"ВСЕ РАВНО БУДУ РАССКАЗЫВАТЬ О ГЕНЕЗИСЕ ПОБЕДЫ!"

Государственный театр "Амазгаин" им. С. Саркисяна перед самым началом Нового года повез в Арцах спектакль-сказку, которая так нужна сегодня арцахским детям. Художественный руководитель театра, заслуженный деятель искусств РА Нарине ГРИГОРЯН, по собственному признанию, связана с Арцахом не только корнями, но всей своей сущностью. В ее послужном списке спектакли "Генезис Победы" и "Моя семья в моем чемодане" – истории о войне, рассказанные глазами ребенка-очевидца. Так что в Арцах она отправилась не только на свидание с раненной родиной, но и со своим детством.

- Перед поездкой мы встречались с вашим директором, Арманом Навасардяном, и он говорил, что готовит вас к тому, что психологически будет очень трудно – до слез. Этот прогноз оправдался?

- На мой взгляд, наоборот – мы вернулись, почувствовав в себе колоссальный прилив сил. Во-первых, отсюда мы представляли ситуацию гораздо тяжелее. Ведь идет такой поток информации, и она такая разная - даже когда мои арцахские родственники что-то рассказывают, я не в состоянии сориентироваться. Мы же теперь ничему не верим! И мне часто кажется, что здесь мы все переживаем тяжелее, чем сами арцахцы. Армения сейчас как мать, которая сжигает себя изнутри, не зная, что предпринять, а Арцах – тот самый сын, раненный, но жаждущий встать на ноги. И там, представь, проще, потому что очевидно - Арцах жаждет излечиться.

Ты знаешь, на скольких фестивалях я побывала со спектаклем "Моя семья в моем чемодане", и каждый раз для меня словно раскрывался смысл нашей профессии. Но никогда раньше я настолько не чувствовала ее значение - что театр может настолько давать силы жить заново! У нас был случай, когда совершенно счастливая мама пришла сообщить – ее сын с начала войны замолчал, вообще не разговаривал. А после спектакля пришел и начал пересказывать домашним увиденную сказку! Они приходили на спектакли с родителями - дети смеялись, взрослые плакали. В гостинице, в которой мы поселились, жили в основном родители, приехавшие на поиски своих сыновей, все трагично, и вдруг – актеры! И нам не раз говорили – раз приехали артисты, значит жизнь продолжается. Они узнавали нас по фильмам, и радости не было предела! Как-то на спектакле к нашему Деду Морозу подошел малыш и спросил – а где подарки? В ответ наш Корюн произнес торжественную речь – ты найдешь их в новогоднюю ночь под елкой! На следующем сеансе смотрим - опять этот мальчик, и так, с подозрением и обидой - "Так ведь мы ведь елок не ставим…". Сориентировался! Деду Морозу пришлось срочно "переносить" будущий подарок "под подушку". Такая вот жизнь.

- И все-таки, вот вы едете, и над Шуши, священным городом, гордой и непобедимой крепостью развивается азербайджанский флаг…

- Как бы корнями, всей своей сущностью ни была связана с Арцахом, я неисправимый оптимист – ничего, это такой исторический этап, завтра будет по-другому! Насчет развевающегося флага Азербайджана нас даже заранее предупредили, чтобы, так сказать, ослабить шок. Может, судьба смилостивилась - когда мы ехали, был страшный туман, ничего вокруг не видно, в том числе и этого флага. Впрочем, меня бы он не выбил из колеи. Меня беспокоило другое. Кругом все было серое и унылое, и сами мы были серыми и унылыми, и я испереживалась – как бы Никол этого не увидел!.. Шутка. Зато потом был такой свет! В первый день мы играли в Чартаре – буквально в день нашего приезда добровольцы успели очистить все от мусора. Туалета не было – взорвали. К тому же электричество в Чартар подают пока раз в три дня, и нам "было назначено" именно в такой день. Оказалось – перепутали. Но и наши, и местные ребята подсуетились, пригнали в школу движок. И в зале буквально яблоку негде было упасть. Мне кажется, эти дети вдохновили нас ничуть не меньше, чем мы их. И вообще! Столько людей - в Чартаре, в других селах – они вернулись! Они уверены – это их земля! Мартакерт, Аскеран, Степанакерт – всего мы сыграли для пяти тысяч детей! И Шуши действительно особый город, в нем особый и все равно несломленный дух, там в каждом камне есть искусство! А Каринтак! Все равно здорово, что это все – в тебе, оно есть, и никто у тебя этого не отнимет.

- Ты, ребенок Первой Арцахской войны, воочию увидела детей Второй Арцахской. Между вами есть разница?

- Знаешь, это, как День сурка – только теперь у тебя другая боль. Если честно, в какой-то момент мне показалось, что вся моя жизнь – от войны до войны. Весь мирный промежуток словно стерся. И когда какие-то родители одергивали своих детей, мол, меньше радуйтесь, а я возражала - но ведь мы здесь именно для этого, то переживала дежавю. Как мы в детстве ненавидели всяческие новости! Взрослые целый день в них сидели, а потом ходили с перевернутыми лицами и шипели на нас… Когда началась война, подруга мне сказала – там твои родные, они могут погибнуть. И я ответила – так ведь война, конечно, могут! Война… Она никого не делает добрее – только черствее. А если сравнивать…Тогда была полная блокада, холод жуткий, были дни, когда нечего было есть. В этот раз все вынес на своих плечах солдат, остальным было намного легче. Когда я думаю - что тогда совершали ради победы, на какие жертвы были готовы идти! Сейчас я еще больше ценю и горжусь тем поколением, поколением моих родителей, которое было таким бесстрашным, таким жертвенным, таким неколебимым! И произошедшее вдвойне трагично. Наверное, мы неправильно оценили ситуацию и расслабились... Но это не точка! Наверное, нам нужна была такая оплеуха, чтобы извлечь уроки из собственных ошибок. Только вот меня очень пугает, что пока я не вижу способности усвоить эти уроки. Сколько можно наступать на одни и те же грабли!

- Пусть ты трижды оптимист, но разве у тебя нет чувства потерянной родины?

- Об этом я стараюсь не думать, это не просто больно, бесконечно больно – можно сойти с ума! Человек ведь странно устроен. Вот мне сестра рассказывала - во время апрельской войны какая-то женщина убежала, оставив на веревке белье. Его потом показывали по телевизору, мол, вероломно напали, люди мирно жили… Так вот, сестра говорит - "стрелять начали, когда еще не рассвело, у нас пять минут на сборы, и я… кинулась собирать белье с веревки! Первая мысль - вдруг покажут, я сгорю от стыда"… В Арцахе мы много встречались с разными людьми, разговаривали - я почувствовала в них этот дух хозяев этой земли, несмотря ни на что, приросших к ней намертво! Может, нам надо сейчас помучаться, почувствовать боль этой оплеухи – не ради мазохизма, а чтобы вернуться к здоровой системе ценностей. Я верю в возрождение, верю, что это – еще не точка!

По дороге обратно во мне была такая здоровая злость – хотелось вернуться, всех нас, ноющих, разом взять за грудки, встряхнуть и крикнуть – ну-ка очнитесь! Придите в себя! Мой брат, потерявший в первой войне руку, сегодня говорит – лучше бы я умер, чтобы не увидеть, до чего мы докатились... Нам сейчас надо взять волю в кулак – всей нации, так, по-мужски, а не сюси-муси, перестать себя жалеть и стоять, как солдат. Потому что, если столько ребят погибли, мы не имеем права предавать их память, жить как ни в чем не бывало. Все мы ответственны - каждый должен быть на своем месте.

- Вот ты хорохоришься, и все равно в твоих словах горечь…

- Хочешь совсем честно? Вот чего я больше всего не могу простить – конечно, после гибели тысяч ребят – этого хештега "Мы победим!". В Арцахе нас в первый же день принял Араик Арутюнян, и я просто поперла – почему вы нас обманывали?! Там еще сидел Ваграм Погосян, который первый написал, что Шуши пал, а мы – Господи! - кричали, что это фейк, который нельзя распространять... Араик начал оправдываться – "Так я же говорил, больше нет президента Арцаха, я иду на передовую. И когда звонили и спрашивали, согласны ли мы с планом Лаврова, заявлял, что мы согласны и на худшее, только остановите эту бойню! Кто нас слушал?". Но ведь вечером в телевизоре Араик опять пьет кофе, а Арцрун опять твердит – "Мы победим!". Что с нами произошло?! Как мы позволили так задурить себе голову! Это самое чудовищное!

Столько времени держать нас за идиотов, которые "уважают официальную информацию!". Государство так обмануло народ, что не имеет никакого права требовать к себе уважения. Я лично чувствую себя совершенно растоптанной. Ведь в плане " уверовавшая в победу" я тоже была зомби. Уже со второго октября в Арцахе понимали, что мы проиграли. Мои родственники звонили, брат говорил - Наринка, это другая война, все бессмысленно. А я орала – "С каких пор ты стал трусом? Не слышишь – мы победим!". Идиотка…

- Но ты, вроде, не была апологетом беспрецедентного лидера, который ведет нас в новое, беспрецедентное же по уровню счастья будущее.

- Да ну, это вообще не мой герой – вот такой визгливый, истеричный. Может, от того, что я из Арцаха, у меня иное представление о "модели мужчины". Я вообще человек аполитичный, но на моей памяти никому так не доверяли, да что доверяли – ни в кого так не верили. И то, как дело кончилось - ничего хуже придумать невозможно. Но дело не в нем, а в нас. Вот мы вместе были на митинге, который Грант Тохатян организовал во имя освобождения пленных. У меня отец был в плену - для меня это такая тема! И вдруг опять – "надо шагать вместе, чтобы стать нацией". А еще кто-то – "да какая мы нация, мы - даже не племя"… Извините, я - нация, частичка нации! Опять нас стараются разделить на разные цвета. И у меня есть страх потерять родину. И если мы не выйдем из этого противостояния – даже думать не хочется… Поэтому я и говорю, что оптимизм мой пока беспочвенный. Пока в нации много горечи, пока мы едим друг друга – тут не может быть просвета. Может, он появится тогда, когда мы вообще утратим надежду? Но у меня есть повод ее не терять. Она в самом арцахце – в той самой способности намертво врасти в свою землю. Мне кажется, эта связь с нашей землей и придаст нам воли, тем более, что эта земля действительно обладает особой силой.

- Всего два года назад ты сделала спектакль "Генезис Победы". Есть готовность играть его и дальше?

- Между прочим, пьеса Сары Налбандян ведь называлась "Генезис страха" – страх и его преодоление. Но мне захотелось исследовать другое. Мне казалось, что Победа с большой буквы рождается из крошечных побед – когда смог выстоять в мороз в очереди за хлебом, когда удалось набрать вязанку сучьев и растопить печь... И сегодня, если появится подобный материал, я снова буду рассказывать о генезисе, происхождении, рождении – победы! Никогда – о поражении и страхе. Хотя мне часто говорят, что во всех моих работах присутствует этот фактор преодоления страха - наверное, в детстве мне все-таки было страшно, и это вылезает. Но все равно! Я не буду обращаться к теме "Армения скорби, глубокой скорби и очень глубокой скорби". Ни-ког-да! Даже если окажусь последней армянкой, которая должна рассказать о судьбе своей Родины. Надо исследовать Победу, чтобы снова к ней прийти.