НУЖНА ЧЕТКАЯ НАУЧНО-ТЕХНИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА

В течение всех лет независимости наука Армении выживала в очень сложных условиях. Однако, несмотря на весьма ограниченное финансирование и множество прочих проблем, затрудняющих исследовательскую деятельность, наши ученые добивались немалых успехов. По числу публикаций в престижных международных журналах Армения значительно опережает куда более благополучные страны, а это - один из важнейших принятых в мире критериев эффективной работы ученого. Активно развивались международные научные связи.

Однако результаты исследований не находили практического применения. Наука так и не стала фактором развития экономики нашей страны. Более того, наладить продуктивное сотрудничество между системами науки и образования пока тоже не удалось, что, несомненно, сказалось на уровне обучения в вузах. Так и не удалось создать тех условий, при которых можно будет остановить утечку умов. Сумеет ли новое правительство адекватно использовать имеющийся в стране научный потенциал - покажет время.

 О проблемах науки Армении говорят участники круглого стола, проведенного "ГА".

Эдуард КАЗАРЯН, доктор физико-математических наук, профессор, академик НАН РА:

 - В программе нового правительства написано, что на науку будет выделяться 3% от ВВП. Это было бы прекрасно, но, думаю, нереально. При прежнем правительстве мы просили 1 %, но и этого не получали.

 Думаю, есть несколько вопросов, которые нам следует обсудить. Первый - роль фундаментальной науки. Прошлое руководство делало упор на прикладные исследования, но это не совсем правильно. Тут стоило бы привести слова выдающегося ученого, лауреата Нобелевской премии, одного из создателей квантовой теории поля Ричарда Фейнмана: "Физика, как секс: может не давать практических результатов, но это не повод ею не заниматься". Фривольное, но очень точное определение роли фундаментальной науки. И еще одно изречение Фейнмана: "Принципы физики, которые я представлял, ничего не говорят о невозможности переставления в объектах атома по одному." Он сказал это до появления нанонауки и нанотехнологии, но имел в виду их создание.

 Второй вопрос. Роль интеграции науки и образования в деле подготовки высококвалифицированных кадров. На примере нанотехнологии квантовая механика превратилась в инженерную науку. Но, к сожалению, в Государственном политехническом университете в необходимом объеме физику не проходят. И я много раз говорил об этом последним ректорам. Я вынужден читать студентам курс "Современная физика для инженерных специальностей". Но основой наноэлектроники является теоретическая физика. Как мы можем подготовить мыслящих инженеров, если у них нет фундаментальной базы? И что еще очень важно: фундаментальная наука - это источник нового знания, она обеспечивает более высокую образованность общества в целом, способствует подготовке высококвалифицированных кадров в области высоких технологий. Без фундаментальной науки невозможно решать прикладные задачи.

Третий вопрос. Нужна ли нам степень доктора наук? И если оставить одну ученую степень, то как ее видоизменить?

 И еще один важный вопрос: как удержать молодых ученых в Армении, какие нестандартные шаги должно сделать новое правительство не только в социальном плане, но и по условиям работы?

  Армен САГАТЕЛЯН, директор Центра эколого-ноосферных исследований НАН РА:

- Давайте поймем, почему в нашей стране наука не востребована на уровне принятия решений и полностью отрицается в качестве социального института? Второе. Почему у нас нет внятной научно-технической государственной политики. От отсутствия политики происходит все, чем мы недовольны. Третье. На законодательном уровне для выхода из системного кризиса абсолютно ничего не делается из-за размытости управления наукой. Сегодня не ясно, кто за нее вообще отвечает. Именно поэтому никто не лоббирует интересы науки в НС. Даже при сегодняшнем уровне финансирования можно было повысить эффективность использования выделяемых на науку средств, если бы были соответствующие нормативные подзаконные акты, но их нет. Речь идет и о Законе о закупках, о Законе об освобождении от НДС и т.д.

Чем обусловлен антагонизм науки и системы аттестации кадров? 20 лет существовала суперкоррумпированная структура, а сегодня стало еще хуже. Она тормозит развитие науки. Необходимо определиться с междисциплинарными исследованиями. Молодой ученый, которого мы приводим в междисциплинарную группу, не может получить ученую степень. Это тоже вопрос законодательного акта. К сожалению, наш ВАК действует по шифрам СССР. Вот больные вопросы науки.

Армен НЕРСEСЯН, доктор физико-математических наук:

 - Нам достался советский анахронизм - разделение науки и образования. На заявление, что в Армении науке не придается социально значимой роли, я могу возразить, что Армения и 80-миллионная Германия имеют примерно равное число постоянных научных работников. Я не сравниваю объем и качество выдаваемой ими научной продукции. Но получать зарплату, даже мизерную, за якобы ценные мысли - чрезвычайно приятно. Лишь единицы из армянских научных работников имеют шанс найти постоянную работу за рубежом. Да и тем придется отрабатывать зарплату преподаванием в местном университете. Лишь о-о-очень богатые и развитые страны позволяют себе роскошь иметь весьма ограниченное число постоянных исследовательских позиций.

Теперь пройдусь по университетам. Мало какая страна имеет Государственный медицинский университет, Государственный лингвистический университет, Университет физкультуры, Ереванский государственный университет, Ширакский государственный университет и т.д. Может, естественнее объединить их в единый национальный университет с приданием необходимой автономии каждой из его частей?

И здесь проблема не столько и не только в использовании человеческих и финансовых ресурсов. Все гораздо хуже. Армянские университеты устроены по азиатскому принципу - не в географическом, а в социальном смысле. Они имеют длинную административную вертикаль без всякого делегирования полномочий. Сотрудник университета лишен в своей деятельности какой-либо автономии. Он крепостной, и в лучшем случае может рассчитывать на добрых барина, управляющего, приказчика и далее по списку. Феодальный принцип: "вассал моего вассала - не мой вассал" в наших университетах выглядел бы апофеозом анархии. Ну какой веселый, талантливый молодой человек добровольно сунется туда? Даже если занесет туда ненароком, он будет очень скоро вытеснен затхлой и косной средой.

  Эдуард КАЗАРЯН:

 - В России действуют научно-образовательные центры. МГУ имеет 10 таких центров по отдельным направлениям. Это хорошая структура. Ученые участвуют в учебном процессе, имеющаяся научная база используется для студентов, что способствует подготовке квалифицированных кадров. Есть и другие структуры. Например, национальные исследовательские университеты. Там уже нет бакалавриата, а только магистратура и аспирантура. Углубление интеграции науки и образования - сегодня это очень актуально. Нельзя хорошего ученого, эффективно работающего в области науки, нагружать часами в университете. Это нонсенс.

Армен НЕРСЕСЯН:

- Эти центры более или менее успешно работают в российских столицах: Москве, Питере, Новосибирске, где очень высокая концентрация научных работников и, соответственно, имеется не утерявшая этических принципов академическая среда. На уровне провинции это работает плохо. Это компромисс между общепринятой мировой и советской системами. Научный работник, который имеет постоянную позицию, должен быть обязан преподавать в университете. Ему должны платить не за его (“ценные”?) мысли, а за работу, а зарплата и позиция не должны зависеть от прихоти администрации.

И тогда молодой человек будет иметь возможность решать: связывать свое будущее с университетом или с научным институтом?

Армен САГАТЕЛЯН:

 - Одна форма не исключает другую. Давайте согласимся с тем, что нет чистых научных организаций, это миф. В странах с либеральной экономикой основная наука делается в университетах. Всего этого у нас нет. В тех же США науку делают 7 национальных лабораторий, бюджет которых выше бюджета Армении в 6-7 раз. Формально каждая лаборатория прикреплена к какому-то университету. Если ректор этого университета захочет зайти в лабораторию, он должен пройти тройной контроль. Лаборатория ему не подчиняется.

 Армен НЕРСЕСЯН:

 - Об этом и речь. Это называется автономией, разделением полномочий.

Армен САГАТЕЛЯН:

- В Грузии институты присоединили к университетам, и всех институтов, с которыми мы работали, сегодня не существует. Между прочим, многие кафедры научно-образовательного центра академии работают как научно-исследовательский университет. В последние 6 лет мы берем работников только со своей кафедры. Мы их сами готовим, они получают степень магистра и берем на работу. То же самое делают в Политехе. Так что формы могут быть разные.

 А теперь все-таки посмотрим, как мы будем выходить из системного кризиса. Предположим, мы подготовим хороших специалистов, но кому они нужны в такой ситуации. Тратим бюджетные деньги на подготовку специалиста, а он заканчивает обучение и уезжает. Давайте выходить из этого положения.

 Айк САРКИСЯН, доктор физико-математических наук:

 - Сейчас происходит определенный естественный отбор. Молодые люди жестко ориентируются на те группы, которые реально работают и имеют реальный вклад. И в определенной степени дикий капитализм имеет положительную сторону. Студенты видят, какие группы работают, и тянутся туда. Что касается интеграции, то определенный опыт у нашего университета есть. Сейчас наш инженерно-физический институт имеет базовые кафедры в Синопсисе, в Институте связи и в Институте физических исследований. Наши ребята идут в сильные группы - Давида Саркисяна, Ашота Петросяна. Это те группы, которые и публикуются хорошо.

 Что касается ревизии всего поля, то я абсолютно согласен с выступавшими до меня. Пока не будут введены жесткие наукометрические критерии, отсева не произойдет. И докторская степень нужна именно с точки зрения фильтрации. Потому что если мы будем опираться исключительно на кандидатскую, очень много людей эти 3-4 статьи протащат, а потом начнут права качать.

 Я думаю, что процесс сращивания науки и образования идет автоматически. Правда, стихийно, госрегулирования нет, но процесс идет. Нужна молодая поросль, которая будет работать в научных группах. Университеты, хотят того или нет, будут стараться коллаборироваться с научными институтами, чтобы ребята находили себе работу. А институты в свою очередь будут приходить в университеты, чтобы брать оттуда кадры. Но чтобы ускорить этот процесс, нужна базовая политика. И, наконец, самое главное. В Польше для ученых введены серьезные социальные льготы. Там молодые ребята, которые идут в науку, понимают, что будут получать не слишком много, но будут социально защищены. Когда там кто-либо получает ваковского профессора, диплом выдает президент Польши. Это говорит об отношении властей к науке. Со временем наука будет играть все более важную социальную роль, хотя бы в вопросах безопасности. Но для этого нужно время. Огромное количество людей очень сильно скомпрометировали науку. Именно своим нытьем и жалобами.

 Эдуард КАЗАРЯН:

 - Не надо писать 300-страничные докторские диссертации. Достаточно критериев ИМПАКТ-фактора при публикациях в престижных журналах и представления диссертации в виде доклада.

 Левон ЕПИСКОПОСЯН, доктор биологических наук:

  - Первая системная болезнь в науке - это нерачительное использование средств. Общаясь с госкомитетом, академией я вижу много раздутых структур, которые не нужны. В госкомитете есть предложения о том, что даже в условиях этого маленького финансирования возможно существенно повысить зарплаты и эффективность работы. Нам действительно не нужны многие отдельные вузы (Институт физкультуры и т.д.). Мы сегодня имеем необоснованно много НИИ - около 40. К примеру, есть Институт молекулярной биологии, Институт биохимии и Институт физиологии. В принципе все три занимаются молекулярными механизмами тех или иных функций. Насколько обоснованно иметь три отдельных института?

 Айк САРКИСЯН:

 - То, что в ряде институтов штаты раздуты, - это бесспорно. Очень много лабораторий, в которых нет молодых ребят. В условиях объединения ситуация в этих лабораториях автоматически изменится, а активно работающие объединятся в одном институте.

  Эдуард КАЗАРЯН:

 - Наше правительство оптимизацию понимает как сокращение штатов и освобождение площадей. Но оптимизация в первую очередь означает повышение эффективности работы. И надо делать это осторожно в направлении повышения качества исследовательской деятельности в этой области. Сейчас у нас в Армении 21 государственный университет, 5 - совместных с зарубежными вузами и около 25 негосударственных вузов. Это абсолютно недопустимо для маленькой Армении. И потом: есть классическое определение университета и его задач. А задачи университета - это передача знаний, создание новых знаний, научная деятельность. И все эти функции должны гармонично сочетаться. Только тогда вуз может называться университетом.

Армен САГАТЕЛЯН:

- У нас есть еще одна проблема. Это законодательная инициатива в науке. Академия и Государственный комитет по науке не имеют этого права. Интересы науки на законодательном уровне никто не лоббирует. Посмотрите, любого импортера освобождают от НДС на три года, потому что он что-то ввозит. Вы слышали когда-нибудь, чтобы важное исследование освободили от НДС, потому что, например, он экспортирует эту науку? Посмотрите, в какие рамки поставлена наука. Вы - частник, я - государственная организация. Мы выиграли тендер, вы тут же начинаете его исполнять. Я говорю, подожди, объявлю тендер, чтобы купить бензин, я теряю время. Это простые примеры того, как законодательно все давно можно было решить, если бы кто-то лоббировал интересы науки.

Левон ЕПИСКОПОСЯН:

 - Это вопрос о системных изменениях. Действительно, сегодня никто не лоббирует интересы науки. Лоббировать должна организация или фонд, который ответствен за науку. Думаю, что Госкомитету по науке пора стать отдельной организацией, а не оставаться в составе министерства.

 Армен САГАТЕЛЯН:

 - Россия уже приняла такое решение. И это оправданно.

Левон ЕПИСКОПОСЯН:

 - Опыт показывает, что когда ты имеешь дело с человеком, который что-то тебе заказывает, требует выполнения заказа и при этом обладает соответствующими полномочиями, тогда и работа идет четко, и отдача высокая. Но когда я сегодня работаю с госкомитетом, а академия говорит: принесите заявку, чтобы отнести ее в госкомитет - это нонсенс. Или академия говорит госкомитету: перечислите деньги нам, а мы распределим. Это тоже нонсенс. Это системная ошибка. Я предлагаю повысить статус Комитета по науке и предоставить ему все необходимые полномочия.

 Эдуард КАЗАРЯН:

 - Я думаю, что надо сократить и число министерств. Сегодня их 17. Это слишком много для небольшой Армении. Такое количество вузов и министерств - это распыление средств.

 Армен САГАТЕЛЯН:

 - Пока не будет сформулирована государственная научно-техническая политика, никаких преобразований быть не может. Рынок не требует столько университетов.

 Армен НЕРСЕСЯН:

- То же самое происходит и с научными исследованиями. Может, 40 институтов много, а может, мало, потому что нам никто внятно не сказал: какая у нас научно-техническая политика. Может, нам вообще не нужна фундаментальная наука? Может, мы должны заниматься только прикладными разработками? Но это должно быть сформулировано каким-то образом. А этого нет. А если нет политики государства, что мы можем предлагать или решать?

 Айк САРКИСЯН:

 - Я абсолютно убежден, что прикладная наука является следующей фазой после фундаментальных исследований. Я не верю, что прикладная наука может сама по себе реально существовать.

 Армен САГАТЕЛЯН:

- Более эффективной науки, чем давали сталинские шарашки, мы за всю историю СССР не имели. Была ответственность.

 Эдуард КАЗАРЯН:

 - Фундаментальная наука - составная часть культуры. И она имеет интеллектуальную привлекательность для молодых людей. Академик Арцимович как-то сказал: " Наука - лучший способ удовлетворения личного любопытства за государственный счет".

 Армен САГАТЕЛЯН:

 - Кто-то из англичан сказал, что вся наука прикладная. Просто одна фундаментальная наука становится прикладной сегодня, другая - через сто лет. Это к тому, что очень опасно разделять их. Повторяю, пока не будет четкой государственной научно-технической политики с приоритетными направлениями, с системой организации науки, системой аттестации кадров, до тех пор ничего не получится.

 Рузанна АСАТРЯН, начальник управления организации научной деятельности комитета по науке Министерства образования и науки РА:

 - Честно говоря, я хотела увидеть здесь и представителей гуманитарных наук. Если взять науку немного шире, то это не только химия, физика, электроника, нанотехнология, но и философия, арменоведение и т.д. Для такого государства, как Армения, это очень важно. Нужно сохранить или создать вновь тот слой общества, который называется интеллигенцией. Нам нужны образованные люди. И не только в физике, химии и биологии. Очень важно, что все участники нашего обсуждения говорили о важности фундаментальной науки. И это полностью совпадает с мнением многих авторитетных ученых, которые считают, что не бывает прикладной науки без фундаментальной, что именно научные знания используются для решения конкретных прикладных задач.

 Конечно, чем больше финансирование науки, тем лучше. Но используется ли выделяемое науке финансирование с максимальной эффективностью - очень серьезный вопрос.

Айк САРКИСЯН:

 - Я работаю в Санкт-Петербурге по программе "5-100" и там есть конкретные требования. Во-первых, публикация работ в журналах, которые индексируются в SCOPUS и т.д.

 Рузанна АСАТРЯН:

 - Деятельность комитета по науке связана в основном с тематическим финансированием. В том, что мы применяем необходимые критерии, и применяем их довольно жестко, можете не сомневаться. Конечно, смотрим и базовые программы. На мой взгляд, одна из серьезных проблем - разобщенность науки и высшего образования, о чем здесь уже говорилось. У нас не все сильные ученые преподают в вузах, поэтому и качество обучения оставляет желать много лучшего.

 Армен САГАТЕЛЯН:

 - Если они будут преподавать, они не будут хорошими учеными. У них не будет времени заниматься наукой.

 Рузанна АСАТРЯН:

 - Я не совсем согласна с этим мнением. Есть хорошие ученые, которые преподают и с успехом занимаются наукой. Я считаю, что наука и высшее образование должны быть органически связаны. В высшей школе, тем более в магистратуре, должны преподавать хорошие ученые, настоящие профессора. Профессор должен читать свой, а не стандартный курс. Мы говорим о привлечении в науку молодых ученых. Я думаю, что самый короткий путь - это если молодой ученый будет магистром, потом аспирантом и станет ученым. Надо разработать механизмы сближения, интеграции науки и высшего образования. Это крайне важно, в том числе и для омоложения науки. Сегодня у нас есть отличные ученые, но далеко не все они создают научные школы.

Эдуард КАЗАРЯН:

 - Для молодых, активно работающих ученых необходимы социальные льготы. Что касается интеграции науки и образования, то эти механизмы известны во всем мире. Например, научно-образовательные центры, базовые кафедры в академических институтах.

 Рузанна АСАТРЯН:

- Нужна государственная политика в этой области. Надо думать, как ускорить процесс интеграции.

Эдуард КАЗАРЯН:

- В Московском физико-техническом институте студенты учились всего три года, а потом все они распределялись по академическим институтам и привлекались в науку.

Рузанна АСАТРЯН:

- Как я уже говорила, у нас большая проблема связана с эффективным использованием средств, выделяемых на науку. Необходимо оптимизировать структуру, чтобы те деньги, которые есть, тратились максимально эффективно. Одно из решений - объединение институтов.

 Армен САГАТЕЛЯН:

- Но объединение институтов необходимо делать осторожно. Эффективность объединения институтов в академии пока никто не доказал.

Рузанна АСАТРЯН:

- Это может быть сделано только после серьезных обсуждений, глубоко продумано и обосновано, если это действительно приведет не только к повышению зарплаты, но создаст лучшие условия для научной работы, например, позволит приобретать современные научные приборы. Сами институты и ученые должны быть в этом заинтересованы.

Армен САГАТЕЛЯН:

- Если мы объединим несколько институтов, то должны получить новое качество. Например, повышение числа и качества публикаций. Но этого не происходит. Я объединил четыре отдела моего института. Когда у них были крупные международные гранты или крупные хозяйственные договора, у них резко падало количество публикаций. Человек не успевает зарабатывать деньги и еще писать нормальные статьи. Это невозможно. Необходимо сформировать государственную научно-техническую политику. Это должен сделать комитет по науке, а не Министерство науки и образования. Но сегодня у госкомитета нет такого статуса, его надо повысить, чтобы он имел законодательную инициативу. Далее надо сформировать пакет подзаконных актов, которые будут действовать в рамках сегодняшней деятельности и стимулировать научные работы. Например, отменить Закон о закупках и т.д.

Айк САРКИСЯН:

- Непременно надо отделить Госкомитет по науке от Министерства науки и образования. Необходимо и выработать какие-то определенные требования к наукоподобным исследованиям, отчетам и соответственной дифференциацией научных групп.

Эдуард КАЗАРЯН:

- Руководитель Госкомитета по науке Самвел Арутюнян в прошлом году во время собрания в академии делал очень серьезные, ценные предложения. Но, к сожалению, академия к ним абсолютно не прислушалась.

Армен САГАТЕЛЯН:

- Так на это должно было правительство отреагировать.

Армен НЕРСЕСЯН:    

- Наши институты и университеты в значительной степени выполняют функции “собеса” - отдела социального обеспечения. И когда мы говорим о финансировании институтов, то имеем в виду не финансирование науки, а прежде всего социальную составляющую. Но ведь есть Министерство социального обеспечения! Значит, либо оно дублирует функции институтов и университетов, либо плохо работает.

Рузанна АСАТРЯН:

- Мне кажется, что в ходе нашего обсуждения были затронуты почти все злободневные проблемы, касающиеся роли науки, привлечения в нее молодых ученых, вопрос разобщенности высшего образования и науки и т.д. Есть конкретные предложения, представленные правительству Госкомитетом по науке. Одно из них - это необходимость разработки критериев, по которым будет осуществляться ранжирование научных институтов. Для этого сформированы рабочие группы, в которых широко представлена научная общественность, практически все желающие. Применение четких критериев оценки эффективности работы научных институтов, а также лабораторий и групп будет первым шагом к разработке механизмов оптимальной организации науки, эффективному использованию финансовых и интеллектуальных ресурсов, что повысит привлекательность научной работы для молодых кадров, будет способствовать сохранению имеющихся и созданию новых научных школ, стимулировать прикладные исследования и т.д. И еще одно пожелание. Хотелось бы, чтобы один из следующих круглых столов был посвящен обсуждению проблем развития гуманитарных наук, особенно арменоведения. Надеюсь, это будет полезно и интересно.

Круглый стол провели Гаянэ САРМАКЕШЯН, Зара ГЕВОРКЯН, Тигран МИРЗОЯН