МАЛИНА В ФЕВРАЛЕ

Искусство, как известно, непредсказуемо, чем и прекрасно. По крайней мере наше театральное пространство, в котором все больше стремятся перевернуть все с ног на голову, непредсказуемости с каждым днем все больше. Проекты с рекламацией "громкое новое слово" терпят фиаско, спектакли, задумывающиеся как бы "не в первую очередь", становятся успехом... Словом, не скучно!

В ГОСУДАРСТВЕННОМ Русском драматическом театре им. Станиславского состоялась премьера спектакля "Смешанные чувства" по пьесе Р. Баэра в постановке заслуженной артистки РА Ирины Арутюнян.

Комедия Ричарда Баэра, американского драматурга из семьи белорусских евреев - пьеса с сильным местечковым акцентом. И, между нами говоря, даже для нашей видавшей виды сцены по части вкусовщины в ней имеется явный передоз. Ставят ее нынче часто, особенно в качестве антрепризы - медийные лица и много шуток ниже пояса.  В руках любителей ходить у широкого  зрителя на коротком поводке  "Смешанные чувства" вполне  рискуют превратиться в продукт категории "Б".

 Но все оказалось вовсе не так. Все оказалось совершенно по-другому. Здесь были свои предпосылки. Спектакль задумывался исполняющей обязанности директора театра Марианной Мхитарян вовсе не ради "делать кассу", но как своего рода бенефис двух ведущих артистов театра и настоящих мастеров сцены - Анны Баландиной и Армана Казаряна. Тут уж речь не о шутках на грани фола. Актрисе и режиссеру Ирине Арутюнян, вернувшейся в родной театр после порядочного люфта, наверняка хотелось отметить свой рестарт не как-нибудь, а как-нибудь достойно. Достойно получилось - во всех смыслах.

"Соло для часов с боем", "Дальше - тишина", "Старомодная комедия"  -  вечная тема возраста, одиночества и потребности в любви, конечно,  помнит куда более сильные драматургические решения. Но ведь пьеса - повод к постановке… Да и героев ее режиссер сделала чуть помоложе. 

 ИТАК, ОНА РАЗМЕНЯЛА ПЯТЫЙ ДЕСЯТОК. Он истратил его уже наполовину. Она потеряла любимого мужа и лучшую подругу. Он - единственного друга и преданную жену. Их связывает память о покойных и годы дружбы семьями. Она ставит на себе крест и хочет бежать от воспоминаний во Флориду. Он пытается доказать, что для них еще возможно общее будущее, в котором может найтись место для любви и даже для секса. Она постоянно ущемляет все виды его мужского достоинства. Он старается вбить в ее изящную головку под пышными кудрями простую житейскую философию: если хочешь мертвым поклоняться, то живых тем сном не отравляй…

 Ирина Арутюнян очистила пьесу от шелухи "большого секса", чтобы педалировать чувства, смешанные и в чистом виде. Вообще, смешав тонкий коктейль из детально проработанного рисунка образов, из легкой, подвижной, но со множеством красноречивых деталей сценографии, из отдельного повода для гордости - музыкой, написанной специально к спектаклю молодым композитором Мариной Брутян, словом, смешав коктейль из чувства меры и вкуса, режиссер как бы скромно самоустранилась из спектакля, оставив артистов наедине друг с другом и с пьесой. И первые блестяще справились с последней.

  Арман Казарян и Анна Баландина. Он, Герман, смешной и мелочный, скупердяй и зануда. Она, Кристина, благородная дама, культивирующая память об ушедших. Арман Казарян выходит и сразу берет быка за рога. В резкой, почти  эстрадной манере, мгновенно и остро реагируя на каждую реплику.  Он строит смешные рожи, изображая то знойного мачо,  то несчастного одинокого джентльмена. Ровно до того момента, пока в его герое сквозь маску шута горохового, которой он привык защищаться от действительности, не проступает растерянный и беззащитный человек. Человек, цепляющийся за соломинку в страхе потерять единственного, близкого ему другого человека. В  итоге Герман тоже оказывается на деле и тонким, и чутким, и возвышенным. Просто его возвышенность нацелена не в потусторонние миры, а на то, чтобы Кристина рассталась со своим упертым максимализмом.

 А что же Кристина - Анна Баландина? А то, что даже этот, прямо скажем, не самый изысканный текст она умудряется произносить с присущим ей чувством собственного достоинства. Она говорит то озорно и лукаво, то вдумчиво и серьезно, то смущается, как девочка, но ни разу не позволяет себе тех ужимок, с которыми некоторые порой умудряются подать самую невинную реплику.  За всеми разговорами о деньгах и сексе Анна Баландина играет женщину с большой буквы, способную тридцать лет хранить верность мужу, а в пятьдесят влюбиться снова, строгую к себе, но всепрощающую по отношению к другим, не молодящуюся, но и не потерявшую вкуса к жизни - к красивым нарядам, танцам и малине в феврале.

 ЭТО, НАВЕРНОЕ, ГЛАВНАЯ ФИШКА СПЕКТАКЛЯ - над всеми скабрезными шутками, над громкой музыкой регтайма звучат, как соло бархатного саксофона, голоса двух прекрасных артистов. В них есть неизъяснимая нежность - нежность на миг, возникающая словно из ниоткуда и бередящая душу, "музыка" воспоминаний, надежды и предчувствий…

 Хеппи-энд венчает  пьесу и пару. Хеппи-энд увенчал спектакль-бенефис - зритель аплодировал до боли в ладонях.  Ведь подлинный актерский театр не способно отменить никакое время. Человек приходит в театр за чувствами, даже если это чувства смешанные.  Главное, что они настоящие. И  жизнь все-таки  продолжается, и болью, даже самой подлинной, самой сильной, ее все-таки не перечеркнешь. Вот так и существуем - между трагедией и радостью. В смешанных чувствах.