НА АРФЕ ВРЕМЕНИ ЗВУЧИТ ЕГО СТРУНА

Еще при жизни творчество выдающегося композитора Авета Тертеряна получило мировое признание и постепенно завоевывало все более и более широкое пространство. С течением времени стал явственнее проступать и подлинный масштаб его дара, его личности. И это закономерно: истинные ценности раскрываются во времени.

 НОВАТОР, ЗАСТАВИВШИЙ СВОЕ безграничное воображение служить величию музыки, вечно ищущий и всегда устремленный вперед, творец новых идей и небывалых музыкальных форм – таким мы, его современники, знали композитора. Таким узнают его и следующие поколения.

Музыка Тертеряна звучала в исполнении многих замечательных дирижеров Армении, России и зарубежных стран, в числе которых профессор высшей музыкальной школы Карла Марии фон Вебера, дирижер Дрезденского государственного театра на Гертнерплац в Мюнхене до 1999 года Эккехард Клемм, с именем которого связана постановка оперы Тертеряна "Землетрясение" на немецкой сцене. В неординарной интерпретации Клемма в Ереване однажды прозвучала Четвертая симфония композитора, после которой мы встретились с дирижером и поговорили о музыке Тертеряна. Рассказ маэстро, проникнутый теплом и сердечностью, по-своему дополнил образ композитора.

Небольшой отрывок из той беседы был тогда опубликован в общем материале о концерте. Сейчас вниманию читателей “ГА” представляем беседу с немецким дирижером полностью.

– Господин Клемм, что для вас лично значит музыка Тертеряна?

– Музыка Авета Тертеряна всегда со мной, со всеми нами независимо от юбилея. По-моему, он композитор счастливой судьбы. Ведь он нашел созвучия своим созданиям еще при жизни. Его музыка не знает границ, поэтому сегодня и за пределами вашей страны есть особый повод отметить его юбилей. И у нас, в Германии, его музыка пользуется огромной популярностью.
 В свое время на сцене театра в Галле с исключительным успехом шла его опера "Огненное кольцо", потом прозвучала Пятая симфония. А затем я имел большую честь впервые исполнить другую оперу Тертеряна – "Землетрясение" в мюнхенском театре Gartnerplatz. Это и позволило мне на конференции поделиться своими личными впечатлениями от встреч с этим гениальным человеком и художником.

– А как вы пришли к Тертеряну?

– Это было в 1985 году, когда я впервые взял в руки партитуру оперы "Землетрясение". Она была написана по заказу Гендельфестшпильского оркестра и издательства Edizion Peters. В ее основу легла известная новелла немецкого писателя-романтика Г. фон Клейста "Землетрясение в Чили". Фантазия маэстро привела меня, тогда еще молодого дирижера (мне было 28 лет), в полное смятение. Ничего не понимая, я листал партитуру, в которой скрипки должны были держать одну ноту от 15 до 20 минут, ударные отбивали однообразный ритм, а хор на протяжении всей сцены должен был скандировать только слова "жизнь" и "мы будем жить". Одна трудность следовала за другой: трудно было в бывшей ГДР реализовать звуковую технику, как это представлял себе композитор.

Одним словом, опера для меня была от первой до последней ноты исключительной проблемой. В этой отчаянной ситуации мы решили с драматургом Андреасом Станицким приехать на несколько дней в Армению, познакомиться с автором и обговорить с ним все неясности. Я подготовил вопросы, но вышло все совсем по-другому.

Наш самолет опоздал на 8 часов. Вместо вечера мы приземлились на рассвете и растерянно смотрели на огненно сияющий Арарат, проникаясь чудесной атмосферой, окружающей эту уникальную в своем роде страну. Очарованный и смущенный увиденным, я вошел в здание аэропорта и с нетерпением стал ждать великого композитора. И вот он явился – интеллигентный, мягкий, добросердечный. Было это за восемь лет до его безвременной кончины…

Никогда не изгладятся из памяти те незабываемые дни, когда мы общались с маэстро и его очаровательной супругой Ириной Тиграновой, которая то и дело баловала нас лавашом, гранатами и другими яствами. В первый же день нашего приезда мы побывали на Севане, покорившем нас хрустальной чистотой и первозданностью, посетили музыкальную школу, затем уехали в Дилижан, в Дом творчества композиторов, в этот райский уголок, дополнивший мои впечатления об Армении.

И все же я был обеспокоен: времени у нас оставалось все меньше, вопросы сверлили мозг, а маэстро Тертерян вроде бы ничего не делал. Порой он коротко отвечал на мои вопросы, проигрывая приемы, вовлекая нас в свой звучащий космос. Он направлял нас энергичными жестами, показывая, как должны звучать дуда, кяманча, барабан, какой ритм должен быть у субконтрабас-барабана. По мере того, как я вникал в сказанное, мои вопросы сокращались. И тогда он дал мне понять: "Вы можете организовать партитуру так, как вы того хотите. Теперь вы знаете, как это должно звучать! Да, после моего посещения Армении я знал уже, как должна звучат эта музыка.

– И все же путь оперы на сцену оказался долгим. Почему?

– Оперный театр в Галле сначала решил осуществить премьеру оперы другого современного автора – Рейнера Бредемайера. Тертеряновская опера откладывалась. В Армении в это время случилось чудовищное землетрясение, в Германии и почти во всей Европе изменилась политическая ситуaция. Поменялось руководство оперного театра в Галле, я же был приглашен в другой театр, и моя связь с Тертеряном прервалась.

В 1994 году из заметки в газете я узнал, что маэстро проживает в Виперсдорфе. Потом я узнал, что композитор на короткое время едет на фестиваль в Екатеринбург и вернется в Германию, в Берлин, где будет записывать свою Девятую симфонию (она уже была готова, но, к сожалению, он не успел записать ноты). Увы, в Екатеринбурге его жизнь оборвалась. С этого момента я почувствовал, что вся ответственность за это произведение легла на меня.

В 1994 году я переехал в Мюнхен, и спустя три года мы встретились с супругой композитора. Между нами витал дух композитора. Я пытался объяснить ей, почему трудно осуществить постановку в Мюнхене, но Ирина дала мне почувствовать, что время уже наступило и все получится. В 2001 году я вплотную занялся симфониями Тертеряна и обнаружил множество связей между его симфониями и оперой "Землетрясение". Я опубликовал об этом статью. (В своем выступлении на конференции Э. Клемм продемонстрировал эту связь участникам конференции. – Н.Г.)

Потом мне позвонил режиссер Клаус Гут, находившийся под глубоким впечатлением от прослушанной им Седьмой и Восьмой симфоний Тертеряна, записанных на СD, и спросил, нет ли подобного сценического произведения. Я ответил, что на моем столе лежит партитура оперы Тертеряна "Землетрясение". Вскоре к нам примкнул драматург Конрад Кунн, большой друг Армении. Втроем стало легче, а тут еще к нам присоединился и влюбленный в музыку Тертеряна директор театра Gartnerplatz Клаус Шутц. Оставалось преодолеть еще одно препятствие: мюнхенский театр был слишком мал для этой оперы, и надо было найти такое сценическое решение, которое сделало бы исполнение возможным. Так, у нас хор поет из яруса, оркестр играет в партере, а часть публики сидит на сцене…

Особенно сложной для меня, дирижера, была предпоследняя репетиция. Размещенные по всему театру музыканты не могли спеться. Я был в полной растерянности. Но вот на генеральной репетиции появилась Ирина Тигранова, и все пошло как по мановению волшебной палочки.

Успех премьеры вознаградил нас за все сложности. На восемь запланированных спектаклей все билеты были раскуплены, девятое, незапланированное представление тоже прошло в переполненном зале. После годичного перерыва мы пришли к выводу, что необходимо и в этом году показать семь спектаклей. (Кстати, нам стало известно, что и эти спектакли прошли с неменьшим успехом. – Н. Г.) Немецкая пресса живо откликнулась на премьеру. Все критики дали высокую оценку. Опера воспринималась как новаторское произведение, затрагивающее вечные философские темы, которые никого не оставляют равнодушным, а ее постановка – как событие международного масштаба.

Газета Suddeutshce Zeitung писала: "Тертерян – один из тех композиторов бывшего Союза, кто в последние годы радикально изменил эстетику авангарда". Известный немецкий критик, превосходный знаток современной музыки Рейнхард Шульц сравнивает оперу "Землетрясение" с ключевыми произведениями, которые в последние годы исполнялись в Европе. Он отмечает, что такие композиторы, как Тертерян, "своей музыкой поворачивают время вспять. Простота убедительна и потрясающа… Эта музыка полна космической магии. В ней есть что-то далекое, чужое, потерянное, судьбоносное, захватывающее…"

– А что в музыке Тертеряна волнует вас самого?

– Космическая сила, которую она внушает, то, как она ведет к архаичному, ритуальному духу. С одной стороны, эта музыка создает ощущение статики, с другой – непрерывного движения. Музыка Авета Тертеряна оказалась необходима Европе. Эта музыка не только о прошлом и настоящем, но и о будущем. На арфе времени всегда будет звучать и его струна. Взятая Тертеряном нота остается и в XXI веке одной из самых верхних, самых звонких и самых глубоких в мировой музыкальной культуре!