КРОВАВЫЕ ПЯТНА ЛЕДИ МАКБЕТ НЕ СМЫВАЮТСЯ ДАЖЕ ВСЕМИ АРОМАТАМИ АРАВИИ

Армен Геворкян, бывший вице-премьер армянского правительства при президенте Серже Саргсяне, ныне депутат Национального Собрания от фракции альянса "Армения" и пока еще подсудимый по известному уголовному делу "Роберт Кочарян и др.", в своем телеграм-канале, комментируя результаты нового исследования общественного мнения в Армении Республиканским институтом США, обратил внимание на несколько интересных аспектов в этом исследовании, касающихся приоритетов, которые сегодня волнуют армянское население. В их числе отношение к правосудию и справедливости. Так вот в ряду этих самых приоритетов правосудие и справедливость как политико-правовые категории оказались на девятом месте. Хорошо это или плохо?

На первый взглЯд как будто хорошо. Ведь полуЧаетсЯ, что с правосудием и справедливостью в Армении все в порядке, уж коль скоро они не волнуют население. Или волнуют не в первостепенном порядке. И тем не менее, ничего не имея против вопросов безопасности, экономики и социального положения жителей Армении, которые именно этим вопросам отдали предпочтение в опросной анкете, и даже не осуждая обусловленную историческими причинами деморализованность некоторых армянских поговорок с претензией на народную мудрость, хочется, что называется, с карандашом в руке слегка поупражняться на тему такого, скажем так, несрочного отношения наших граждан (как гордых, так и не очень гордых) к правосудию и справедливости. Не вообще к правосудию и справедливости, а, понятно, что к правосудию и справедливости в отдельно взятой стране, название которой Республика Армения. А точнее, Республика Армения времен Никола Пашиняна, премьер-министра и вождя армянской "бархатной революции". Или наоборот: сначала вождя, потом всего остального. Потому как "все остальное" и есть суть Никола Пашиняна как армянского премьер-министра.

Тут нет ни грана ерничанья. И ссылка на Пашиняна в контексте не столь волнительного отношения армянских граждан к правосудию и справедливости очень даже оправданна. И вот почему. Это ведь им, Николом Пашиняном, слишком часто попадающим в ловушки оговорок по Фрейду, было однажды сказано с нескрываемым огорчением, что он-де не может являться и премьером, и прокурором, и следователем, и судьей. Или даже тюремщиком с капюшоном французского ката. Если не принять во внимание психосознание Пашиняна в момент подобных откровений, то… казалось бы, сказанное им вполне годится для норм правового государства с его классическим и действующим поныне разделением ветвей власти, исходящим ко временам французского Просвещения. Годится постольку, поскольку вполне соответствует известной модели современного цивилизованного государственного управления с его системой "сдержек и противовесов".

Однако так ли это? И что с того? Что с того, если во всех высказываниях Никола Пашиняна, с оговорками по Фрейду или даже без оных, тем более без оных, всегда незримо присутствует то самое пресловутое подсознание, которое, кстати, и приводит слишком часто к "свершению несвершаемого" в судебно-правовой системе, посредством которой и определяются качество правосудия и дух справедливости в обществе, как дух истины. Потому как речь идет о "несвершаемом" по природе своей. Или, чтобы вещи называть своими именами, к уголовному преследованию его, Никола Пашиняна, политических конкурентов, равно как и противников его действий на государственном посту. Наглядный пример такому утверждению - судебный процесс по уголовному делу "Роберт Кочарян и другие", фарисейски преподносимый прокуратурой под видом "свержения конституционного строя". Преподносимый даже после того, как Конституционный суд, хотя и с превеликим опозданием, вынес свой вердикт относительно абсурдности подобного рода обвинения.

ЗНАЧИТ, ВСЕ-ТАКИ ХОРОШО? С ПРАВОСУДИЕМ И СПРАВЕДЛИВОСТЬЮ в Армении нет проблем? Не станем торопиться с ответом. Тем более зная о том, что в настоящее время под арестом содержатся оппозиционные депутаты армянского парламента и один из них, заслуженный и известный в республике врач, имеет самые серьезные проблемы со здоровьем. А еще и потому, что в деле Роберта Кочаряна (вместе с Арменом Геворкяном) прокуратура ищет новые статьи обвинения с тем, чтобы не признавать оправдание как акт правосудия и всячески, вопреки нормам права, мотивировать обвинение. Какое угодно, лишь бы только обвинение.

В не столь далеком советском прошлом такое отношение к правосудию юридической общественностью определялось термином "обвинительный уклон", или "обвинительное начало". Впрочем, предпосылки его уходили корнями в глубину истории правовой мысли. Не обязательно советской, времен Сталина, с ее известной формулой "был бы человек…", и не обязательно российской с ее бездушными уложениями о наказаниях. Но обязательно мировой, если иметь в виду хотя бы испанскую инквизицию. Однако политико-правовой аспект упомянутого термина, претерпевший коренную трансформацию уже в конце XVIII века, в данном случае вовсе не обусловлен этаким реликтом некогда банальных явлений в судебно-правовой системе - от средневековых ордалий до пресловутого "телефонного права", заявившего о себе задолго до появления первой телефонной компании Александра Белла.

Здесь все обстоит куда проще. Уже потому проще, что банальное это явление в судебно-правовой системе, порождающее индифферентное отношение к ней со стороны общества во время социологических опросов, чтобы не сказать вообще, еще более усугубилось в связи с тем самым судебным процессом по так называемому мартовскому делу, реанимированному Специальной следственной службой по прямому указанию Никола Пашиняна. Процессом, которым и был создан прецедент раскола общества на сторонников и противников уголовного дела против Роберта Кочаряна, но уже без других. Роберт Кочарян стал для одних "героем", для других - "изгоем". Одни кричали "казнить", другие - "миловать", и никто не знал, где надо ставить запятую.

Никто, кроме адвокатов второго президента, которые и добились в конечном счете через долгое хождение по мукам - также и европейским - оправдания своего подзащитного вопреки рьяным потугам прокуратуры и даже лично генпрокурора во что бы то ни стало сохранить обвинение по надуманной, непонятной в отношении Роберта Кочаряна как главы государства уголовной статье. Значит, все-таки плохо? Если через долгое хождение по мукам...

Попробуем разобраться почему.

РОБЕРТ КОЧАРЯН, КАЗАЛОСЬ БЫ, ОСТАВИВШИЙ В ПРОШЛОМ ПОЛИТИКУ с ее "игрушками", от которых те, кто в ней еще остался, продолжали испытывать попеременно то пафос радости, то горечь печали, после "бархатной революции" вновь стал мишенью нападок со стороны тех, кто в схватке с ним, как в годы его правления, так и после, не забыл своих от него поражений и мечтал о реванше. При этом, по мере того как стали складываться обстоятельства в политической жизни Армении, - об излишне показательном реванше. Для всенародного обозрения.

Пострадавшим от Роберта Кочаряна в связи с мартовскими событиями (читай - организацией массовых беспорядков) был и Никол Пашинян, при премьерстве которого сценой для такого показательного реванша был выбран зал судебных заседаний. Только вот декорации к мизансценам - то тюремные нары, то домашнее кресло - менялись в зависимости от судей. Одни из них либо легко, а может, и мучительно (не важно) отказывались от своей роли как профессионально для них неподъемной либо послушно выполняли указания режиссера, сидящего со строгим и грозным выражением лица за кулисами. Были и такие, которые установкам режиссера не подчинялись по причине четко осознаваемой ими профнепригодности последнего. Хотя и в ущерб себе, но не в ущерб репутации. Тем более - совести.

Режиссером, как нетрудно догадаться, был (и, увы, остается) Никол Пашинян - вождь революции, склонный на словах к романтичному праведнику Нельсону Манделе, а на деле - к кровавому астматику Че Гаваре; он же премьер-министр, склонный по долгу службы к демагогии и дешевому популизму и вовсе не склонный к действенной работе.

Впрочем, раздвоения личности тут усматривать вряд ли придется. Никол Пашинян - хороший актер. Вернее, умелый. Умеет перевоплощаться. Где он этому научился - вопрос другой. Может даже, актерство у него врожденное - всякое бывает в искусстве лицедейства. И, тут надо отдать ему должное, он почти в совершенстве владеет искусством манипулирования массовым сознанием толпы. Заметим и подчеркнем: толпы, чтобы пощадить чувства здравомыслящей части армянского общества. А в нашем случае - еще и чувства сугубо профессионального его сегмента.

Вот как ответил Никол Пашинян, когда у него спросили о неподсудности Роберта Кочаряна по "мартовскому делу". "Не думаю, - сказал он, - что кто-либо, в том числе и Роберт Кочарян, обладает абсолютным иммунитетом по Конституции в случае, если выяснится, что для предъявления ему обвинения есть все основания. То есть это искаженное восприятие. Я могу сказать лишь одно: при представлении главы Специальной следственной службы я очень четко выделил задачи, стоящие перед ней. И среди них особое место занимает полное расследование по делу "1 марта".

Чтобы понять, насколько "четко" и с какой целью так "четко" премьер "выделил задачи", дабы не искажать восприятие, процитируем пару-тройку и других его реплик, а то и монологов с театральных подмостков "бархатной революции". Однажды в прямом эфире на своей странице в Facebook он распространил обращение, в котором, утверждая, что сформированные революцией правительство и парламент "пользуются доверием народа", вместе с тем категорично заявил, что "деятельность судебной власти постоянно приводила к волнениям в обществе".

Соглашаться с подобной категоричностью, лишенной причинно-следственной связи, как-то не с руки будет здравомыслящему человеку. Но к высказываниям Пашиняна - любителю громких заявлений, схожих с барабанным боем "дмб-дмб- ху", испробованных им и его соратниками еще в самом начале армянской "бархатной революции", именно так и надо относиться: как к напыщенному фразерству человека, который не только сам недостаточно компетентен в теме своего выступления на людях, но и рассчитывает при этом на соответствующую малограмотную аудиторию.

Когда Никол Пашинян был оппозиционным журналистом, а затем политиком, он не отличался особой сдержанностью в подобных речах и выступлениях, демонстрируя демагогию как политическое хамство. Премьерство еще более окрылило его. Призвав гордых граждан страны с 08:30 20 мая 2019 года перекрыть входы и выходы судов по всей стране, он заявил, что планирует революцию в сфере правосудия. На деле же воззвание его исходило от принятого судом решения об освобождении из-под ареста экс-президента Армении Роберта Кочаряна. Любое судебное действие в пользу Роберта Кочаряна действует на премьера, как красная тряпка на быка.

С революцией в судебной системе у Никола Пашиняна вышел облом, как бы он ни разглагольствовал о том, что "решения судебной системы (читай - по делу Кочаряна) не пользуются доверием народа и общества". Или: "Народ воспринимает судебную власть как остаток прежней коррумпированной системы, где постоянно готовятся заговоры против общества".

"Заговоры" и "прежние" - любимые страшилки Пашиняна, которыми он все время пытается сбивать с толку людей, играя на чувствительных струнах общественного недовольства. При этом, вновь и вновь подбрасывая им порожденные больным революционным воображением тезисы вовсе не для раздумий, а для беспрекословного восприятия в качестве абсолютной истины. К примеру: "Новое правительство отказалось от порочной практики влияния на судей и гордится этим, но это не означает, что оно позволит кому-либо избежать ответственности".

К чему это он? А вот к чему: "Из-за органической связи с прежней системой суды аннулируют колоссальную работу следственных органов, которые выявляют многочисленные факты коррупционных проявлений прошлого". Вот ведь как: выходит, это суды виноваты в том, что новая революционная жизнь никак не налаживается, поскольку, видите ли, прошлое не хоронит своих мертвецов, коррупционным смрадом пропитывая "бархат" революционного пространства.

Но самое главное для Никола Пашиняна - это такое "хирургическое" вмешательство в судебно-правовую систему, которое обязательно должно будет привести к осуждению Роберта Кочаряна. Всеми доступными и недоступными способами. Кровавые пятна леди Макбет, как известно, не смываются даже всеми ароматами Аравии, но у Никола Пашиняна иная задача: сделать из своих пятен копию на чужих руках.

ПОНЯТНО, ЧТО ПРИЗЫВЫ ПРЕМЬЕРА, КОТОРЫМ ТРУДНО ДАТЬ ВМЕНЯЕМОЕ определение без применения терминологии, так называемой характерологической аномалии, получили соответствующие оценки со стороны адекватных представителей армянского общества, тем более  со стороны профессиональных юристов. Прежде всего было обращено внимание на абсурдность и бессмысленность слов премьера о том, что он заблокировал двери судов, чтобы показать, что ему не нужна марионеточная судебная система. Театр абсурда в исполнении премьера продолжился и после того, как, раскритикованный оппозицией, он стал давать самые несуразные объяснения задающим вопросы журналистам. Они же фиксировали каждый его нелепый перл революционной мысли. Вот к примеру. "Что касается известного призыва о блокировании входов в здания судов, которое было раскритиковано оппозицией, то Пашинян подчеркнул, что сделал это заявление, чтобы показать, что он не вмешивается в работу судебных властей". Понятно или не очень? Обычно в таких случаях в Армении мудрые люди говорят: каким еще должно быть невмешательство - неужто с рогами? А как вам нравится вот это: "Нам нужен суд, отвечающий самым высоким международным стандартам, решения которого никому не придет в голову связывать с пожеланиями премьер-министра".

Похвально. Но тогда к чему вот эти его слова, растиражированные средствами массовой информации? В частности, rus.azatutyun.am (стиль изложения сохранен): "Знаете, какая самая большая проблема была для меня как для премьер-министра с самого первого дня. Я сказал, что не вмешиваюсь в дела судебной власти, и я не вмешивался. Но вся проблема в том, что когда кого-то арестовывают, вся пресса и соцсети пишут: почему премьер-министр решил того-то арестовать? Кого-то отпускают, все обсуждение сводится к следующему: почему премьер-министр решил того-то отпустить, что это за игры? Что бы ни делалось, в том числе в судебной системе, в конечном итоге стрелки ответственности вновь переводятся на меня. Потому что, несмотря на то, что я сказал, и не только сказал, но и служил примером, это не помогает. Вы понимаете, какая это абсурдная ситуация, я не имею никакого отношения к решениям, и де-юре это правильно, так и должно быть. И, по сути, ты остаешься в рамках своих конституционных полномочий, но это не имеет значения, и сторонники говорят тебе: "что за игры вы ведете, отпускаете?", и оппозиция говорит: "приказал". Невозможно работать в этих условиях".

ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, НЕВОЗМОЖНО. ПОЭТОМУ НЕ СТАНЕМ И ДАЛЕЕ цитировать нелепые и косноязычные суждения премьера на заданную тему. Даже приведенных цитат достаточно, чтобы стало ясно: Никол Пашинян пафосом высокопарных фраз прикрывает самую что ни на есть пустоту мысли. Подчас пафос этот сопровождается экстазом, в который он сам себя вводит, нанизывая на шампур своей "пламенной" речи одну беспардонную ложь за другой. Подобное поведение имеет четко выраженный абрис в психологии человека, где рассматриваются проблемы сознания и подсознания, давно и многократно описанные в научных трудах по медицине. Но не будем об этом.

Нас больше должна интересовать область правовых отношений в издержках воспеваемой Пашиняном революции. Поначалу "бархатной". После 20 июня уже и "стальной". На оселке этих издержек стало вытачиваться не только "дело Роберта Кочаряна", но и всех тех, кто лицом повернулся к бывшему президенту и спиной - к нынешнему премьер-министру.

Так хорошо это или плохо, что в армянском обществе к правосудию и справедливости как политико-правовым категориям создалось такое вот несрочное отношение. По сути, равнодушное и безучастное. Вопрос пока остается открытым.