ГДЕ ИСКАТЬ РЕШЕНИЯ – ИСТОРИЧЕСКИЕ АНАЛОГИИ

Война в Карабахе 2020 г. оставила ряд вопросов. Как получилось, что для армянской стороны условия ее прекращения оказались хуже тех, что 26 лет обсуждалось в рамках переговоров? В чем причина военного поражения? Что необходимо предпринять, чтобы преодолеть его последствия? Попробуем ответить на эти вопросы с историко-теоретической точки зрения без разбора частных обстоятельств и индивидуальных просчетов.

В СВОЕ ВРЕМЯ БРИТАНСКИЙ ПРЕМЬЕР БЕНДЖАМИН ДИЗРАЭЛИ разделил понятия независимости и государственности. Комментируя 05.02.1863 в Палате общин Гражданскую войну в США (1861–1865), он заметил, что колонии не перестают быть колониями только потому, что стали независимыми. Чтобы обрести государственность, одних управляющих структур, которые есть и у колоний, недостаточно. Чтобы стать самодостаточной единицей цивилизованного международного сообщества, необходимо обуздать типичную для колоний коррупцию, преодолеть политическую неустойчивость, отрегулировать общественные отношения и сформировать граждански мыслящую элиту. Государственность среди прочего предполагает, что страна выработала некие принципы, которые можно называть системой ценностей, или национальной идеей, и которые направляют ее развитие. С позиций Британии 1860-х США, примитивно озабоченные исключительно обогащением, в этом мало преуспели, хотя после Декларации независимости 1776 г. до Гражданской войны прошло ни много ни мало 85 лет. Другими словами, независимость и государственность – совсем не одно и то же.

 После распада преобразованной в СССР Российской империи Армения провозгласила независимость, но если задаться вопросом, есть ли у нее направляющая идея, определяющая государственность, то положительно ответить на него трудно. Задача политики – организация людей для достижения каких-то целей. На самом высоком уровне это регулируется идеологией, которая охватывает и общественные цели, и правила поведения, и ограничения. Поэтому Макиавелли из всех исторических деятелей выделял учредителей религий («Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», гл. Х). При наличии господствующей идеологии политика ставится ей на службу и подобна исполнительной власти по отношению к законодательной. При слабости идеологии политические ориентиры размываются. Бертран Рассел замечает, что при отсутствии ведущего принципа политика вырождается в неприкрытую борьбу за власть («История западной философии», 1945, Введение). Замена же одной армянской администрации на другую в 2018 году с жестким отстранением представителей первой от политики и есть та самая неприкрытая борьба за власть, которая свидетельствует об отсутствии направляющей стратегии, указывая на дефицит государственности.

Армению в последнее время сравнивают с Израилем без учета того, что Израиль создавался «с нуля», а Армения как советская республика имела ряд государственных черт. Это обстоятельство определило главную задачу Израиля как обретение государственности, тогда как Армения перестраивалась, что часто сложнее, чем начинать заново. При этом Армения перестраивалась с оглядкой на Россию как «бывшую метрополию», связь с которой обещала определенные преимущества, но и накладывала ограничения, в том числе в области международных отношений. Так как преимущества и ограничения всегда соотносятся в пользу более сильной стороны, Армения так и не стала вполне самостоятельной. Поэтому она не только не смогла провести успешную дипломатическую кампанию по признанию Карабаха, но даже не решилась сделать это сама, обнаружив и здесь слабость своей государственности.

НАХОДЯСЬ В «ЗОНТИЧНОЙ СТРУКТУРЕ» СССР, АРМЕНИЯ обладала национальной, религиозной, культурной и экономической автономией и была полностью защищена в военном отношении. Исчезновение экономического пространства СССР обернулось для Армении разорением национальной промышленности и зависимостью от иностранной помощи. Расформирование СССР привело к вооруженному противостоянию с Азербайджаном, а ослабление связей с постсоветской Россией – к опосредованному военному конфликту и с Турцией. В результате у Армении не оказалось ни преемственной политической линии, ни сильной экономики, ни современной армии, ни действенной дипломатической поддержки. Получилось так, что весьма непоследовательный курс на независимость обернулся непродуктивной борьбой за власть и кризисом государственности в ущерб национальной безопасности. Это и воодушевило Турцию с Азербайджаном на войну, закончившуюся соглашением на условиях много хуже тех, которые Армения отклоняла раньше. В обмен на то немногое, что удалось спасти, Армения согласилась на коридор Турция–Нахичевань–Азербайджан вдоль ее южной границы, формально под армянским суверенитетом, но фактически отделяющий ее от Ирана – единственного сдерживающего Турцию дружественного соседа.

Было бы не вполне справедливо упрекать политическое руководство Армении в некомпетентности. Причиной поражения Армении в значительной степени является ее слабый статус сателлита России, затормозивший ее государственное и военное развитие. К этому добавилась притупляющая бдительность завышенная самооценка, подпитанная победой в предыдущей войне с Азербайджаном. Как известно из истории, несамостоятельные государства часто оказывались «разменной монетой» в больших геополитических играх, из-за чего союзы неравных редко бывали вполне надежными и трактовались сильной стороной по своему усмотрению. Когда же у сильной стороны отсутствовала направляющая идея или менялись приоритеты, то сателлитам не оставалось ничего лучшего, как брать судьбу в свои руки.

Укрепление государственности предполагает среди прочего преодоление коррупции, развитие диверсифицированной экономики и формирование гражданского общества. Борьба за власть ради власти не только не способствует, но препятствует решению этих задач, поскольку ее инструментами являются фаворитизм, попустительство коррупции в обмен на лояльность, сужение экономической деятельности к простейшим прибыльным производствам, маргинализация самостоятельно мыслящих квалифицированных кадров и ущемлением прав оппозиционно настроенных активистов. Подавление же политической конкуренции, уменьшая разнообразие гражданского ландшафта, ведет к ограничению политической фантазии и креативности.

ЕСЛИ ИСХОДИТЬ НЕ ИЗ ВЛАСТНОЙ, А КОНСТРУКТИВНОЙ ПОВЕСТКИ, то успешная борьба с коррупцией требует не только ужесточения законодательства, но и более изобретательных косвенных мер. Например, в древних Афинах коррупционные связи были радикально ослаблены реформами Клисфена (507–508 до н. э.) путем нового административного деления территории с изменением границ и измельчением районов. Аналогичная мера была предпринята Французской революцией, которая упразднила 34 провинции и учредила 83 департамента. В ряде стран управление по отраслевому принципу заменяли на территориальное и наоборот.

Другой важной составляющей укрепления государственности является экономический прогресс. Например, движущую роль в общественном развитии США сыграла индустриализация, начавшаяся во второй половине XIX века. В Армении экономический и человеческий факторы соотносятся противоположным образом. По ВВП на душу населения Армения находится по оценке Всемирного банка на 94-м месте в мире, по индексу «человеческого развития» ООН – на 81-й позиции, а по индексам преступности и безопасности входит в наиболее благополучную дюжину. Это указывает на значительное несоответствие экономики потенциалу населения, то есть ее неважное состояние не только не стимулирует общественное развитие, а наоборот, вызывает гражданскую депрессию.

Для преодоления экономического упадка и даже разрухи, как в Германии после Второй мировой войны, существуют методы экономического восстановления. Как отмечалось, задача политики – организация людей. В данном случае необходимо резко оживить производство и товарооборот путем организации работ и обеспечения платежеспособного спроса. Такое достигается не только внешними инвестициями, но и внутренними средствами, например, посредством денежной эмиссии для целевого дотирования и создания рабочих мест. Это вызывает инфляцию, но способствует занятости населения, запускает производственные циклы и активизирует рынки. Такая монетарная политика не приветствуется неолиберальными Международным валютным фондом и Всемирным банком, но в ряде случаев именно она помогала выйти из кризиса, как, например, при выводе США из Великой депрессии (1929–1933) с помощью рузвельтовского «Нового курса». Кроме того, существуют отрасли, требующие не столько больших капиталовложений, сколько квалифицированной рабочей силы. Здесь уместен пример послевоенной Японии, не обладающей природными ресурсами и поэтому сделавшей ставку на «человекоемкие» производства. Как и все в креативной политике, разработка стратегии и инструментов ее реализации требует немалой фантазии.

ДЛЯ РАЗВИТИЯ ЖЕ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ФАНТАЗИИ НУЖНЫ благоприятные условия. Они создаются политическим плюрализмом с разнообразием мнений, свободой дискуссий и институциональной конкуренцией. История знает примеры, когда политические кризисы преодолевались примирением и сотрудничеством противоборствующих сил. Национальное примирение произошло, например, в Испании в 1975 г., когда диктатор Франко передал власть наследственному монарху, который преобразовал диктатуру в демократию. В других случаях создавались комитеты национального спасения/согласия, которые включали политиков разных взглядов, представляющих разные общественные группы и имеющих разные каналы влияния, в том числе на дипломатическом уровне. В ряде случаев такие комитеты включали иерархов церкви.

Как писал Дизраэли, «никакое правительство не может долго держаться без грозной оппозиции» («Конингсби или новое поколение», 1844, книга 2, глава 1). Это подтверждается историей. Плюрализм практиковался политическими режимами исключительной долговечности. Древняя Спарта в течение 800 лет возглавлялась двумя царями из двух царских домов, каждый из которых принимал самостоятельные решения, что исключало единовластие. В просуществовавшей 500 лет Римской республике, возглавляемой двумя консулами, та же цель достигалась иначе – требованием единогласия с правом вето каждого. (В чрезвычайных обстоятельствах, правда, властные полномочия на шесть месяцев передавалась назначаемому диктатору.) В современных структурах, как Совет Безопасности ООН или Евросоюз, право вето заставляет искать оптимальные компромиссы для достижения консенсуса. Комитет национального согласия мог бы функционировать по одному из этих принципов или по правилу высокопроцентного большинства. Для учреждения такого комитета также требуется политическая фантазия и политическая воля.

Из сказанного следуют три вывода. Во-первых, в политике необходима направляющая идея. Во-вторых, для ее воплощения нужны мотивирующие людей политические инструменты. В-третьих, как для постановки задач, так и для создания инструментов требуется фантазия; такая фантазия стимулируется институциональным плюрализмом, который консолидирует общественные группы с мобилизацией их интеллектуального потенциала и личных связей.

Что касается Армении, то ее направляющей идеей на ближайшие десятилетия могло бы стать обретение самодостаточности и полноценной государственности. Укрепление государственности следует рассматривать не через призму независимости, а как отдельную и более важную цель.

Наконец, не стоит умножать торжество победителя междоусобицей. Лучше хладнокровно проанализировать ошибки и тщательно готовиться к будущим вызовам.

            Дюссельдорф, Германия