей газеты Слово прощания. Мы позвонили в Бельгию, в Антверпен, где вот уже 25-й год живет великий композитор (кстати, он несколько раз в год приезжает в Тбилиси). Канчели уже было известно о смерти Левы, он позвонил и выразил свои соболезнования жене Светлане и дочерям Инге и Ирине.

Через час мы получили следующее письмо: "Дорогой Ван, посылаю мой текст. Одновременно хочу сообщить, что с просьбой написать воспоминания я обратился к звукорежиссеру Михаилу Килосанидзе, который более полувека сотрудничал с нашим дорогим Левой. Материал вышлю позже. С наилучшими пожеланиями Гия Канчели. 27 января".

Мне часто задают один и тот же вопрос: "Если вы такой счастливый, почему у вас такая грустная музыка"? На этот вопрос я отвечаю вопросом: "А вы предпочли бы, чтобы я был несчастным и писал веселую музыку"?

Грустная музыка – это непреходящая гримаса времени, а счастливым я себя считаю по следующим причинам: я здоров, у людей, окружающих меня, все в порядке, и у меня есть возможность общаться с первоклассными и талантливыми музыкантами. Одним из них был Левон Ираклиевич Оганезов, музыкант, что называется, от Бога. Наша дружба завязалась в молодости. Я увлекался джазом, а Лева был саксофонистом ансамбля "Ореро".

ПРОШЛО ВРЕМЯ, Я СТАЛ СОТРУДНИЧАТЬ С РОБЕРТОМ СТУРУА. ХОРОШО ЗНАКОМЫЙ МОЕМУ ПОКОЛЕНИЮ директор театра им.Руставели Дориан Кристиа предложил мне занять должность музыкального руководителя. Наделенный исключительным музыкальным чутьем, Д.Кристиа, над постановкой пьесы которого работал Роберт Стуруа, понимал, что спектакль значительно выиграет, если музыка к нему будет звучать не в фонограмме, а в живом исполнении. Он предложил мне создать ансамбль и найти подходящего дирижера. Я принял, как мне кажется, правильное решение, пригласив не профессионального дирижера, но великолепного музыканта Льва Оганезова. И я не ошибся...

Благодаря ему музыкальное оформление спектаклей отличалось высоким качеством. В "Ханум", помимо инструментальной музыки было много песен. И оказалось, что Лева – замечательный и эмоциональный исполнитель.

Следующий спектакль был поставлен по пьесе Бертольда Брехта "Кавказский меловый круг", с ним театр триумфально гастролировал по всему миру, и в этом триумфе немалую роль сыграло исполнительское мастерство Левы Оганезова.

Я написал музыку к более чем 50 фильмам, и не было случая, чтобы в записи не принимал участия Лева – либо в качестве дирижера, либо музыканта-исполнителя. Кстати, Лева был исключительно универсален: кроме саксофона он прекрасно играл на кларнете, флейте, дудуке и ударных инструментах.

Я благодарен ему не только за все, что он сделал лично для меня, но и за его огромный вклад в музыкальное искусство.

ХОЧУ РАССКАЗАТЬ ОБ ОДНОМ ЭПИЗОДЕ, СВИДЕТЕЛЬСТВУЮЩЕМ О ТОНКОМ чувстве юмора Левы. Как-то, когда начались зарубежные гастроли "Кавказского мелового круга", меня вызвал Отар Кинкладзе, занявший после Дориана Кристиа пост директора театра, и сказал (привожу его слова по памяти): "Мне неловко и даже стыдно говорить о том, о чем говорят и на чем настаивают представители Министерства культуры...". Как оказалось, они требовали, чтобы Лева Оганезов взял какой-нибудь псевдоним, который звучал бы как грузинская фамилия, например, Тбилели, Иснели и т.д. Мне как человеку, которому отвратительны любые проявления национализма, трудно было обратиться к другу с таким предложением. Когда директор в третий раз напомнил мне об этом, я вынужденно поговорил с Левой, подчеркнув, что это необходимо исключительно ради афиш.

Лева, стараясь скрыть обиду, пообещал подумать. Через неделю мы встретились в театре, и Лева, улыбаясь, сообщил, что нашел псевдоним. На мой вопрос, какой, он ответил: "Руставели". За остроумный ответ я его расцеловал, а вопрос о псевдониме навсегда был снят с повестки дня. Так благодаря своему остроумию в жизни и в многочисленных афишах он остался Левоном Ираклиевичем Оганезовым.